— У меня есть неиссякаемый источник сведений. За последние три года — Баллот не слушайте — я совершил сто двадцать три взлома в адвокатских конторах. Поживы это мне не дало, но зато документики, документики! Такие, что пальчики оближешь!
— Но я клянусь, что вас не было в комнате! Было, правда, довольно темно, но вам негде было спрятаться.
— Я находился на расстоянии мили от комнаты, но мое «я» незримо присутствовало в ней, и я все слышал, — Марш трясся от смеха. — Увы! Когда наступят холода, моему «я» придется прекратить на время свои экскурсии.
Билл посмотрел на часы.
— Напрасно! — сказал Марш. — Он не придет.
— Кто? — удивился инспектор.
— Тинкер. Джентльмен, обещавший сделать интересные разоблачения. Я установил, что его никто не видел после четырех часов дня, когда он кончил пить чай в кафе на Бонн-Стрит. Посудите сами, есть ли какая-то вероятность, что он придет?
Как бы в ответ на эти слова последовал сильный стук в наружную дверь. Баллот пошел открывать.
Внизу стоял оборванец. Но это был не Тинкер.
— Мне нужно видеть мистера Баллота, — сказал он.
— Я Баллот.
Оборванец вручил инспектору грязный листок бумаги и быстро зашагал прочь.
— Стойте! — крикнул инспектор, но того уже и след простыл.
Записка содержала всего одно слово: «Заключен». Не было ни подписи, ни адреса.
— Что вы думаете по этому поводу? — спросил Баллот, поднявшись наверх и рассказав о происшедшем.
— По-моему, совершенно ясно, кто автор этой записки! — заявил Билл.
— Позволю себе не согласиться с вами, — возразил Марш. — Слова «заключен» нет в воровском языке.
— И это не почерк Тинкера, — вставил Баллот, — уже хотя бы по той причине, что он не умеет писать…
Билл присел на кровати и протянул руку за папиросой.
— Двадцать девятого июля должно что-то случиться, — сказал он. — Так говорил этот Тинкер, и я верю ему… — Баллот, я получил приглашение на воскресенье и думаю воспользоваться им… И, притом, один.
— В таком случае, вы вернетесь в приятной компании, — живо прервал его Марш. — Несколько санитаров, два доктора, свора полицейских и, вероятно, представитель похоронного бюро… Вы, конечно же, получили приглашение на Эпингскую дорогу, около третьего камня, отмечающего мили, не так ли? Я положительно восторгаюсь вашим мужеством! И в гораздо меньшей мере — вашим умом… В течение недели или даже двух вы должны сидеть в комнате с бронированными стенами и есть только ту пищу, которую приготовите сами… Ясно?..
Билл молча кивнул.
Глава 27
То обстоятельство, что на одной из самых людных улиц Лондона днем был застрелен человек и что убийца до сих пор оставался на свободе, давало основания для нападок на полицию. Шеф Скотленд-Ярда послал за Баллотом и, не говоря ни слова, передал ему пачку газетных вырезок. В первой заметке инспектор прочел:
«Мистер Баллот, расследующий это преступление, действует довольно странным образом. Отказываясь от помощи полицейских чипов, собаку съевших на подобных делах, он пользуется услугами людей с сомнительным прошлым и репортера одной из лондонских газет. Общественное мнение вправе взволноваться»…
— Читайте дальше, — сказал начальник.
Дальше было в том же духе.
Это была вырезка из «Почтовых Новостей» — газеты, которая пользовалась большим влиянием в правительственных кругах:
«Мы сомневаемся, — говорилось в ней, — что Скотленд-Ярд искренне желает довести дело до благополучного конца. Иначе трудно объяснить, почему его начальник поручил расследование совершенно неопытному в этих делах инспектору».
— Полагаю, вы хотите снять меня с дела? — глухо спросил Баллот.
— Ничего подобного. Я посетил вчера редакторов ряда газет и узнал, что заметки написаны на основании анонимной информации, присланной кем-то во все редакции. Из этого вытекает, что преступники добиваются вашего смещения, и я беру на себя смелость вновь подтвердить ваши полномочия. Как обстоит дело с Хольбруком?
— Он поправляется, — ответил инспектор. — Пресса ничего не знает о случившемся, и я хочу скрыть от нее это происшествие насколько будет возможно.
Начальник кивнул головой.
— С Маршем нам будет нелегко, хотя полиции неоднократно приходилось прибегать к помощи людей с сомнительным прошлым. Я не удивлюсь, если окажется, что он знает гораздо больше, чем говорит.
Когда Баллот вышел на улицу, он наткнулся на газетчика, который выкрикивал: «Похищение свидетельницы убийства!».
