Он ушел в Британскую армию, чтобы избавиться хотя бы на время от ее опеки, но она и там достала его своим сном.
- Накрой на стол, Джон Джо.
Он достал из ящика вилки и ножи, поставил масло, соль и перец. Мать отрезала четыре куска хлеба и бросила их в шипевший на сковородке жир. "Я видел однажды в окно," - сказал голос Куигли, - "как миссис Саливан ласкала Саливану ноги".
- Мы опоздали с чаем на целый час, - сказала мать. - Ты голоден, малыш?
- А, конечно.
- У меня есть для тебя свежие яйца.
Ей стоило немалого труда наскрести ему на нормальную еду. Он знал об этом, хотя они никогда не говорили на эту тему вслух. Когда он будет работать на лесопилке, станет легче, потому что каждую неделю к ее пенсии будет прибавляться его зарплата.
Она поджарила яйца - два для него и одно для себя. Он наблюдал, как она перемешивает их на сковородке в обычной своей манере, полностью поглощенная этим занятием. Теперь, когда он сидел рядом с нею в кухне и тихо ждал, пока она готовит еду, гнев ее улетучился. Мистер Линч, наверно пьет дома чай сразу после работы, перед тем, как уйти к Кьофу. "Я пойду прогуляюсь," - говорит он, наверно, каждый вечер матери и вытирает с губ остатки яичного желтка.
- Что он рассказывал о войне? - спросила мать, ставя перед ним тарелку с беконом, яйцами и жареным хлебом. Она налила кипяток в коричневый эмалированный чайник и оставила на плите завариваться.
- Он рассказывал, как их атаковали немцы, - ответил Джон Джо. - Мистера Линча тогда чуть не убили.
- Она боялась, что он никогда не вернется домой.
- Но он же вернулся.
- Он очень хорошо к ней относится.
Когда брат Лихай, накручивая на пальцы короткие волосы у Джона Джо на затылке, спрашивал, о чем он думает, он обычно отвечал, что решает в голове какую-нибудь задачу, например складывает длинные цифры. Один раз он сказал, что переводит на ирландский трудное предложение, а в другой - что решает в уме ребус, напечатанный в воскресной газете. Он ел и видел перед собой лицо брата Лихая.
Мать повторила, что яйца свежие. Потом налила ему чай.
- Тебе нужно делать уроки?
Он покачал головой, молча отмечая, что это ложь: ему нужно было делать уроки, но вместо этого он собирался пойти с Куигли в кафе.
- Тогда мы сможем послушать приемник, - сказала она.
- Я хотел пойти погулять.
Глаза ее снова стали сердитыми. Губы поджались, и он положила вилку на стол.
- Я думала, ты сделаешь перерыв, Джон Джо, - сказала она, - хотя бы в день своего рождения.
- Может, не надо:
- У меня есть для тебя сюрприз.
Она говорит неправду, подумал он, так же, как он всегда говорит неправду ей. Она вернулась к еде, и он видел по выражению ее лица, какая работа происходит сейчас у нее в голове. Какой придумать сюрприз? Она уже подарила ему утром зеленую рубашку, зная, что это его любимый цвет. И пирог тоже был готов, хоть они его еще не ели. Она не сможет выдать пирог за сюрприз, потому что он видел, как она украшала его кремом.
- Я сейчас помою посуду, потом мы послушаем радио, а потом я тебе кое-что покажу.
- Хорошо, - ответил он.
Джон Джо намазал хлеб маслом и посыпал сверху сахаром, как он всегда любил. Мать принесла пирог и отрезала им обоим по куску. Она сказала, что маргарин в последнее время совсем испортился. Она включила приемник. Пела женщина.
- Попробуй пирог, - сказала мать. - Ты быстро растешь, Джон Джо.
- Уже пятнадцать.
- Я знаю, малыш.
Только Куигли говорит правду, подумал он. Только Куигли честно и откровенно выкладывает все, что у него на уме. Люди говорят, чтобы Куигли держал свои мысли при себе, потому что это правда, и потому что они сами думают о том же, но молчат. "Я смотрел в окно," - впервые сказал Куигли Джону Джо, когда тому было девять лет, - "и видел мужчину и женщину без одежды". Брату Лихаю тоже хотелось бы представлять то, что представляют себе Куигли и Джон Джо. А о чем думает мистер Линч, когда с мрачным видом прогуливается по воскресеньям под руку с матерью? Не вспоминает ли он ту продажную девчонку, от которой ему пришлось убегать, потому что мать прислала ему из своего сна Деву Марию? Мистер Линч нечестный человек. Он лгал, когда говорил, что стыд не позволил ему жениться.
Этому помешала мать с ее снами о ногах в огне и статуэткой Первого Причастия.
Мистер Линч выбрал самый легкий путь: холостяки бывают иногда в мрачном настроении, зато они ни за кого не отвечают, как и те, кто удержался в стороне от продажных девчонок.
- Вкусный пирог?
- Да, - ответил он.
- В следующий твой день рождения ты уже будешь работать на лесопилке.
- Да.
- Это хорошая работа.
- Да.
Они съели по куску пирога, потом мать составила посуду в раковину. Он пересел в кресло у плиты. Мужчины, которые слонялись тогда у отеля, наверно, все-таки поехали к Клонакилти, подумал он. Они танцуют сейчас с девушками, а потом вернутся к женам, и скажут, например, что играли в баре в карты. Внутри серого бетонного "Колизея" девушка доест свой шоколад, а мужчина дождется удобного момента, чтобы ее облапать.
Почему он не может сказать матери, что выпил у Кьофа три бутылки портера? Почему не может сказать, что представляет голое тело миссис Тэггерт? Почему он не сказал мистеру Линчу, чтобы тот говорил правду, как всегда говорит правду Куигли? Мистер Линч всю свою жизнь не мог забыть две потрясшие его когда-то сцены: бельгийская женщина, распластанная на земле, и проститутки на площади Пикадилли. Но говорил про них только с мальчишками, у которых не было отцов - потому что это была единственная причина, которую он смог себе придумать.
- Вот что у меня для тебя есть, - сказала мать.
Она протянула ему старую отцовскую поршневую ручку, которую он уже не раз видел в верхнем ящике трюмо.
- Я давно решила отдать ее тебе в день твоего пятнадцатилетия.
Он взял в руки черно-белую ручку, которую уже пятнадцать лет не наполняли чернилами. В ящике трюмо, где валялись отцовские запонки, его же зажимы для галстука, куча старых ключей и несколько ниппелей от велосипеда. Все время, пока мать мыла посуду, догадался он, она не переставала думать, какой бы преподнести ему сюрприз. Ручка оказалась вполне кстати, вряд ли для этой цели подошел бы велосипедный ниппель.
- Подожди, я принесу чернила, - сказала она, - проверишь, как пишет. Из приемника доносился мужской голос, рекламировавший хозяйственные мелочи. "Мыло Райан," - мягко верещал голос. - "Нет лучше очистителя".
Она принесла чернила, и он набрал их в ручку. Сел за стол и принялся водить пером по мятому куску серой бумаги, в которую миссис Кьоф заворачивала бекон, и которую мать запасливо складывала, чтобы потом использовать в хозяйстве.
- Видишь, как хорошо, она до сих пор пишет, - сказала мать. - Значит, хорошая ручка.
Здесь жарко, - написал он. - Сними свой свитер.
1 2 3 4 5 6 7