Автомобиль приехал после полудня; шофер, дюжий человек с черными усами, жевал резинку и ничем, кроме своего дела, не интересовался.
Элленбери поехал в банк, захватив с собой два плоских чемодана; он вошел в кабинет начальника и представил переводы.
— Чудовищно! — сказал управляющий, намекая на общую сумму. — И будут, вероятно, еще? Уже и это выходит за всякие пределы.
— Пределы? — Элленбери не понимал, о чем он говорит.
— Правильно и неправильно… все равно, что пытаться измерить высоту Святого Павла футовой линейкой.
Элленбери, любитель диалектики, не мог устоять и вступил в беседу.
— Моральность поведения не поддается арифметическому учету. Вы должны измерять ее не аршинами, а углом. Десятиградусное уклонение от перпендикуляра грубая ошибка, будь то столб для ворот или Пизанская башня… Я подсчитал, американский итог сто двенадцать тысяч.
Элленбери сделал пять пакетов и запихнул их в чемодан.
— Теперь приступим к южноамериканским переводам, — сказал управляющий отделом. — Может быть, вы и правы, но я заметил, что общественное возмущение обратно пропорционально количеству прикарманенных денег. Когда вы наживаете миллион, вы становитесь выше понимания присяжных заседателей. Они смотрят на человека, на деньги и автоматически произносят: «Не виноват». Надо было бы изменить закон и присяжными выбирать только бухгалтеров и романистов, которые сами никогда не видят настоящих денег, но думают о миллионах… Еще восемьдесят семь тысяч девятьсот…
— У вас превратные идеи, мой друг. Если человек ворует, то десять ли центов, или пять миллионов долларов… — заметил Элленбери, укладывая новые пачки в чемоданы.
Уже темнело, когда он вынес деньги, положил в автомобиль и отправился в свою собственную контору.
Элленбери рано отпустил клерка домой: была пятница, он дал ему двухнедельный отпуск и заплатил жалованье вперед. Отперев дверь своим ключом, он втащил чемоданы в кабинет. Там стоял совершенно новый дорожный сундук и лежал паспорт. Несколько недель тому назад Гарло приказал ему выхлопотать паспорт на имя Джексона, который иначе назывался Инглом. Элленбери терпеть не мог мелких мошенничеств, но, конечно, повиновался и увеличил еще свой проступок тем, что выхлопотал второй паспорт для себя, представив фотографию, снятую с него двадцать лет тому назад, и подписав прошение именем, не имеющим никакого сходства с его собственным.
Элленбери сел перед своими набитыми чемоданами и задумался.
Таможенный контроль будет в Кале или в Гавре, и деньги обратят на себя внимание. Ему надо сесть в Симплонский экспресс, багаж там досматривается поверхностно, а если он возьмет билет до Монте-Карло, то его с его богатством примут просто за сумасшедшего.
Но в Симплонских экспрессах и в поездах, идущих на Ривьеру, в это время года все места расписаны заранее, и никакими способами нельзя достать отдельное купе.
Остался лишь один путь. Половину денег положить в сундук, как можно больше распихать по карманам, а остальное отправить по почте в различные отели Франции и Испании, адресовав их самому себе.
Глава 20
С путеводителем в руках начал он свою работу за столом, заваленным конвертами, когда раздался стук в обитую зеленым сукном дверь. Элленбери чуть не вскрикнул от страха.
Два серьезных серых глаза смотрели на него в овальное окошечко, выходившее в контору. Выбежав из-за стола, он потянул дверь.
На пороге стояла молодая девушка. На ней было длинное синее пальто; на плечах и на маленькой шляпе сверкали капли дождя, в руке она держала мокрый зонтик. Мистер Элленбери и не заметил, что шел дождь.
Девушка, не двигаясь, смотрела на открытые чемоданы, на пачки денег, на кучи конвертов. Эйлин Риверс никогда не видела столько денег.
— Я пыталась найти вашего клерка, — сказала она. — Дверь была открыта…
В своем стремлении как можно скорее начать работу, Элленбери забыл запереть наружную дверь. Он узнал девушку.
— От Стеббингса, — сказал он, задыхаясь. — Что вам надо?
Эйлин вынула из сумочки конверт. Какие-то контракты, заключенные покойной мисс Элис Гарло, по недосмотру, как объяснил мистер Стеббингс, не попавшие в завещание. Элленбери пытался прочесть письмо и не мог.
— Что-то о контрактах… — проговорил он. — Я займусь этим завтра.
— Мистер Гарло знает, — сказала девушка. — Мы телеграфировали ему сегодня около полудня, он ответил, чтобы мы обратились к вам и подробное сообщение доставили бы ему на дом сегодня вечером.
Элленбери поднял голову.
— Вы идете сейчас к Гарло? — заикаясь, спросил он.
