— Как поживает ваш супруг? Он всё так же неприветлив?
— Нет… уже лучше… гораздо… Но порой с ним бывает нелегко…
— Я была бы рада возможности повидать его.
— О… но… когда-нибудь, мисс Рэйчел… Где вы намерены провести каникулы?
— Я поеду со своими подругами в Клифтон. Нас пригласила к себе Молли Уоркер, дочь сэра Джорджа Уоркера… Но… мне пора… Я вам очень признательна, миссис Джонс.
Девушка наскоро попрощалась и вошла в вагон.
Лицо миссис Джонс мгновенно осунулось, увяло, и она стала ещё бледнее.
— Я больше никогда не увижу её, — прошептала женщина.
Леон взял её за руку.
— Вы очень любите эту девушку…
— Это моя дочь…
На обратном пути в Лондон они заняли отдельное купе, и миссис Джонс рассказала историю своих страданий.
— Рэйчел было всего два года, когда её отец вторично попал в тюрьму. Он всегда имел преступные наклонности, и полиция, мне кажется, следила за ним чуть ли не с детства. Выходя за него замуж, я ничего об этом не знала…
Я служила нянькой в одном богатом доме. Он этот дом ограбил. Меня, конечно, уволили за то, что я, будто бы, специально оставила незапертой дверь…
Из тюрьмы он вернулся ещё более ожесточённым. Он часто, напившись, кричал, что не остановится и перед убийством… Когда родилась Рэйчел, он не раз выгонял меня с младенцем среди ночи на улицу… А потом… он, со своим сообщником, ограбил богатого букмекера, причём едва не убив его. То, что букмекер остался жив, — отнюдь не заслуга Чарли Джонса, о, нет, он просто не рассчитал удар! В тот день, скрываясь от полиции, они отдали мне награбленные деньги — около девяти тысяч фунтов. Я засунула их в бутылку из-под пива, а затем залила бутылку смолой. Потом мы опустили эту бутылку в колодец.
В тот же вечер Чарли Джонс и его сообщник были арестованы на вокзале. Полиция произвела в нашем доме самый тщательный обыск. Чарли приговорили к четырнадцати годам тюрьмы…
Мне пришлось призадуматься над своим положением и над участью дочери. Я хорошо понимала, что если она будет расти в этом ужасном, преступном окружении, то… Короче, через год я осмелилась достать деньги из колодца…
Я накупила солидных акций. Не имея образования, я несколько месяцев изучала биржевые отчёты в газетах и стала немного разбираться в этом лабиринте цифр… Акции стали приносить доход. Я передала в руки одного адвоката все полномочия, и теперь моя дочь регулярно получает проценты…
Сперва я отправила ее в пансион, а потом — в эту школу.
Время от времени я навещала её… Но когда я заметила, что она почти забыла меня и не воспринимает как мать, я выдала себя за её воспитательницу…
Теперь вы знаете всё…
Гонзалес некоторое время молчал.
— Ваш муж знает об этом?
Она безучастно смотрела в окно.
— Да. Он знает, что я взяла деньги… И о школе тоже знает… Остальное… остальное узнать нетрудно.
— Почему вы так уверены, что он непременно убьёт вас? Такие люди легко бросают угрозы, а на деле…
— Чарли Джонс не бросает угроз понапрасну. Да он и не угрожал мне. Он просто тщательно собирает обо мне различные сведения: где я живу, что делаю, когда ложусь спать… Поверьте, он это делает не из любопытства.
— И он это узнаёт от тех…
— Кто попадает в тюрьму. Они не очень хорошие люди, но у них есть сердце. Они предупреждают меня… Вот хотя бы Томми Броун. Его недавно выпустили. Он говорит, что Чарли продолжает осведомляться обо мне и по сей день…
— Где ты пропадал? — спросил Манфред.
— Я пережил нечто исключительное. Амелия Джонс — изумительная женщина, Джордж. И ради неё я устрою себе каникулы сроком в один месяц. А ты поезжай в Испанию, навести Пойккерта и полюбуйся его луковичными плантациями.
— Пожалуй, — согласился Манфред. — Лондон прекрасный город, но каникулы следует проводить в иных климатических зонах. Кстати, где ты намерен провести каникулы?
— В тюрьме.
На следующий день Гонзалес поехал в Уилфорд. Уже вечерело. Он, пьяно покачиваясь, бродил по базарной площади. Когда совсем стемнело, он прислонился к двери гостиницы «Медведь» и начал во всё горло распевать душераздирающие песни.
Подошедший полисмен предложил ему успокоиться и не шуметь. В ответ Леон стал поносить стража порядка площадной бранью.
Наутро Гонзалес предстал перед судьёй, обвиненный в буйстве и оскорблении полицейского при исполнении служебных обязанностей.
— Вы вели себя возмутительно, — сказал судья. — Больше ни в чём он не обвиняется? — спросил служитель Фемиды полицейского.
— Нет, ваша честь.
— В таком случае вам придётся уплатить двадцать шиллингов штрафа, а если вы окажетесь не в состоянии внести требуемую сумму…
— Где мне её взять? Шутите…
— Тогда вам придётся отсидеть в тюрьме… три недели!
Так Леон попал в тюрьму.
Ровно через три недели он — весёлый и загоревший — вернулся домой.
— Я чудесно провёл время, — сказал Леон Манфреду. — Они, правда, несколько спутали мои расчёты, посадив на три недели вместо месяца. Я уже было решил, что вернусь раньше тебя.
— Я приехал вчера, — Манфред взглянул на буфет.
Там лежали шесть головок испанского лука.
Гонзалес от души расхохотался.
Приняв душ и переодевшись, он рассказал Джорджу о том, что ему удалось выяснить во время заключения.
— Чарли Джонс действительно имеет серьёзные намерения убить жену. Я имел возможность хорошо рассмотреть его. Ярко выраженный тип убийцы. Мы вместе работали в портняжной мастерской. Его выпускают в следующий понедельник.
— Ты разговаривал с ним?
— Он во мне души не чает. Убивать Амелию Джонс он будет третьего числа, на следующий день после освобождения.
— Откуда такая точность?
— Именно в эту ночь она останется дома совсем одна. Два квартиранта её, железнодорожные служащие, в ночь с третьего на четвёртое должны уехать на дежурство…
— Это действительно так?
— Да нет, я всё это выдумал, но как жадно он слушал! Так вот, у квартирантов нет ключа от входной двери, и поэтому Амелия Джонс не запирает кухонную дверь до их возвращения… Мы с ним составили подробный план… Он должен умереть. Подумай, сколько этот негодяй может причинить зла! Подумай об этой девочке…
— С такой наследственностью?
— Она очень хорошо воспитана. Воспитание — результат общения с благородными и мыслящими людьми. Помести сына герцога в среду преступников, и он вырастет преступником. А ей в этом случае придётся вернуться в среду… да нет, не просто преступников… если бы ты его видел!
— Я согласен с тобой, мой друг, — сказал Манфред, раскуривая испанскую сигару.
Получив телеграмму, Амелия Джонс встретилась с Леоном на железнодорожной станции Паддингтон.
— Вы захватили с собой ключи, миссис Джонс?
— Да, — ответила она озадаченно. — Моего мужа выпустили из тюрьмы…
— Я знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28