Вот только чего он не мог себе позволить — это оставить безнаказанным государственное преступление. Стоило дать послабление в единственном случае, и им уже не будет конца. Подобный либерализм в условиях, когда Эрон ничего не производил сам и все поступало к нему через звездные трубы, был недопустим.
Власть Эрона основывалась на мифе о всемогуществе этого государства-монстра. Все было в пределах его досягаемости — бунтующая планета в далекой галактике, мятежные мысли в головах рабов. Эта узда держала в повиновении куда крепче, чем унитронные орудия и служба безопасности. Эрон не может испытать горечи поражения — и он не знал неудач. От победы к победе, все вперед и вперед — таков был девиз империи. Естественно, даже маленькая, пусть случайная неудача должна была заставить задуматься миллиарды подданных, которые работали на небольшую в общем-то горстку златокожих. Тем более покушение на главу государства!
Таким образом, этот террористический акт приобретал неслыханную политическую остроту, а Алан Хорн помимо своей воли стал преступником номер один на всем протяжении Млечного Пути и соседних галактик.
Хорошенькое дельце, вздохнул он. Точнее, дерьмовенькое!.. Если бы жажда мести и гнев толкали эронцев на поиски преступника — это было бы полбеды. Страсти со временем улягутся, по инстанциям может пойти удобоваримая для вышестоящего руководства информация. Когда же поиски преступника превращаются в политическую, первостепенной важности проблему — пиши пропало. Рано или поздно найдут. Тут писульками не отделаешься — его будут искать вечно, целенаправленно, шаг за шагом. Конечно, найдут, куда он денется. Может, лучше сразу, сейчас, вот здесь? В этой паршивой яме?.. Найдут труп, опознают, объявят во всеуслышание, что преступник не смог вынести тяжести содеянного и покарал себя сам. Это был бы для них наилучший исход. Вот как могуч Эрон, что даже закоренелый негодяй, каким является террорист, посмевший покуситься на главу государства, осознав содеянное, наложил на себя руки. Для их пропаганды лучшего случая не найти.
Хорн облизнул губы — ну, попал в положение!.. Ладно, пора сматываться. Для начала будет лучше, если он не сразу попадет в лапы этих доблестных гвардейцев. Интересно, сколько они будут искать вход в туннель? Думается, недолго, но и эти несколько минут — хорошая фора. Хорн пополз через кусты, потом, согнувшись в три погибели, добрался до щели, ведущей в подземелье. На мгновение прикинул — может, стоит замаскировать устье, потом решил, что это напрасная трата времени.
В темноту он бросился неторопливой рысью — ориентировался на подрагивающий свет факела, который воткнул в стену. Дальше помчался с факелом в руках. Вернее, побежал в среднем темпе, при котором мог одолеть значительное расстояние. Когда ноги вступают в соревнование с межзвездными крейсерами, спешка ни к чему. Ему еще надо будет пустыню одолеть, а это испытание потруднее, чем бег по темным пустынным туннелям. Легко было рассуждать на эту тему, но стоило Алану услышать позади себя какой-то неясный шум — ему даже крики почудились, будто гвардейцы нашли вход в туннель, — как он не выдержал и припустился во всю прыть. Страх подгонял его, безмерный, панический…
Только через некоторое время он обнаружил, что туннель что-то слишком резко идет под уклон. Он остановился, перевел дух, огляделся. Неужели он попал не в тот туннель? Он заблудился?.. Хорн еще немного прошел вперед и уткнулся в озерко, заполненное черной стоячей водой. Такого препятствия он не мог припомнить. Точно, заплутал! Поддался страху, бросился сломя голову — и заблудился!..
