— Я беседовала с мистером Сольбергом, он оказался гораздо лучше, чем я думала. Он ничего не рассказал газетчикам, Чик, о вашем появлении в третьем акте «Жизни в тумане». Он сказал, что пьеса идет так хорошо, что ему не нужно никакой особой рекламы. Вам надо отпроситься на один лишний час и завтра позавтракать с Сольбергом!
Завтрак состоялся в клубе на Мейфейр, членом которого был Сольберг. Изысканность завтракавших леди и джентльменов и общий дух роскоши, царящий здесь, подействовали на Чика ошеломляюще.
— Я не советовал бы вам становиться членом этого клуба, милорд. В этом зале найдется немало людей, которые ловко сумеют использовать ваш титул.
Он назвал несколько громких фамилий. «Весьма почтенные личности», — подумал Чик и был поражен, узнав, что все они жили за счет явного мошенничества.
— К примеру, вон тот молодой человек… Сын лорда и «благородный», но он не более чем чучело, служащее для приманки других птиц под ружье охотника!
— Но почему же вы состоите членом этого ужасного клуба? — изумился Чик.
— Они меня не беспокоят, — ответил Сольберг.
— Они бы меня очень беспокоили и я бы избегал этого места, если бы имел деньги. К счастью, у меня их нет…
— Я думаю, что вы умница, — заключил Сольберг.
После завтрака он отвез его в своем лимузине к мистеру Стейнеру, знаменитому театральному модельеру.
— Мы сможем подготовить это одеяние, — заверил Стейнер. Настоящий горностай, дорогой Сольберг! Эту мантию надевал… — Он упомянул имя одного известного актера, — но корону нам придется взять напрокат от Тиллингса на Берри-стрит, и для этого потребуется залог.
— Под мою ответственность, — ответил Сольберг, — но постарайтесь достать подходящую его светлости.
С подобающей торжественностью мистер Стейнер снял мерку с головы Чика.
В тот же вечер платье и корона были доставлены на Даути-стрит, и Чик мог примерить их перед восторженными зрителями.
Корона была сделана для более крупной головы, чем голова Чика, но Гвенда устроила все как нельзя лучше. Чик с мрачным видом рассматривал себя в зеркало. Его пурпурная мантия волочилась по полу, большой горностаевый воротник душил. Но корона на его голове, с ее жемчужинами и земляничными листьями, завораживала.
— Я будто король, Гвенда. Меня не спутают с кем-нибудь в этом роде, я надеюсь? — сказал он с опаской.
— Не глупите, Чик! Конечно, нет!
— Но неужели мне придется идти по всем улицам в таком виде? — ужаснулся Чик. — Конечно, я бы мог поехать на омнибусе или в такси, но ведь надо мной же будут смеяться! Разве мне нельзя просто нести эту корону в пакете, а платье перекинуть через руку, только чтобы показать им, что я достал все, что следует?
— Вы переоденетесь в здании палаты лордов, — улыбнулась Гвенда. — Крепитесь, Чик!
Гвенда взяла все заботы на себя. Она поспешила в палату лордов и, пройдя множество официальных лиц, получила, наконец, исчерпывающую информацию, после чего вернулась домой, сияющая и возбужденная.
— Чик, вы будете введены в парламент двумя лордами, — сообщила она. — Переодевшись в специальной комнате, вы пойдете в палату, примете присягу и обменяетесь рукопожатием с лордом-канцлером.
— Вы убиваете меня, Гвенда, — простонал Чик.
— И в понедельник будет напряженный день, — продолжала она с воодушевлением. — Предстоят большие дебаты по поводу билля о детском труде и все будут там, и все увидят вас…
Чик схватился за голову.
— А вот имена людей, которые введут вас в Парламент… Такие приятные имена, Чик: лорд Фельсингтон и граф Мансар! Они уже читали о вас в газетах и говорят, что будут счастливы сделать что-нибудь для своего собрата!
— Черт побери, — буркнул Чик, чувствуя себя совсем беззащитным.
— Пустяки! — провозгласила миссис Фиббс. — Можно подумать, что вы идете на казнь, Чик! — По его требованию, она стала его называть именно так.
— Нельзя ли отложить это на одну неделю? — взмолился Чик. — У нас страшно много работы по понедельникам.
— Вы пойдете туда в понедельник, — настаивала Гвенда. — И не будем больше спорить об этом!
Неделя прошла быстро, но чем ближе подходил роковой день, тем покорнее становился Чик.
В субботу вечером он пил чай вместе с Гвендой и миссис Фиббс. Сэмюэль уже спал, и было тихо и уютно. Он подумал о том, что Гвенда была самой прекрасной женщиной на свете. Ее большие грустные глаза были полны какой-то тайны, неразрешимой для Чика.
— Гвенда, — сказал он. — Я о многом раздумывал в последнее время…
Она подняла голову от чашки.
— Я думал о том месте в жизни, которое имеют все, кроме меня, — продолжал он.
Она откинула волосы со лба:
— Чик, вы еще обретете себя.
Он покачал головой.
— Возможно, но только мне кажется смешным, что такой простой парень, как я, должен идти в Парламент.
Она рассмеялась и взяла его за руку.
— И все-таки, вы будете великим человеком, мой дорогой! Вы будете создавать и ломать правительства вот так! — Она щелкнула пальцами.
— Бог мой! — воскликнул в ужасе Чик. — Надеюсь, что нет!
Чик встретил свой судный день без особой радости. Он даже решительно отказался от завтрака, заявив, что у него нет аппетита.
Корона и мантия были надежно упакованы. Чик настоял на том, чтобы отправиться к палате лордов на омнибусе. Он сказал, что так будет меньше бросаться в глаза. Гвенда раздобыла входной билет в галерею, и они отправились.
Ему припомнился какой-то большой собор, который он однажды посетил. Он не мог вспомнить, когда это было и где, но то место, куда привела его Гвенда, вызвало в нем такое же впеча1ленис. Он чувствовал, что здесь было бы неприличным разговаривать иначе как шепотом. Высокие сводчатые коридоры были обширны и бесконечны. Каменные стены были украшены картинами исторических событий, и на каждом шагу попадались мраморные пьедесталы с бюстами парламентских деятелей, отошедших в лучший мир. Здесь и там стояли во весь рост статуи государственных мужей, строивших или ломавших историю человечества. Казалось, они шли по какой-то громадной и великолепной гробнице.
Шаги куда-то спешащих людей глухо отдавались под сводами, когда они пересекли мраморные полы обширных кулуаров Парламента. Певучий голос служителя выкликал какие-то непонятные имена. Слышался сдержанный гул многих голосов: это члены палаты общин беседовали со своими избирателями.
Путь к палате лордов вел от этих кулуаров к широкому вестибюлю, стены которого были также сплошь увешаны портретами бессмертных.
Сердце Чика упало, когда он приблизился к первому из стоявших полицейских. Всего, по подсчетам Чика, там их было не менее двухсот.
— Лорд Пальборо? Да, милорд, я покажу вашей светлости дорогу.
Чик крепче ухватился за свои пакеты и вместе с Гвендой последовал за полисменом, который привел их к другому полисмену рангом выше, который, в свою очередь, взял их под свое покровительство и доставил туда, где поджидали Чика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38