А любопытно узнать: было ли вам тогда известно, что отцом девочки являлся Лэйф Стоун?
Лэффин, небрежно сидевший до этого в кресле, тяжело уронил руки на стол, сверкнул глазами и резко спросил:
— Что вы хотите этим сказать?
— Неужели вы будете утверждать, что ничего не знали о прошлом девочки, которую брали на воспитание? Неужели вы не знали, что она вовсе не дочь тех Кэрью, у которых жила?
Наступило тягостное молчание. Доктор тяжело дышал.
— Но это пустые разговоры, — хрипло сказал он наконец. — Но где вы нахватались этих глупостей?
Билл коротко рассказал, что знал, не упомянув однако имени Тоби Марша.
— Должен сознаться, — заявил доктор Лэффин после некоторого молчания, — что я не потрудился навести справки у мэра. Значит, по вашим словам, мисс Карен была дочерью мистера Лэйфа Стоуна?
— Как? — живо переспросил Билл. — Вы говорите «была дочерью». Значит мистер Лэйф Стоун умер?
Лицо Лэффина стало непроницаемым.
— Откуда я могу знать? Этот господин не принадлежит к числу моих знакомых, — доктор встал. — Благодарю вас, мистер Хольбрук. Я напишу своей милой Бетти и сердечно поздравлю ее. Я уверен, что она будет хранить обо мне добрую память.
— Уверен, что она ничего не забудет, — холодно добавил Билл. — Но я пришел к вам не только для того, чтобы поделиться новостями. Мне не дает покоя ваша Двадцать третья степень…
Лэффин поднял руку в знак протеста.
— Да, я желаю знать, — продолжал молодой человек, — что такое эта Двадцать третья степень, и как случилось, что во главе ее оказались вы? За всем этим скрывается нечто непонятное, а, может быть, преступное…
— Мне не хочется говорить, — начал доктор, — но одно я могу утверждать определенно: Двадцать третья степень всегда была важнейшей составной частью нашего Общества.
— Вы говорите глупости, — возразил Билл. — До вас Двадцать третья степень влачила жалкое существование. Она состояла из пятидесяти старичков, помешанных на мистике. Теперь же никого из них там больше нет, и она полностью состоит из людей, которых вы сами подобрали, не так ли?
Лэффин облизал пересохшие губы.
— Я не понимаю вас. Вы, очевидно, сошли с ума, если задаете такие вопросы!
Лоффин бросил на репортера злобный взгляд и пожал плечами.
— Где Лэйф Стоун, я спрашиваю! — настаивал Хольбрук. — Человек, который приходил в лавку на Дьюк-стрит, человек, который потребовал у мисс Карен таинственное послание…
— Негодяй, убирайтесь вон! — закричал доктор.
— А теперь я скажу вам вот что, — продолжал Билл. — Лэйф Стоун — не кто иной, как Великий Приор «Сынов Рагузы», или по крайней мере, был им…
Доктор Лэффин широко открыл дверь и заявил:
— Я достаточно насладился беседой с вами. Позвольте пожелать вам спокойной ночи!
Билл мгновенно успокоился. Он сказал все, что собирался сказать, и теперь у него не было никаких оснований продолжать это не очень приятное общение.
Хольбрук поехал в редакцию, чтобы написать заметку по делу об убийстве брата Джона и о похищении Бетти Карен, а затем отправился к мистеру Ламбергу Стоуну. Американец провел всю ночь в госпитале.
Из разговора с ним Билл узнал, что Бетти чувствует себя значительно лучше, но врачи считают целесообразным оставить ее в госпитале еще на один день.
— Рассказали вы ей о своем родстве?
— Да. Она сначала страшно изумилась, а затем обезумела от радости. Она рассказала мне, что Лэффин постоянно попрекал ее тем, что в жилах у нее будто бы течет кровь убийцы.
— Скажите… изменится ли теперь материальное положение мисс Карен? — спросил Билл. — Ваш брат богат?
— Не знаю, — с улыбкой ответил Стоун. — Когда-то он был очень богат. Отец оставил каждому из нас по два миллиона долларов… Но это не так важно: я ведь холост и считать себя бедняком никак не могу.
Билл почесал в затылке.
— Понимаю, — протянул он. — Итак, мисс Карен — простите, что я все еще зову ее по-прежнему — становится богатой невестой…
— Да. И с готовым женихом, носящим титул лорда, — рассмеялся Стоун. — Первым человеком, о котором она спросила, был Клайв Лоубридж.
— Так, — холодно заметил Хольбрук. — Как все прекрасно складывается…
— Вам не нравится Лоубридж? — спросил Стоун.
— Напротив… — довольно уныло ответил Билл. — Нет, я ничего не могу возразить против Лоубриджа… Только я не люблю свадеб, о которых пишут в газетах…
Он удивился самому себе. Его голос стал глухим, настроение как-то вдруг испортилось…
— Впрочем, я очень рад, что мисс Карен уже знает обо всем… Она очень мила, ваша племянница…
Выйдя на улицу, Билл на несколько секунд остановился в раздумьи. Мимо него проезжал автомобиль. Билл невидящими глазами взглянул на него. В это мгновение с места шофера сверкнул огонек выстрела, и Хольбрук медленно осел на тротуар.