Он повернул назад. В первом складском помещении он попытался точно воссоздать в памяти путь, по которому они добрались сюда. Где-то здесь у входа в разыскиваемый туннель должен валяться большой булыжник. Вот он! Теперь большой завал, за которым прятался вход в нужный проход. Он повеселел, не пожалел нескольких секунд, чтобы заложить камнями узкий лаз за собой. В этот момент факел мигнул и погас. Дальше Хорн бежал в полной темноте, непонятно зачем сжимая в руке потухшую головешку. Наконец способность ощущать опасность вернулась к нему, он начал различать посторонние звуки. И вовремя! Едва слышимая редкая капель окончательно отрезвила его. Где-то впереди должен быть провал, через который перекинута ферма. Стоп, сейчас самое время вновь зажечь факел. Так и есть — в нескольких метрах впереди широкой-, набитой мраком пастью чернел провал. Ноги у Хорна мгновенно ослабли, он несколько секунд с места не мог сдвинуться. Он заставил себя шагнуть вперед, наступить на край металлической фермы, перекинутой через провал. Всего несколько часов назад он с легкостью пробежал по ней… А сейчас никак не мог заставить себя сделать еще один шаг. Вспомнил Ву, ужас, отразившийся на лице китайца, когда он начал раскачивать узкий мосток. Что же с ним, с бесстрашным Хорном, произошло? Ответ был ясен: этим утром, направляясь на праздник, он не ведал, что такое страх, а теперь это чувство обрело реальные очертания. Он знал, что спасения нет. Знал, что ждет его в случае, если попадет в руки ребят из службы безопасности… Это знание обременяло, камнем висело на ногах. Вот и сердце до сих пор не может успокоиться, не может восстановиться дыхание, руки подрагивают. О ногах лучше не вспоминать…
«А за спиной, — Хорн нашел в себе силы усмехнуться, — смерть. Впереди — неизвестность. Передо мной — провал, где до дна очень далеко. Выбирай!» Он собрался с силами и, стиснув зубы, не глядя под ноги, перебрался на другой край. Здесь уже не мог сдержать рвущийся из груди ужас. Паника вновь охватила его — он сломя голову бросился бежать. Успокоило его легкое зыбкое мерцание, открывшееся впереди. Дневной свет — вот что мгновенно и напрочь избавило от страха. Прежние хладнокровие и сметка вернулись к нему. Он не торопясь затушил факел, затем спрятал его — зачем, не смог бы объяснить. Так, для порядка…
Долго он сидел перед выходом из туннеля — прислушивался, приглядывался, принюхивался. Вокруг все было спокойно. Сердце билось ровно, в руках ощущалась прежняя сила. Он сидел, приглядывался к пустыне и все раздумывал, что же случилось с ним в подземелье. Словно он был не он. Теперь все вернулось на круги своя.
Перед ним сразу за зарослями колючника открывалась небольшая зеленая долина, половина ее скрывалась в красноватой пыли. Солнечный круг уже почти касался вершин выступающих скал — еще немного, и светило уйдет на покой. Наступит ночь. Это его время. Хочешь не хочешь, но он должен пересечь пустыню за одну ночь. Другого шанса не будет. Итак, если прежде пустыня была ему врагом, то теперь — по крайней мере, на эту ночь — она станет ему другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Власть Эрона основывалась на мифе о всемогуществе этого государства-монстра. Все было в пределах его досягаемости — бунтующая планета в далекой галактике, мятежные мысли в головах рабов. Эта узда держала в повиновении куда крепче, чем унитронные орудия и служба безопасности. Эрон не может испытать горечи поражения — и он не знал неудач. От победы к победе, все вперед и вперед — таков был девиз империи. Естественно, даже маленькая, пусть случайная неудача должна была заставить задуматься миллиарды подданных, которые работали на небольшую в общем-то горстку златокожих. Тем более покушение на главу государства!
Таким образом, этот террористический акт приобретал неслыханную политическую остроту, а Алан Хорн помимо своей воли стал преступником номер один на всем протяжении Млечного Пути и соседних галактик.
Хорошенькое дельце, вздохнул он. Точнее, дерьмовенькое!.. Если бы жажда мести и гнев толкали эронцев на поиски преступника — это было бы полбеды. Страсти со временем улягутся, по инстанциям может пойти удобоваримая для вышестоящего руководства информация. Когда же поиски преступника превращаются в политическую, первостепенной важности проблему — пиши пропало. Рано или поздно найдут. Тут писульками не отделаешься — его будут искать вечно, целенаправленно, шаг за шагом. Конечно, найдут, куда он денется. Может, лучше сразу, сейчас, вот здесь? В этой паршивой яме?.. Найдут труп, опознают, объявят во всеуслышание, что преступник не смог вынести тяжести содеянного и покарал себя сам. Это был бы для них наилучший исход. Вот как могуч Эрон, что даже закоренелый негодяй, каким является террорист, посмевший покуситься на главу государства, осознав содеянное, наложил на себя руки. Для их пропаганды лучшего случая не найти.
Хорн облизнул губы — ну, попал в положение!.. Ладно, пора сматываться. Для начала будет лучше, если он не сразу попадет в лапы этих доблестных гвардейцев. Интересно, сколько они будут искать вход в туннель? Думается, недолго, но и эти несколько минут — хорошая фора. Хорн пополз через кусты, потом, согнувшись в три погибели, добрался до щели, ведущей в подземелье. На мгновение прикинул — может, стоит замаскировать устье, потом решил, что это напрасная трата времени.
