- Вы мне очень
понравились! Знали бы вы, как болело за вас мое сердце,
когда за вами захлопнулись резвые ворота проклятого замка!
Но дело в том, что все мои прежние предупреждения не
помогали, совсем наоборот! Путники забредают в эти глухие
края очень редко. За сорок с лишним лет, что я живу здесь,
мимо меня прошло человек пятнадцать, от силы двадцать. Как
правило, это были отважные люди: охотники, воины, искатели
легкой добычи. Я останавливал всех. Самыми яркими красками
рисовал я им, что их ждет за белоснежными стенами. Но
результат был плачевным. Иные из путников не верили мне,
смеялись, называли помешанным. Должно быть, я и впрямь
немножко сошел с ума, не спорю... У тех же немногих, кто
верил мне, загорались глаза и руки сжимали рукояти мечей и
секир. "Ты говоришь, она ведьма? Прекрасно! Я давно мечтал
померяться силами с настоящей нечистью!" Не возвращались ни
те, ни другие. Ни те, кто смеялся, ни те, кто полыхал очами
и рвался в праведный поединок. За сорок лет только трое
вернулись оттуда, только трое: вы да несчастный Больд, -
старик кивнул на раненного. - Наверное, Веллия начала
стареть и чары ее ослабели, раз она выпустила за недолгий
срок сразу троих... Я не предупредил вас, любезные гости - я
знал, что после моего предупреждения вы все равно двинетесь
туда, навстречу своей зловещей судьбе. Более того -
рванетесь еще быстрее... И Больда я не предупредил. Только
невнятными звуками пытался возбудить в нем подозрения и
тревогу.
- Ты вздыхал, мычал и шепелявил, - глухо откликнулся со
своего ложе Больд. - И еще ты бормотал отрывисто: цветы,
цветы... Надо сказать, я вспомнил твое бормотание в самый
критический миг, оно не прошло для меня бесследно.
- Спасибо на добром слове, любезный мой Больд, -
сказал старик. - Видели бы вы, в каком состоянии я подобрал
его на тропе вблизи моей хижины несколько лун назад. Я
выхаживал его долго и терпеливо, хотя и не надеялся, что он
выживет. А когда стало ясно, что душа не покинет его тело, я
стал бояться за его рассудок. Очень долго Больд бредил и не
понимал происходящего вокруг. О том же, что случилось с ним
в замке и как ему удалось выбраться оттуда, он расскажет вам
сам, если пожелает.
Конан и Шумри повернулись к лежащему Больду. Тот хмуро
молчал, поглядывая на них единственным уцелевшим глазом.
- Стоит ли? - после паузы спросил он старика. - Хватит
твоей истории. Пусть возвращаются к себе домой, радуясь тому,
что уцелели! К чему тешить их праздничное любопытство? Я,
конечно, могу рассказать об этом, но боюсь что, разбередив в
памяти этот ужас, я снова начну бредить и трястись в
горячке.
- Но тогда, конечно же, ты не должен делать этого! -
всполошился старик. - Снова выхаживать тебя, вытаскивать из
горячки - на это больше не хватит моих стариковских сил.
Пусть едут!
- Что ж, - Конан поднялся с лавки. - Спасибо за приют и
рассказ. Только поедем мы сейчас не домой. Вернее, я не еду
домой! - поправился он, бросив беглый взгляд на Шумри. - Я
вспомнил, что кое о чем не договорил с прекрасной Веллией и
мне нужно ненадолго вернуться в замок.
- Я иду с тобой, - сказал немедиец, также подымаясь и
не глядя в глаза Конану.
Он был бледен до синевы. Конану показалось, что седых
волос на его голове стало больше.
- Зачем? - саркастически поинтересовался киммериец. -
Чтобы хватать меня за руки и умолять не обращаться плохо с
хрупкой и пленительной женщиной?..
- Нет, - тихо ответил Шумри. - Ты же сам знаешь, что
нет.
- Тогда возьмите с собой и меня! - Больд, придерживаясь
за стену, поднялся со своего ложа.
- Ты с ума сошел! - замахал руками старик. - Да ты и
двух шагов не сделаешь, ты даже до ворот замка не
доползешь!..
- Старик прав, - сказал Конан. - Мы ценим твой порыв,
но будет лучше, если ты останешься в постели. Боюсь, у нас
там не будет времени то и дело подымать тебя на ноги и
вкладывать в руку выпавший меч.
Больд снова опустился на ложе из козьих шкур и вытер со
лба испарину. Видимо, любое физическое усилие давалось ему
с большим трудом.
- Выслушайте меня, - попросил он. - Я все-таки расскажу
вам мою историю, и тогда вы поймете, отчего мое присутствие
может оказаться для вас полезным.
- Время у нас пока есть, - не стал спорить киммериец. -
Отчего не послушать...
- Я не стану рассказывать вас свою родословную, - начал
раненый. - Поверьте, род мой достаточно знатен. Я не
бродяга, не лесной разбойник, не томящийся скукой искатель
приключений. Меч мой не раз свистел и обагрялся кровью в
битвах с врагами Немедии и короля. В эти глухие леса
привела меня не скука, не поиск наживы, но потребность в
подвигах. Да-да, не улыбайтесь! Хотя мне исполнилось уже
двадцать пять лет, но сердце мое сохранило еще порывы
пылкой, нерассуждающей юности. Год назад я обручился с
самой прекрасной девушкой Бельверуса. Любовь моя к ней
была чрезмерно сильна - так сильна, что я не мог просто
взять ее в жены. Не знаю, понимаете ли вы меня. Она
казалась мне существом иной, лучшей природы, чем я и все,
кого я знаю. Все мои ратные подвиги, о которых она была,
конечно, наслышана, казались мне такими ничтожными и
обыкновенными в сравнении с ее необыкновенной красотой,
чистотой и высоким умом. Моя избранница любила меня,
несмотря на все нелепости, которые я совершал в ее
присутствии от робости и стыда, и ей были непонятны мои
терзания. Я так долго тянул со свадьбой, что она стала уже
подозревать, что я разлюбил ее и только ищу повода
расторгнуть нашу помолвку. Я объяснился с ней: попросил
подождать еще немного - пять-шесть лун - за которые я мог
бы увенчать себя небывалыми прежде деяниями и стать
достойным ее руки. В день прощания она одела на меня
кольчугу - очень легкую, почти невесомую. Она сказала, что
сплела ее сама из металла, секрет которого ныне почти
неизвестен. Плела долго, каждое колечко согревала в руках и
думая обо мне. С тех пор кольчугу эту я ношу, не снимая,
тем более, что она совсем не мешает моим движениям,
охлаждает в жару и согревает в ненастье... Первое время мне
везло. Меч мой разил без промаха, удары же моих противников
смягчала кольчуга. Перечислять врагов, которых я сокрушил
за эти пять лун, я не буду, чтобы не затягивать мой
рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16