На столах были разбросаны беспорядочные кипы бумаг, актов, протоколов и писем.
В газетах снова появились объявления, приглашавшие всех лиц, желающих сообщить какие-либо сведения, явиться к берлинскому главному комиссару.
Мяч приволок, кроме своего неизменного мешка за спиной, еще целую корзину провизии и, покорившись судьбе, уселся за маленький столик рядом с Горном.
— Он хочет в три дня решить головоломку, над которой мы бились целый год, — сокрушенно доложил Мяч старому шефу. — У этого человека изумительная память и манера оглушать собеседника неожиданными вопросами. Никогда не знаешь, спросит ли он вас в следующую минуту о здоровье домашней кошки или наденет наручники.
— У этого Горна изумительные способности, — с уважением подтвердил Томас Мун — инспектор Скотленд-Ярда. — Блестящие, прямо головокружительные допросы.
— У каждого своя манера развлекаться, — пробормотал измученный Мяч. — Честное слово, я мог бы найти и более простой способ самоубийства, чем работа с ним.
Но, несмотря на кажущееся недовольство, он наотрез отказался от замены и стремглав бросался исполнять любое поручение Горна.
На пятый день Горн поднялся и отодвинул гору бумаг.
— Надеюсь, вы ничего не будете иметь против небольшой прогулки, инспектор, — обратился он к Мячу.
— С выстрелами или без них? — заинтересовался тот.
— На этот раз вам придется лишить себя этого удовольствия, — в тон ему ответил комиссар.
Черный автомобиль остановился около редакции «Миттаг». Это было время затишья, и в опустевшей редакции можно было встретить только задержавшихся сотрудников: одни пребывали в ожидании аванса, другие — торопливо собирали свои блокноты и портфели.
— Разрешите вас познакомить, — засуетился Мяч. — Комиссар фон Горн — гроза всех преступников и сыщиков, фрейлин Рут Корнер — слава репортеров.
— И инспектор Шульце — величайший льстец, — улыбаясь, подхватила Рут, сидевшая за машинкой. — Разве вас так боятся не только преступники, но и сыщики?
Она набралась храбрости, чтобы прямо взглянуть в нервное и резкое лицо Горна.
— Я добиваюсь первого и избегаю второго, — быстро ответил он. — Для чего вы, собственно, работаете в газете, фрейлин?
Рут недоуменно посмотрела сначала на комиссара, затем на Мяча, который за спиной комиссара делал ей отчаянные знаки.
— Для того, чтобы иметь возможность самой задавать вопросы, а не отвечать на них, — не слишком приветливо ответила она. — Что вам угодно?
— Я хотел бы поговорить с редактором или о нем, если его нет. Кроме того, мне нужно дать объявление в газету.
— Контора уже закрыта, но я могу передать в ночной выпуск.
— Печатайте! — Горн остановился перед машинкой, заложив руки в карманы. Казалось, что именно он является главным лицом в редакции. Во всяком случае, Рут, несмотря на явное возмущение этим повелительным тоном, беспрекословно уселась за машинку и, вставив лист с копией, опустила на клавиатуру свои тонкие, гибкие пальцы.
«Ищут для небольшой типографии ротационную машину, хотя бы подержанную или устаревшего образца. Предложения с указанием цены адресовать в контору газеты под литерами „А. В.“
— Кончили? Распорядитесь, пожалуйста, чтобы все предложения направлялись непосредственно в полицей-президиум, по моему адресу. Лучше, если вы сами займетесь этим — я не люблю лишних разговоров.
— Вы так уверены, что я окажусь достойной вашего доверия?
— Да, могу вас уверить, что если появится статья о моих коммерческих начинаниях или об этом узнает хотя бы одно лицо, то вы будете арестованы на две недели.
— Почему не больше?
Наглость этого человека переходила все границы.
— Потому что через две недели убийца будет найден. И если вы не замешаны в этом, то будете освобождены.
— Фрейлин Рут очень интересуется убийством, — предательски заметил Мяч, за что был удостоен гневного взгляда девушки.
— Я бы предпочел найти в этом городе человека, интересующегося географией, — сухо заметил Горн.
— Что вы имеете в виду?
Горн удобно уселся в кресло и закурил, мечтательно выпуская синюю струю дыма.
— Галиция, Венгрия, может быть, Босния и Герцеговина… Удивительный край — эти Карпаты.
— Если вы обратитесь к моему отцу… Он жил там долгое время и хорошо знает эту местность.
— Ваш отец доктор?
— Нет, — удивилась Рут, — археолог.
— А? В таком случае, будьте добры дать мне ваш адрес и перепечатать для меня эту статью.
Горн вытянул из кармана брошюру и, протянув девушке, прибавил: — За гонораром обратитесь ко мне в бюро.