Удивительно было, что она весь день думала об этом визите; что-то влекло ее к Гарло, как действующий вулкан влечет робких людей к своему краю; они содрогаются, но смотрят на кипящую у их ног массу.
— Да, я иду в Парк-Лейн, — сказала Эйлин.
Рассудок Элленбери замер.
Гарло изменил план своей поездки, чтобы встретиться с этой девушкой в Принстоуне; наводил о ней справки. Он объяснял это интересом к ее дяде. Элленбери, по опыту, объяснял иначе — очень хорошенькая девушка… И колесо разума стало быстро вращаться… Конечно, она все расскажет Гарло.
— Моя жена больна… — пробормотал он, — очень больна, она уже двадцать лет не встает с постели. И как это странно — вдруг вы приходите, а она сегодня спрашивала о вас.
— Обо мне? — Эйлин не верила своим ушам. — Но я ее не знаю.
— А она знает вас, знала, когда вы были ребенком, знала вашего отца или мать, я уж не помню. И как странно… Я хотел заехать к Стеббингсу и просить вас… мой автомобиль доставил бы вас назад.
— Поехать к миссис Элленбери сегодня вечером? — с удивлением спросила Эйлин.
Мистер Элленбери кивнул.
— Но я обещала прийти к мистеру Гарло.
— Времени хватит. Уважьте просьбу старика, может быть, не совсем разумную…
Элленбери действительно выглядел старым и жалким.
— А это далеко?
Он рассказал ей дорогу. Что будет потом — он об этом не думал. Он уже заказал себе каюту на пароходе; завтра он должен уехать. Отнять девушку у Гарло, может быть, ее любовника, вот что важно. Эти мысли совсем затуманили его.
— Могу я позвонить мистеру Стеббингсу?
— Я сам сделаю это, — сказал Элленбери почти весело. — А вы можете помочь мне уложить мои чемоданы. Куча денег, и все принадлежит мистеру Гарло. Умнейший человек!
Эйлин забыла, что Элленбери обещал ей позвонить, и вспомнила об этом лишь в автомобиле.
— У меня дома есть телефон, — сказал он.
Скорчившись в углу автомобиля, с чемоданами под ногами, Элленбери болтал о своей жене, а сам думал о сидящей рядом девушке, которая невольно может выдать его.
Они подъезжали к дому, и он приказал шоферу:
— Остановитесь у ворот.
Элленбери сунул в руку шофера три бумажки; шофер, — по-видимому, остался доволен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Элленбери поехал в банк, захватив с собой два плоских чемодана; он вошел в кабинет начальника и представил переводы.
— Чудовищно! — сказал управляющий, намекая на общую сумму. — И будут, вероятно, еще? Уже и это выходит за всякие пределы.
— Пределы? — Элленбери не понимал, о чем он говорит.
— Правильно и неправильно… все равно, что пытаться измерить высоту Святого Павла футовой линейкой.
Элленбери, любитель диалектики, не мог устоять и вступил в беседу.
— Моральность поведения не поддается арифметическому учету. Вы должны измерять ее не аршинами, а углом. Десятиградусное уклонение от перпендикуляра грубая ошибка, будь то столб для ворот или Пизанская башня… Я подсчитал, американский итог сто двенадцать тысяч.
Элленбери сделал пять пакетов и запихнул их в чемодан.
— Теперь приступим к южноамериканским переводам, — сказал управляющий отделом. — Может быть, вы и правы, но я заметил, что общественное возмущение обратно пропорционально количеству прикарманенных денег. Когда вы наживаете миллион, вы становитесь выше понимания присяжных заседателей. Они смотрят на человека, на деньги и автоматически произносят: «Не виноват». Надо было бы изменить закон и присяжными выбирать только бухгалтеров и романистов, которые сами никогда не видят настоящих денег, но думают о миллионах… Еще восемьдесят семь тысяч девятьсот…
— У вас превратные идеи, мой друг. Если человек ворует, то десять ли центов, или пять миллионов долларов… — заметил Элленбери, укладывая новые пачки в чемоданы.
Уже темнело, когда он вынес деньги, положил в автомобиль и отправился в свою собственную контору.
Элленбери рано отпустил клерка домой: была пятница, он дал ему двухнедельный отпуск и заплатил жалованье вперед. Отперев дверь своим ключом, он втащил чемоданы в кабинет. Там стоял совершенно новый дорожный сундук и лежал паспорт. Несколько недель тому назад Гарло приказал ему выхлопотать паспорт на имя Джексона, который иначе назывался Инглом. Элленбери терпеть не мог мелких мошенничеств, но, конечно, повиновался и увеличил еще свой проступок тем, что выхлопотал второй паспорт для себя, представив фотографию, снятую с него двадцать лет тому назад, и подписав прошение именем, не имеющим никакого сходства с его собственным.
