С ума
можно сойти: читая записки, я постоянно нервно озирался по сторонам, а
потом сообразил - если кто-то и следит за мной, то делает это изнутри. Эта
мысль окончательно подавила меня, и тут я наткнулся на отрывок, где Карел
сравнивал их метод "слежки" с радиопеленгом. Что же, вполне логично. Они же
обитают в глубине сознания, в области потаенных воспоминаний. Если они
слишком приблизятся к поверхности, то рискуют быть замеченными. Я пришел к
выводу, что если они и поднимаются к поверхности, то лишь поздно ночью,
когда мозг устал и внимание рассеяно - вот почему я столкнулся с ними на
стенах Каратепа.
Я уже знал, каким будет мой следующий ход: надо рассказать Райху - лишь
ему я доверял полностью. Трагедия Карела Вайсмана в том и состояла, что у
него не было никого, кому он мог бы довериться, как я Райху. Но коли я
собрался обо всем поведать другу, то самым безопасным временем для этого
будет утро, когда сознание отличается предельной ясностью. Однако я был не
в силах дождаться утра.
Я позвонил ему на раскопки по нашему личному коду. Как только на экране
появилось лицо Райха, мне сразу полегчало. Не хочет ли он поужинать со
мной, поинтересовался я. А что, есть какая-то срочная причина, спросил он в
ответ. Нет, просто мне стало лучше и захотелось поужинать в компании,
говорю ему. На удачу несколько директоров Урановой Компании собирались
возвращаться с раскопок в Диярбакыр на шестичасовой ракете. Райх обещал
прибыть с ней.
Выключив телескрин, я впервые задумался, почему Вайсман ни с кем не
делился открытием. Мысль о том, что тебя "подслушивают" - словно кто-то
контролирует твой канал телескрина, - вынуждает вести себя спокойно,
сдерживать свои мысли, направляя их исключительно на пустяки.
Внизу, в директорском ресторане, которым и мы могли пользоваться, я
заказал ужин. Здесь, мне казалось, будет безопасней. За час до прибытия
Райха я прилег на кровать, закрыл глаза и постарался расслабиться до
полного прояснения сознания.
Удивительно, но в тот момент это было совсем нетрудно. Даже наоборот,
это упражнение подняло настроение. Я стал понимать кое-что о себе. Как
неисправимого "романтика" меня частенько охватывала скука, причина которой
была в недоверии к миру. От него не отвернешься, не отведешь глаза, не
выбросишь из головы, поэтому надо сидеть, уставившись в потолок вместо
того, чтобы слушать музыку или размышлять об истории, сидеть и быть начеку.
Да, теперь я знал, мой долг - научиться начисто отключаться от внешнего
мира. Я понял, что имел в виду Карел: для паразитов самое главное - отвлечь
наше внимание от них. Стоит узнать об их существовании, как тут же человек
обретает новые силы и новые цели.
Ровно в половину седьмого пришел Райх. "А ты выглядишь молодцом," -
заметил он. Выпили мартини, и Райх рассказал о ситуации на раскопках - там
вышла большая перебранка из-за того, под каким углом рыть первый туннель. В
семь мы спустились поужинать. Столик достался в спокойном месте, у окна;
несколько человек в зале кивнули нам - за последнее время мы стали
международной знаменитостью. Заказали засахаренную дыню, и Райх потянулся
за картой вин.
- Давай сегодня больше не пить, - предложил я, забирая у него карту, -
потом поймешь, почему. Нам обоим нужна сегодня трезвая голова.
Райх недоуменно взглянул на меня:
- Что с тобой? Помнится, сегодня никаких дел не намечалось?
- Мне пришлось так сказать. То, о чем я собираюсь поведать, надо
держать в секрете.
Он улыбнулся:
- Тогда, может поищем микрофоны под столом?
Я сказал, что не стоит, поскольку ни один из соглядатаев не поверит
тому, что я сейчас скажу. Райх вопросительно уставился на меня. И я начал:
- Скажи, я произвожу впечатление нормального человека?
- Разумеется!
- А если я тебе заявлю, что через полчаса ты в этом усомнишься?
- Слушай, ради Бога, брось нести чушь. Я же знаю, что ты не псих. К
чему ты все это говоришь? Ты хотел рассказать что-то о подземном городе?
Я покачал головой. А так как Райх окончательно был сбит с толку, начал
объяснять, что весь день читал бумаги Карела Вайсмана:
- Кажется, я понимаю, почему он покончил с собой.
- Почему же?
- Лучше ты сам это прочти. Его объяснения будут лучше моих. Но главное,
я не верю ни в его сумасшествие, ни в самоубийство: не знаю каким образом,
но он был убит.
При этом меня не отпускала мысль, не начал ли он уже считать меня
сумасшедшим? Я старался выглядеть как можно спокойнее, рассудительнее. Нет,
за психа он меня по-прежнему не считал. Он лишь предложил:
- Слушай, если ты не против, давай все-таки потом выпьем. Мне
действительно хочется.
Пришлось заказать полбутылки "Нюи Сен-Жорж" и помочь ему с ней
расправиться. Без лишних слов я изложил теорию Вайсмана о паразитах мозга.
Для начала я напомнил о своих переживаниях на стенах Каратепа и о нашей
беседе после этого. По ходу рассказа я еще больше проникся симпатией и
уважением к Райху. По идее, он должен был поднять меня на смех и послать к
черту после первой же фразы, ведь то, что я пытался объяснить, казалось
откровенным бредом. Однако он понял - если я нашел в бумагах Вайсмана нечто
такое, что убедило меня, то ему тоже стоит ознакомиться с ними.
Я помню, как мы возвращались в номер после ужина, и я вдруг ощутил
нереальность происходящего. Если я прав, то между нами только что состоялся
самый важный в истории человечества разговор.
Интересно, подумал я, глядя на гигантскую фигуру Райха, поднимавшегося
по лестнице впереди меня, неужели он по-настоящему поверил в эту научную
фантастику? Теперь все зависело от того, насколько он поверил мне.
В комнате мы выпили апельсинового сока. Теперь Райх понял, почему я
хотел сохранить трезвую голову. Он не стал курить. Я протянул папку с
"Историческими размышлениями" и показал на впечатанное сверху предложение.
Сидя рядом, я еще раз перечитал записки вместе с ним. Закончив читать, Райх
встал и долго расхаживал по комнате, не проронив ни слова. Наконец я
произнес:
- Надеюсь, ты понимаешь, какой опасности я подвергаю твою жизнь, если
все это - не бред сумасшедшего?
- Это меня не волнует. Опасность и раньше была. Но я хотел бы узнать,
насколько она реальна. Я же еще не сталкивался с вампирами мозга, поэтому
мне трудно судить, - ответил он.
- Я тоже не сталкивался и знаю не больше твоего. В бумагах Вайсмана
полно рассуждений о них, но нет ничего определенного. Придется начать почти
с нуля.
Он смотрел на меня несколько секунд и затем спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64