— Я не беру частной работы! — Рут окончательно вышла из себя. — И какое вы имеете право… вообще…
— Никакого. Поэтому я и прошу вас, а не приказываю. Вы мне нравитесь, фрейлин Корнер, я многое о вас знаю. Вам двадцать два года, ваша мать умерла три года тому назад, вы достойная помощница вашего отца. Вы обычно жили в усадьбе около Бейрата. В этом году вы, наверное, туда не поедете.
— Почему вас интересует…
— Я очень люблю зелень — деревья, траву. Вообще зеленый цвет, — лениво цедил Горн. — Вы замечали, фрейлин Рут, что у некоторых людей глаза имеют необычайный оттенок изумруда? Если вы когда-нибудь увидите такого человека — не забудьте сказать мне об этом. Слышите?
Он круто повернулся и, увлекая за собой Мяча, вышел из комнаты, оставив ошеломленную Рут. Она прижала руки к груди, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце.
«Так вот какой он, этот Горн! Знаменитость, красавец, эксцентричный до резкости, которая, однако, не кажется грубой; небрежный, повелительный, печальный — Усталое Сердце, — вспомнила она. — Но почему, Боже мой, почему он заговорил о зеленых глазах? Разве?..»
Но Рут напрягла всю свою волю, чтобы не думать об этом. Или это слишком ясный намек, или случайность!
Она открыла книгу и нашла подчеркнутую статью: «О пользе куроводства и огородничества в домашнем хозяйстве».
Рут не могла удержаться от улыбки. Неужели ему и это надо знать?
Она добросовестно отстучала на машинке полтора часа и, сложив бумаги в портфель, пошла домой, успев прийти как раз к тому моменту, когда черный автомобиль с сидящими в нем Мячом и Горном отъехал от ее дома.
Быстро взбежав по лестнице, она прямо прошла в кабинет отца.
— Я немножко опоздала, папа, — случайная работа.
— Да, мне уже передали. Какой симпатичный этот Горн! Прекрасно воспитанный молодой человек.
— Я бы этого не сказала, — пробормотала Рут.
— Разве? Он очень интересуется моими раскопками в Карпатах. Мы с ним все время говорили на эту тему.
Рут только покачала головой. Неужели ей надо было переписывать статью о моркови и о прочей ерунде только для того, чтобы Горн мог беспрепятственно побеседовать об археологии?
— Чем же кончился ваш разговор, папа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
В газетах снова появились объявления, приглашавшие всех лиц, желающих сообщить какие-либо сведения, явиться к берлинскому главному комиссару.
Мяч приволок, кроме своего неизменного мешка за спиной, еще целую корзину провизии и, покорившись судьбе, уселся за маленький столик рядом с Горном.
— Он хочет в три дня решить головоломку, над которой мы бились целый год, — сокрушенно доложил Мяч старому шефу. — У этого человека изумительная память и манера оглушать собеседника неожиданными вопросами. Никогда не знаешь, спросит ли он вас в следующую минуту о здоровье домашней кошки или наденет наручники.
— У этого Горна изумительные способности, — с уважением подтвердил Томас Мун — инспектор Скотленд-Ярда. — Блестящие, прямо головокружительные допросы.
— У каждого своя манера развлекаться, — пробормотал измученный Мяч. — Честное слово, я мог бы найти и более простой способ самоубийства, чем работа с ним.
Но, несмотря на кажущееся недовольство, он наотрез отказался от замены и стремглав бросался исполнять любое поручение Горна.
На пятый день Горн поднялся и отодвинул гору бумаг.
— Надеюсь, вы ничего не будете иметь против небольшой прогулки, инспектор, — обратился он к Мячу.
— С выстрелами или без них? — заинтересовался тот.
— На этот раз вам придется лишить себя этого удовольствия, — в тон ему ответил комиссар.
Черный автомобиль остановился около редакции «Миттаг». Это было время затишья, и в опустевшей редакции можно было встретить только задержавшихся сотрудников: одни пребывали в ожидании аванса, другие — торопливо собирали свои блокноты и портфели.
— Разрешите вас познакомить, — засуетился Мяч. — Комиссар фон Горн — гроза всех преступников и сыщиков, фрейлин Рут Корнер — слава репортеров.
— И инспектор Шульце — величайший льстец, — улыбаясь, подхватила Рут, сидевшая за машинкой. — Разве вас так боятся не только преступники, но и сыщики?
Она набралась храбрости, чтобы прямо взглянуть в нервное и резкое лицо Горна.
— Я добиваюсь первого и избегаю второго, — быстро ответил он. — Для чего вы, собственно, работаете в газете, фрейлин?
Рут недоуменно посмотрела сначала на комиссара, затем на Мяча, который за спиной комиссара делал ей отчаянные знаки.