История Бетти таким образом стала достоянием гласности. Рассказ Билла Хольбрука стал сенсацией дня.
— Что говорят в Управлении? — спросил Хольбрук.
Баллот передал свой разговор с начальником.
Тут вошла хозяйка дома и сообщила, что кто-то желает видеть мистера Хольбрука.
Это был Паутер.
— Вот к чему приводит отказ от спокойных торговых дел, — заявил он. — У меня вы бы не оказались подстреленным!
— Но откуда вы знаете, что в меня стреляли? — спросил Билл.
— Я только что прочел об этом в газетах, — последовал ответ. — Поэтому я и зашел…
Баллот бегом спустился к себе, чтобы переговорить по телефону.
— Откуда? Мы получили отпечатанную на машинке заметку, — ответил обиженным тоном редактор. — Вы могли бы сами сообщить нам об этом, мистер Баллот.
— Из какого агентства поступила заметка?
— Из центрального.
Там у Баллота были друзья.
— Нам утром позвонили по телефону, — ответили друзья, — и сообщили, что репортер Хольбрук застрелен около полуночи. Мы немедленно послали на место своего человека, который переговорил с привратником дома и с доктором, оказавшим Хольбруку первую помощь…
— Да, начальник был, видимо, прав. Действительно, завелись какие-то агенты, которые занимаются информированием газет, — сказал Баллот, поднявшись к Биллу.
— Мне все это кажется совершенно необъяснимым, — заметил Паутер. — Все эти нападения, убийства, похищения… И говорят, что дело ведет какой-то малоопытный инспектор…
— М-да… Говорят… Кстати, позвольте вам его представить, — улыбаясь, сказал Билл.
— Я никак не предполагал, что это тот самый мистер Баллот!
Недоразумение способствовало тому, что он вскоре стал прощаться.
— Это папаша Паутер, — сказал Билл, когда дверь захлопнулась. — Человек без всяких преступных наклонностей, если не считать любви к граммофону, и, по-видимому, не имеет касательства к братству «Сыны Рагузы».
— В этом отношении вы глубоко ошибаетесь, — возразил Баллот. — Он — один из Приоров.
— Он — Приор?! Быть не может!
— Я внимательно просмотрел дело «Сынов Рагузы» и собрал за последние дни любопытную информацию. По уставу Общества чины высших степеней не знают друг друга. Приоров всего четырнадцать. Четырнадцатый Приор, или Приор особого назначения, в отличие от других, не скрывает под маской своего лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Но я клянусь, что вас не было в комнате! Было, правда, довольно темно, но вам негде было спрятаться.
— Я находился на расстоянии мили от комнаты, но мое «я» незримо присутствовало в ней, и я все слышал, — Марш трясся от смеха. — Увы! Когда наступят холода, моему «я» придется прекратить на время свои экскурсии.
Билл посмотрел на часы.
— Напрасно! — сказал Марш. — Он не придет.
— Кто? — удивился инспектор.
— Тинкер. Джентльмен, обещавший сделать интересные разоблачения. Я установил, что его никто не видел после четырех часов дня, когда он кончил пить чай в кафе на Бонн-Стрит. Посудите сами, есть ли какая-то вероятность, что он придет?
Как бы в ответ на эти слова последовал сильный стук в наружную дверь. Баллот пошел открывать.
Внизу стоял оборванец. Но это был не Тинкер.
— Мне нужно видеть мистера Баллота, — сказал он.
— Я Баллот.
Оборванец вручил инспектору грязный листок бумаги и быстро зашагал прочь.
— Стойте! — крикнул инспектор, но того уже и след простыл.
Записка содержала всего одно слово: «Заключен». Не было ни подписи, ни адреса.
— Что вы думаете по этому поводу? — спросил Баллот, поднявшись наверх и рассказав о происшедшем.
— По-моему, совершенно ясно, кто автор этой записки! — заявил Билл.
— Позволю себе не согласиться с вами, — возразил Марш. — Слова «заключен» нет в воровском языке.
— И это не почерк Тинкера, — вставил Баллот, — уже хотя бы по той причине, что он не умеет писать…
Билл присел на кровати и протянул руку за папиросой.
— Двадцать девятого июля должно что-то случиться, — сказал он. — Так говорил этот Тинкер, и я верю ему… — Баллот, я получил приглашение на воскресенье и думаю воспользоваться им… И, притом, один.
— В таком случае, вы вернетесь в приятной компании, — живо прервал его Марш. — Несколько санитаров, два доктора, свора полицейских и, вероятно, представитель похоронного бюро… Вы, конечно же, получили приглашение на Эпингскую дорогу, около третьего камня, отмечающего мили, не так ли? Я положительно восторгаюсь вашим мужеством! И в гораздо меньшей мере — вашим умом… В течение недели или даже двух вы должны сидеть в комнате с бронированными стенами и есть только ту пищу, которую приготовите сами… Ясно?..
