— У меня определенная миссия, — решительно объявила она. Гордон не возражал. Он пожелал ей спокойной ночи и ушел спать, отложив разговор на завтра.
Во время завтрака Гордон сказал Диане:
— Я намерен поехать в Шотландию, где начался сезон охоты на куропаток. — Ему было неприятно лгать ей.
— Чем виноваты бедные птички? — спросила она, посмотрев на него с упреком.
— Ничем, просто в это время на них охотятся. У вас в Австралии ведь тоже бывают охотничьи сезоны?
— Да, но там охотятся на кенгуру, кроликов и диких кабанов. Только варвары стреляют птиц. Хорошее место ты нашел — Шотландию! Это очень далеко, и я буду беспокоиться о тебе. Я сегодня читала о железнодорожной катастрофе недалеко оттуда. Ты, по крайней мере, телеграфируешь мне по прибытии?
— Я буду телеграфировать с каждой станции, — сказал он с сарказмом, но устыдился, видя, что девушка всерьез приняла его слова.
— Я рада этому. Всегда опасаюсь, что с близкими мне людьми произойдет несчастье в дороге. Кстати, ты можешь и не телеграфировать: я сама могу запросить по телеграфу начальника станции и управляющего отеля, где ты остановишься.
Гордон вдруг понял, что попал впросак. Он сожалел, что рассказал Диане о Шотландии. Положение еще более усложнилось. Теперь нельзя было отделаться извинениями или шуточкой. Нужно было найти выход во что бы то ни стало. Гордон строил планы, но затем отбрасывал их. В сердцах он проклинал Элойзу с ее глупой затеей.
Когда Гордон вошел в гардеробную, лакей был занят приведением в порядок костюмов.
— Когда вы были в последнем отпуске, Третнер?
— В апреле, сэр!
— Вам знакома Шотландия?
— Да, я сопровождал туда своих прежних господ на сентябрьскую охоту.
— Прекрасно. Я должен по одному делу совершить поездку, которая должна остаться в тайне от всех, даже от моих друзей. У меня имеются особые причины ехать инкогнито в определенное место, но чтобы все думали, что я не поехал в другое, а именно — в Шотландию. Однако… я не хочу вас затруднять… Вы также не поймете в чем дело.
Третнер не знал, что и предположить, но первый же его вопрос попал в точку.
— Не связана ли поездка с дамой? — почтительно спросил он тихим голосом.
— Нет!
Лицо Гордона омрачилось: опять ложь!
— Чисто коммерческое дело, ничего общего с дамой не имеющее.
— Извините, сэр! — смущенно пролепетал слуга.
— Не будем говорить об этом. Дело вот в чем: мисс Форд боязлива и нервна, поэтому она просит меня телеграфировать ей с дороги время от времени.
— И вы хотите меня послать в Шотландию, чтобы я давал телеграммы? — спросил Третнер, сияя от радости.
Гордон был изумлен его дальновидностью.
— Да. Этим я избегу многих неприятностей. Если телеграммы попадут и в другие руки, то этим будет введено в заблуждение и другое лицо.
Третнер утвердительно кивнул. Он не знал, кого, собственно, подразумевал хозяин. Последний тоже никогда не видел «другого лица», но знал, о ком идет речь. Гордон стал лгать увереннее… он перестал быть щепетильным…
— Только никому ни слова, слышите?
Третнер кивнул. Никогда еще Гордон не видел такой улыбки на его лице.
— Не беспокойтесь, сэр! Я скажу, что получил отпуск, чтобы навестить в Бристоле больную тетю. Как долго это продлится?
— Примерно неделю.
Лакей побежал в людскую.
— Хозяин дал мне недельный отпуск, чтобы проведать тетку. Она опасно больна. Завтра уезжаю, — важно и с достоинством заявил он.
— Вот как? — подозрительно сказала Элеонора. — Наш господин тоже уезжает завтра. Вы, мужчины, ненадежный народ. Мы, женщины, никогда не знаем, как вы к нам относитесь…
Третнер таинственно улыбнулся: он гордился тем, что его могут заподозрить в любовных похождениях.
— Гм… Поживем — увидим, — сказал он.
— Мисс Диана тоже поедет? — спросила кухарка.
— Вы хотите знать, поедет ли она со мной или с господином? — нагло спросил Третнер. — Нет, она не едет с ним, то есть — он не едет с ней, а я его за это не упрекаю. Скажите, пожалуйста, мисс Диана Форд… тоже мне дама!
— Держите язык за зубами, грубиян, — сердито сказала Элеонора. — Не терплю, когда плохо отзываются о ней!
— Вы — женщины — все одного поля ягодки!
— А вы — мужчины — все ветрогоны! Мисс Диана слишком хороша для него. Подозреваю, что у вас обоих — романтические похождения. Что до меня, то можете ехать хоть на Северный полюс. Вы были для меня только эпизодом. Каждая девушка должна иметь опыт… до известного предела. Можете спокойно отправляться к своей обожаемой супруге.
— Я уже сотни раз говорил, что не женат. Мистер Сэльсбери хотел иметь только женатого слугу, и я вынужден был солгать… Он — холостяк, но хотел иметь женатого камердинера, который не флиртовал бы с горничной. А Диана… Темперамент ее погубит!
— Не смейте так выражаться о мисс Диане!
— Не буду о ней говорить, когда передо мной такая несравненная девушка, такая чудная красавица, как вы, Элеонора! — льстил Третнер.
Через несколько минут Элеонора сказала кухарке, что все же он прав в некотором отношении.
Глава 9
Когда Третнер познакомился с Сюпербусом, тот был еще судебным приставом в провинции, налагал аресты на имущество должников, налогоплательщиков и выполнял все те неприятные формальности, которые связаны с такой должностью. Непреложный закон эволюции и прогресса заставил Сюпербуса переехать в Лондон и открыть маленькое бюро в здании треста страховых обществ. На дверях его комнаты появилась дощечка с надписью: «Первый секретарь-осведомитель». Мистер Сюпербус присвоил себе звание детектива и обозначил ее на визитной карточке. Он попросил у директора треста разрешения на право ношения за отворотом пальто соответствующего знака отличия из никеля. Директор отклонил его ходатайство.
Сюпербус, глубоко задумавшись, сидел у открытого окна. Несмотря на прохладную погоду, он был только в легком костюме, так как принадлежал к тем людям с горячей кровью, которые ее боятся холода. Детектив считался закаленным человеком, который ежегодно, в первый день Рождества, купался в реке Гайд-Парка, взломав предварительно слой льда. Каждый год в эту пору его портрет красовался на страницах иллюстрированных журналов.
Его жена, боявшаяся холода и принимающая теплые ванны, вошла в комнату.
— Что с тобой, Джулиус? Ты простудишься! Тебе не надоело бездельничать здесь с утра до вечера?
— Я не бездельничаю, — спокойно возразил он, — а размышляю.
— Это одно и то же, — сказала жена и стала накрывать на стол.
Она с большим уважением относилась к способностям своего мужа, считая его гениальным детективом. Но гордилась им втайне, предполагая, что откровенное признание было бы непростительной ошибкой и нарушением гармонии их брака.
— Хотелось бы знать, о чем ты думаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41