Глава 26
Выстрел, хоть и приглушенный, донесся до слуха Ламберга Стоуна и привратника, который за минуту до этого видел сбегавшего по ступенькам молодого человека. Вдвоем они подняли лежавшего без сознания репортера и отнесли его в лифт.
— Вызовите доктора, — сказал Стоун, после того, как раненый был уложен на кушетку в гостиной. — Если эта рана единственная, то ничего страшного.
Действительно, пуля лишь оцарапала лоб репортера и не задела кости.
К счастью, в доме жил доктор и после краткого осмотра он подтвердил заключение Стоуна.
Перевязка была уже закончена, когда Билл открыл глаза и удивленно взглянул на американца.
— Почти прикончили меня, не так ли? — тихо произнес он.
— Вы видели, кто стрелял?
— Нет. Стреляли из автомобиля…
Вскоре появился вызванный Стоуном инспектор Баллот.
— По дороге я заходил к Лэффину, — сообщил инспектор. — Он не покидал дома весь вечер. Это совершенно точно, так как к нему приставлен сыщик. Кстати, вы были у него сегодня. Не говорили вы чего-нибудь лишнего?
— Честно говоря… — начал смущенно Билл.
— Разговор шел о «Сынах Рагузы»?
— О Двадцать третьей степени. Сам не знаю, зачем я это сделал. Мне ужасно захотелось увидеть, как будет изворачиваться этот старый плут. Я понимаю, почему в меня стреляли… Который час?
— Четверть двенадцатого.
— Я должен видеть этого человека, — заявил Билл и со стоном поднялся.
Часы прозвонили полночь, когда Хольбрук вернулся домой. Баллот помог подняться наверх. У дверей виднелась чья-то фигура.
— Получили? — сказал приятный голос. — Я был уверен, что в вас будут стрелять, как только услышал, простите, не слишком остроумный диалог с доктором.
Это был Тоби Марш. Билл недоверчиво посмотрел на него.
— Как? Вы слышали? Но ведь вас не было в кабинете доктора!..
— Я бываю там каждый вечер, — ухмыляясь, сказал Марш. — Мы с Лэффином неразлучны как Орест и Пилад.
Тоби присел на край кровати.
— Мне бы следовало быть репортером, — продолжал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Лэффин, небрежно сидевший до этого в кресле, тяжело уронил руки на стол, сверкнул глазами и резко спросил:
— Что вы хотите этим сказать?
— Неужели вы будете утверждать, что ничего не знали о прошлом девочки, которую брали на воспитание? Неужели вы не знали, что она вовсе не дочь тех Кэрью, у которых жила?
Наступило тягостное молчание. Доктор тяжело дышал.
— Но это пустые разговоры, — хрипло сказал он наконец. — Но где вы нахватались этих глупостей?
Билл коротко рассказал, что знал, не упомянув однако имени Тоби Марша.
— Должен сознаться, — заявил доктор Лэффин после некоторого молчания, — что я не потрудился навести справки у мэра. Значит, по вашим словам, мисс Карен была дочерью мистера Лэйфа Стоуна?
— Как? — живо переспросил Билл. — Вы говорите «была дочерью». Значит мистер Лэйф Стоун умер?
Лицо Лэффина стало непроницаемым.
— Откуда я могу знать? Этот господин не принадлежит к числу моих знакомых, — доктор встал. — Благодарю вас, мистер Хольбрук. Я напишу своей милой Бетти и сердечно поздравлю ее. Я уверен, что она будет хранить обо мне добрую память.
— Уверен, что она ничего не забудет, — холодно добавил Билл. — Но я пришел к вам не только для того, чтобы поделиться новостями. Мне не дает покоя ваша Двадцать третья степень…
Лэффин поднял руку в знак протеста.
— Да, я желаю знать, — продолжал молодой человек, — что такое эта Двадцать третья степень, и как случилось, что во главе ее оказались вы? За всем этим скрывается нечто непонятное, а, может быть, преступное…
— Мне не хочется говорить, — начал доктор, — но одно я могу утверждать определенно: Двадцать третья степень всегда была важнейшей составной частью нашего Общества.
— Вы говорите глупости, — возразил Билл. — До вас Двадцать третья степень влачила жалкое существование. Она состояла из пятидесяти старичков, помешанных на мистике. Теперь же никого из них там больше нет, и она полностью состоит из людей, которых вы сами подобрали, не так ли?
Лэффин облизал пересохшие губы.
— Я не понимаю вас. Вы, очевидно, сошли с ума, если задаете такие вопросы!
Лоффин бросил на репортера злобный взгляд и пожал плечами.