Билл молча кивнул.
Глава 27
То обстоятельство, что на одной из самых людных улиц Лондона днем был застрелен человек и что убийца до сих пор оставался на свободе, давало основания для нападок на полицию. Шеф Скотленд-Ярда послал за Баллотом и, не говоря ни слова, передал ему пачку газетных вырезок. В первой заметке инспектор прочел:
«Мистер Баллот, расследующий это преступление, действует довольно странным образом. Отказываясь от помощи полицейских чипов, собаку съевших на подобных делах, он пользуется услугами людей с сомнительным прошлым и репортера одной из лондонских газет. Общественное мнение вправе взволноваться»…
— Читайте дальше, — сказал начальник.
Дальше было в том же духе.
Это была вырезка из «Почтовых Новостей» — газеты, которая пользовалась большим влиянием в правительственных кругах:
«Мы сомневаемся, — говорилось в ней, — что Скотленд-Ярд искренне желает довести дело до благополучного конца. Иначе трудно объяснить, почему его начальник поручил расследование совершенно неопытному в этих делах инспектору».
— Полагаю, вы хотите снять меня с дела? — глухо спросил Баллот.
— Ничего подобного. Я посетил вчера редакторов ряда газет и узнал, что заметки написаны на основании анонимной информации, присланной кем-то во все редакции. Из этого вытекает, что преступники добиваются вашего смещения, и я беру на себя смелость вновь подтвердить ваши полномочия. Как обстоит дело с Хольбруком?
— Он поправляется, — ответил инспектор. — Пресса ничего не знает о случившемся, и я хочу скрыть от нее это происшествие насколько будет возможно.
Начальник кивнул головой.
— С Маршем нам будет нелегко, хотя полиции неоднократно приходилось прибегать к помощи людей с сомнительным прошлым. Я не удивлюсь, если окажется, что он знает гораздо больше, чем говорит.
Когда Баллот вышел на улицу, он наткнулся на газетчика, который выкрикивал: «Похищение свидетельницы убийства!».
История Бетти таким образом стала достоянием гласности. Рассказ Билла Хольбрука стал сенсацией дня.
— Что говорят в Управлении? — спросил Хольбрук.
Баллот передал свой разговор с начальником.
Тут вошла хозяйка дома и сообщила, что кто-то желает видеть мистера Хольбрука.
Это был Паутер.
— Вот к чему приводит отказ от спокойных торговых дел, — заявил он. — У меня вы бы не оказались подстреленным!
— Но откуда вы знаете, что в меня стреляли? — спросил Билл.
— Я только что прочел об этом в газетах, — последовал ответ. — Поэтому я и зашел…
Баллот бегом спустился к себе, чтобы переговорить по телефону.
— Откуда? Мы получили отпечатанную на машинке заметку, — ответил обиженным тоном редактор. — Вы могли бы сами сообщить нам об этом, мистер Баллот.
— Из какого агентства поступила заметка?
— Из центрального.
Там у Баллота были друзья.
— Нам утром позвонили по телефону, — ответили друзья, — и сообщили, что репортер Хольбрук застрелен около полуночи. Мы немедленно послали на место своего человека, который переговорил с привратником дома и с доктором, оказавшим Хольбруку первую помощь…
— Да, начальник был, видимо, прав. Действительно, завелись какие-то агенты, которые занимаются информированием газет, — сказал Баллот, поднявшись к Биллу.
— Мне все это кажется совершенно необъяснимым, — заметил Паутер. — Все эти нападения, убийства, похищения… И говорят, что дело ведет какой-то малоопытный инспектор…
— М-да… Говорят… Кстати, позвольте вам его представить, — улыбаясь, сказал Билл.
— Я никак не предполагал, что это тот самый мистер Баллот!
Недоразумение способствовало тому, что он вскоре стал прощаться.
— Это папаша Паутер, — сказал Билл, когда дверь захлопнулась. — Человек без всяких преступных наклонностей, если не считать любви к граммофону, и, по-видимому, не имеет касательства к братству «Сыны Рагузы».
— В этом отношении вы глубоко ошибаетесь, — возразил Баллот. — Он — один из Приоров.
— Он — Приор?! Быть не может!
— Я внимательно просмотрел дело «Сынов Рагузы» и собрал за последние дни любопытную информацию. По уставу Общества чины высших степеней не знают друг друга. Приоров всего четырнадцать. Четырнадцатый Приор, или Приор особого назначения, в отличие от других, не скрывает под маской своего лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39