В темноту он бросился неторопливой рысью — ориентировался на подрагивающий свет факела, который воткнул в стену. Дальше помчался с факелом в руках. Вернее, побежал в среднем темпе, при котором мог одолеть значительное расстояние. Когда ноги вступают в соревнование с межзвездными крейсерами, спешка ни к чему. Ему еще надо будет пустыню одолеть, а это испытание потруднее, чем бег по темным пустынным туннелям. Легко было рассуждать на эту тему, но стоило Алану услышать позади себя какой-то неясный шум — ему даже крики почудились, будто гвардейцы нашли вход в туннель, — как он не выдержал и припустился во всю прыть. Страх подгонял его, безмерный, панический…
Только через некоторое время он обнаружил, что туннель что-то слишком резко идет под уклон. Он остановился, перевел дух, огляделся. Неужели он попал не в тот туннель? Он заблудился?.. Хорн еще немного прошел вперед и уткнулся в озерко, заполненное черной стоячей водой. Такого препятствия он не мог припомнить. Точно, заплутал! Поддался страху, бросился сломя голову — и заблудился!..
Он повернул назад. В первом складском помещении он попытался точно воссоздать в памяти путь, по которому они добрались сюда. Где-то здесь у входа в разыскиваемый туннель должен валяться большой булыжник. Вот он! Теперь большой завал, за которым прятался вход в нужный проход. Он повеселел, не пожалел нескольких секунд, чтобы заложить камнями узкий лаз за собой. В этот момент факел мигнул и погас. Дальше Хорн бежал в полной темноте, непонятно зачем сжимая в руке потухшую головешку. Наконец способность ощущать опасность вернулась к нему, он начал различать посторонние звуки. И вовремя! Едва слышимая редкая капель окончательно отрезвила его. Где-то впереди должен быть провал, через который перекинута ферма. Стоп, сейчас самое время вновь зажечь факел. Так и есть — в нескольких метрах впереди широкой-, набитой мраком пастью чернел провал. Ноги у Хорна мгновенно ослабли, он несколько секунд с места не мог сдвинуться. Он заставил себя шагнуть вперед, наступить на край металлической фермы, перекинутой через провал. Всего несколько часов назад он с легкостью пробежал по ней… А сейчас никак не мог заставить себя сделать еще один шаг. Вспомнил Ву, ужас, отразившийся на лице китайца, когда он начал раскачивать узкий мосток. Что же с ним, с бесстрашным Хорном, произошло? Ответ был ясен: этим утром, направляясь на праздник, он не ведал, что такое страх, а теперь это чувство обрело реальные очертания. Он знал, что спасения нет. Знал, что ждет его в случае, если попадет в руки ребят из службы безопасности… Это знание обременяло, камнем висело на ногах. Вот и сердце до сих пор не может успокоиться, не может восстановиться дыхание, руки подрагивают. О ногах лучше не вспоминать…
«А за спиной, — Хорн нашел в себе силы усмехнуться, — смерть. Впереди — неизвестность. Передо мной — провал, где до дна очень далеко. Выбирай!» Он собрался с силами и, стиснув зубы, не глядя под ноги, перебрался на другой край. Здесь уже не мог сдержать рвущийся из груди ужас. Паника вновь охватила его — он сломя голову бросился бежать. Успокоило его легкое зыбкое мерцание, открывшееся впереди. Дневной свет — вот что мгновенно и напрочь избавило от страха. Прежние хладнокровие и сметка вернулись к нему. Он не торопясь затушил факел, затем спрятал его — зачем, не смог бы объяснить. Так, для порядка…
Долго он сидел перед выходом из туннеля — прислушивался, приглядывался, принюхивался. Вокруг все было спокойно. Сердце билось ровно, в руках ощущалась прежняя сила. Он сидел, приглядывался к пустыне и все раздумывал, что же случилось с ним в подземелье. Словно он был не он. Теперь все вернулось на круги своя.
Перед ним сразу за зарослями колючника открывалась небольшая зеленая долина, половина ее скрывалась в красноватой пыли. Солнечный круг уже почти касался вершин выступающих скал — еще немного, и светило уйдет на покой. Наступит ночь. Это его время. Хочешь не хочешь, но он должен пересечь пустыню за одну ночь. Другого шанса не будет. Итак, если прежде пустыня была ему врагом, то теперь — по крайней мере, на эту ночь — она станет ему другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90