— Для того, чтобы иметь возможность самой задавать вопросы, а не отвечать на них, — не слишком приветливо ответила она. — Что вам угодно?
— Я хотел бы поговорить с редактором или о нем, если его нет. Кроме того, мне нужно дать объявление в газету.
— Контора уже закрыта, но я могу передать в ночной выпуск.
— Печатайте! — Горн остановился перед машинкой, заложив руки в карманы. Казалось, что именно он является главным лицом в редакции. Во всяком случае, Рут, несмотря на явное возмущение этим повелительным тоном, беспрекословно уселась за машинку и, вставив лист с копией, опустила на клавиатуру свои тонкие, гибкие пальцы.
«Ищут для небольшой типографии ротационную машину, хотя бы подержанную или устаревшего образца. Предложения с указанием цены адресовать в контору газеты под литерами „А. В.“
— Кончили? Распорядитесь, пожалуйста, чтобы все предложения направлялись непосредственно в полицей-президиум, по моему адресу. Лучше, если вы сами займетесь этим — я не люблю лишних разговоров.
— Вы так уверены, что я окажусь достойной вашего доверия?
— Да, могу вас уверить, что если появится статья о моих коммерческих начинаниях или об этом узнает хотя бы одно лицо, то вы будете арестованы на две недели.
— Почему не больше?
Наглость этого человека переходила все границы.
— Потому что через две недели убийца будет найден. И если вы не замешаны в этом, то будете освобождены.
— Фрейлин Рут очень интересуется убийством, — предательски заметил Мяч, за что был удостоен гневного взгляда девушки.
— Я бы предпочел найти в этом городе человека, интересующегося географией, — сухо заметил Горн.
— Что вы имеете в виду?
Горн удобно уселся в кресло и закурил, мечтательно выпуская синюю струю дыма.
— Галиция, Венгрия, может быть, Босния и Герцеговина… Удивительный край — эти Карпаты.
— Если вы обратитесь к моему отцу… Он жил там долгое время и хорошо знает эту местность.
— Ваш отец доктор?
— Нет, — удивилась Рут, — археолог.
— А? В таком случае, будьте добры дать мне ваш адрес и перепечатать для меня эту статью.
Горн вытянул из кармана брошюру и, протянув девушке, прибавил: — За гонораром обратитесь ко мне в бюро.
— Я не беру частной работы! — Рут окончательно вышла из себя. — И какое вы имеете право… вообще…
— Никакого. Поэтому я и прошу вас, а не приказываю. Вы мне нравитесь, фрейлин Корнер, я многое о вас знаю. Вам двадцать два года, ваша мать умерла три года тому назад, вы достойная помощница вашего отца. Вы обычно жили в усадьбе около Бейрата. В этом году вы, наверное, туда не поедете.
— Почему вас интересует…
— Я очень люблю зелень — деревья, траву. Вообще зеленый цвет, — лениво цедил Горн. — Вы замечали, фрейлин Рут, что у некоторых людей глаза имеют необычайный оттенок изумруда? Если вы когда-нибудь увидите такого человека — не забудьте сказать мне об этом. Слышите?
Он круто повернулся и, увлекая за собой Мяча, вышел из комнаты, оставив ошеломленную Рут. Она прижала руки к груди, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце.
«Так вот какой он, этот Горн! Знаменитость, красавец, эксцентричный до резкости, которая, однако, не кажется грубой; небрежный, повелительный, печальный — Усталое Сердце, — вспомнила она. — Но почему, Боже мой, почему он заговорил о зеленых глазах? Разве?..»
Но Рут напрягла всю свою волю, чтобы не думать об этом. Или это слишком ясный намек, или случайность!
Она открыла книгу и нашла подчеркнутую статью: «О пользе куроводства и огородничества в домашнем хозяйстве».
Рут не могла удержаться от улыбки. Неужели ему и это надо знать?
Она добросовестно отстучала на машинке полтора часа и, сложив бумаги в портфель, пошла домой, успев прийти как раз к тому моменту, когда черный автомобиль с сидящими в нем Мячом и Горном отъехал от ее дома.
Быстро взбежав по лестнице, она прямо прошла в кабинет отца.
— Я немножко опоздала, папа, — случайная работа.
— Да, мне уже передали. Какой симпатичный этот Горн! Прекрасно воспитанный молодой человек.
— Я бы этого не сказала, — пробормотала Рут.
— Разве? Он очень интересуется моими раскопками в Карпатах. Мы с ним все время говорили на эту тему.
Рут только покачала головой. Неужели ей надо было переписывать статью о моркови и о прочей ерунде только для того, чтобы Горн мог беспрепятственно побеседовать об археологии?
— Чем же кончился ваш разговор, папа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35