— Где Лэйф Стоун, я спрашиваю! — настаивал Хольбрук. — Человек, который приходил в лавку на Дьюк-стрит, человек, который потребовал у мисс Карен таинственное послание…
— Негодяй, убирайтесь вон! — закричал доктор.
— А теперь я скажу вам вот что, — продолжал Билл. — Лэйф Стоун — не кто иной, как Великий Приор «Сынов Рагузы», или по крайней мере, был им…
Доктор Лэффин широко открыл дверь и заявил:
— Я достаточно насладился беседой с вами. Позвольте пожелать вам спокойной ночи!
Билл мгновенно успокоился. Он сказал все, что собирался сказать, и теперь у него не было никаких оснований продолжать это не очень приятное общение.
Хольбрук поехал в редакцию, чтобы написать заметку по делу об убийстве брата Джона и о похищении Бетти Карен, а затем отправился к мистеру Ламбергу Стоуну. Американец провел всю ночь в госпитале.
Из разговора с ним Билл узнал, что Бетти чувствует себя значительно лучше, но врачи считают целесообразным оставить ее в госпитале еще на один день.
— Рассказали вы ей о своем родстве?
— Да. Она сначала страшно изумилась, а затем обезумела от радости. Она рассказала мне, что Лэффин постоянно попрекал ее тем, что в жилах у нее будто бы течет кровь убийцы.
— Скажите… изменится ли теперь материальное положение мисс Карен? — спросил Билл. — Ваш брат богат?
— Не знаю, — с улыбкой ответил Стоун. — Когда-то он был очень богат. Отец оставил каждому из нас по два миллиона долларов… Но это не так важно: я ведь холост и считать себя бедняком никак не могу.
Билл почесал в затылке.
— Понимаю, — протянул он. — Итак, мисс Карен — простите, что я все еще зову ее по-прежнему — становится богатой невестой…
— Да. И с готовым женихом, носящим титул лорда, — рассмеялся Стоун. — Первым человеком, о котором она спросила, был Клайв Лоубридж.
— Так, — холодно заметил Хольбрук. — Как все прекрасно складывается…
— Вам не нравится Лоубридж? — спросил Стоун.
— Напротив… — довольно уныло ответил Билл. — Нет, я ничего не могу возразить против Лоубриджа… Только я не люблю свадеб, о которых пишут в газетах…
Он удивился самому себе. Его голос стал глухим, настроение как-то вдруг испортилось…
— Впрочем, я очень рад, что мисс Карен уже знает обо всем… Она очень мила, ваша племянница…
Выйдя на улицу, Билл на несколько секунд остановился в раздумьи. Мимо него проезжал автомобиль. Билл невидящими глазами взглянул на него. В это мгновение с места шофера сверкнул огонек выстрела, и Хольбрук медленно осел на тротуар.
Глава 26
Выстрел, хоть и приглушенный, донесся до слуха Ламберга Стоуна и привратника, который за минуту до этого видел сбегавшего по ступенькам молодого человека. Вдвоем они подняли лежавшего без сознания репортера и отнесли его в лифт.
— Вызовите доктора, — сказал Стоун, после того, как раненый был уложен на кушетку в гостиной. — Если эта рана единственная, то ничего страшного.
Действительно, пуля лишь оцарапала лоб репортера и не задела кости.
К счастью, в доме жил доктор и после краткого осмотра он подтвердил заключение Стоуна.
Перевязка была уже закончена, когда Билл открыл глаза и удивленно взглянул на американца.
— Почти прикончили меня, не так ли? — тихо произнес он.
— Вы видели, кто стрелял?
— Нет. Стреляли из автомобиля…
Вскоре появился вызванный Стоуном инспектор Баллот.
— По дороге я заходил к Лэффину, — сообщил инспектор. — Он не покидал дома весь вечер. Это совершенно точно, так как к нему приставлен сыщик. Кстати, вы были у него сегодня. Не говорили вы чего-нибудь лишнего?
— Честно говоря… — начал смущенно Билл.
— Разговор шел о «Сынах Рагузы»?
— О Двадцать третьей степени. Сам не знаю, зачем я это сделал. Мне ужасно захотелось увидеть, как будет изворачиваться этот старый плут. Я понимаю, почему в меня стреляли… Который час?
— Четверть двенадцатого.
— Я должен видеть этого человека, — заявил Билл и со стоном поднялся.
Часы прозвонили полночь, когда Хольбрук вернулся домой. Баллот помог подняться наверх. У дверей виднелась чья-то фигура.
— Получили? — сказал приятный голос. — Я был уверен, что в вас будут стрелять, как только услышал, простите, не слишком остроумный диалог с доктором.
Это был Тоби Марш. Билл недоверчиво посмотрел на него.
— Как? Вы слышали? Но ведь вас не было в кабинете доктора!..
— Я бываю там каждый вечер, — ухмыляясь, сказал Марш. — Мы с Лэффином неразлучны как Орест и Пилад.
Тоби присел на край кровати.
— Мне бы следовало быть репортером, — продолжал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39