Элленбери сел перед своими набитыми чемоданами и задумался.
Таможенный контроль будет в Кале или в Гавре, и деньги обратят на себя внимание. Ему надо сесть в Симплонский экспресс, багаж там досматривается поверхностно, а если он возьмет билет до Монте-Карло, то его с его богатством примут просто за сумасшедшего.
Но в Симплонских экспрессах и в поездах, идущих на Ривьеру, в это время года все места расписаны заранее, и никакими способами нельзя достать отдельное купе.
Остался лишь один путь. Половину денег положить в сундук, как можно больше распихать по карманам, а остальное отправить по почте в различные отели Франции и Испании, адресовав их самому себе.
Глава 20
С путеводителем в руках начал он свою работу за столом, заваленным конвертами, когда раздался стук в обитую зеленым сукном дверь. Элленбери чуть не вскрикнул от страха.
Два серьезных серых глаза смотрели на него в овальное окошечко, выходившее в контору. Выбежав из-за стола, он потянул дверь.
На пороге стояла молодая девушка. На ней было длинное синее пальто; на плечах и на маленькой шляпе сверкали капли дождя, в руке она держала мокрый зонтик. Мистер Элленбери и не заметил, что шел дождь.
Девушка, не двигаясь, смотрела на открытые чемоданы, на пачки денег, на кучи конвертов. Эйлин Риверс никогда не видела столько денег.
— Я пыталась найти вашего клерка, — сказала она. — Дверь была открыта…
В своем стремлении как можно скорее начать работу, Элленбери забыл запереть наружную дверь. Он узнал девушку.
— От Стеббингса, — сказал он, задыхаясь. — Что вам надо?
Эйлин вынула из сумочки конверт. Какие-то контракты, заключенные покойной мисс Элис Гарло, по недосмотру, как объяснил мистер Стеббингс, не попавшие в завещание. Элленбери пытался прочесть письмо и не мог.
— Что-то о контрактах… — проговорил он. — Я займусь этим завтра.
— Мистер Гарло знает, — сказала девушка. — Мы телеграфировали ему сегодня около полудня, он ответил, чтобы мы обратились к вам и подробное сообщение доставили бы ему на дом сегодня вечером.
Элленбери поднял голову.
— Вы идете сейчас к Гарло? — заикаясь, спросил он.
Удивительно было, что она весь день думала об этом визите; что-то влекло ее к Гарло, как действующий вулкан влечет робких людей к своему краю; они содрогаются, но смотрят на кипящую у их ног массу.
— Да, я иду в Парк-Лейн, — сказала Эйлин.
Рассудок Элленбери замер.
Гарло изменил план своей поездки, чтобы встретиться с этой девушкой в Принстоуне; наводил о ней справки. Он объяснял это интересом к ее дяде. Элленбери, по опыту, объяснял иначе — очень хорошенькая девушка… И колесо разума стало быстро вращаться… Конечно, она все расскажет Гарло.
— Моя жена больна… — пробормотал он, — очень больна, она уже двадцать лет не встает с постели. И как это странно — вдруг вы приходите, а она сегодня спрашивала о вас.
— Обо мне? — Эйлин не верила своим ушам. — Но я ее не знаю.
— А она знает вас, знала, когда вы были ребенком, знала вашего отца или мать, я уж не помню. И как странно… Я хотел заехать к Стеббингсу и просить вас… мой автомобиль доставил бы вас назад.
— Поехать к миссис Элленбери сегодня вечером? — с удивлением спросила Эйлин.
Мистер Элленбери кивнул.
— Но я обещала прийти к мистеру Гарло.
— Времени хватит. Уважьте просьбу старика, может быть, не совсем разумную…
Элленбери действительно выглядел старым и жалким.
— А это далеко?
Он рассказал ей дорогу. Что будет потом — он об этом не думал. Он уже заказал себе каюту на пароходе; завтра он должен уехать. Отнять девушку у Гарло, может быть, ее любовника, вот что важно. Эти мысли совсем затуманили его.
— Могу я позвонить мистеру Стеббингсу?
— Я сам сделаю это, — сказал Элленбери почти весело. — А вы можете помочь мне уложить мои чемоданы. Куча денег, и все принадлежит мистеру Гарло. Умнейший человек!
Эйлин забыла, что Элленбери обещал ей позвонить, и вспомнила об этом лишь в автомобиле.
— У меня дома есть телефон, — сказал он.
Скорчившись в углу автомобиля, с чемоданами под ногами, Элленбери болтал о своей жене, а сам думал о сидящей рядом девушке, которая невольно может выдать его.
Они подъезжали к дому, и он приказал шоферу:
— Остановитесь у ворот.
Элленбери сунул в руку шофера три бумажки; шофер, — по-видимому, остался доволен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38