Потом Ранесса начала топтать хлеб. Она пинала осколки кувшинов. Хватая одеяла, разрывала их в клочья и швыряла на пол. Потом располосовала все подстилки, швыряя стебли высохшего тростника в воздух, и они пыльным дождем сыпались на пол. Она метнулась к очагу, вытащила оттуда пылающую головешку и бросила прямо в горку осевшего на пол тростника. Горка вспыхнула, наполняя пространство едким дымом.
Голос зазвучал снова. Обезумев от бешенства, Ранесса вцепилась в свою голову. Потом она отчаянно завопила и, не разбирая дороги, выбежала из монастыря в ночную тьму.
Монахи слышали шум, но никто из них не вышел посмотреть, что явилось его причиной. Они оторвались от своих занятий или открыли глаза, сев на постели. Потом, тихо вздохнув, вновь вернулись к работе или погрузились в сон.
Горящий тростник потушили невозмутимые слуги из племени омара.
* * *
Потрясенный зрелищем разгрома. Вольфрам стоял посреди дымного зала и пытался собраться с мыслями. Промелькнула леденящая сердце мысль: что, если на Ранессу напали и куда-то утащили? Но он тут же отбросил эту мысль. Люди из племени омара неусыпно стерегли монастырь. Они ни за что не допустили бы никакого насилия в стенах монастыря. Но тогда что же могло произойти?
А все эти благодушные монахи — где они были в это время? Ведь наверняка все слышали шум. Тогда почему не кинулись в зал? Он вспомнил слова Огня: «Что бы ни случилось…»
— Это ты что-то сказала или сделала ей, — сердито бросил Вольфрам, обращаясь к стенам, ибо они сейчас были его единственными слушателями. — Это ты чем-то вывела ее из себя. Это твоя вина. Клянусь Волком: если с девчонкой произойдет несчастье, ты дорого за это заплатишь!
Вольфрам опрометью выбежал из монастыря.
* * *
Ранесса впотьмах бродила по горным склонам. Голос по-прежнему звучал у нее в ушах, произнося слова на непонятном языке. Этот язык чем-то напоминал колыбельную песню. Наверное, так оно и было бы, сумей Ранесса понять хотя бы отдельные слова. Ее ноги цеплялись за камни, она спотыкалась о валуны. Несколько раз Ранесса падала, расцарапав кожу на ладонях и коленках. Оказавшись в хлеву, она разметала стог сена, испугав тихих и смирных мулов. Слуги и дозорные из племени омара все время следили за ней, чтобы в своем неистовстве Ранесса не причинила вреда ни себе, ни другим.
Наконец, полностью обессилев, она повалилась на каменистую землю и горько, взахлеб, зарыдала.
— Я разочаровала тебя, — сказала она, когда слезы высохли, а рыдания перешли в икоту. — Прости меня. Я не знаю, что ты хочешь от меня. Я никогда этого не знала!
Из-за вершины горы показалось солнце. Ранесса подняла голову, и ей в лицо брызнул яркий свет, ослепив распухшие и покрасневшие от слез глаза. Она заморгала и подняла руку, чтобы их заслонить. И тут Ранесса увидела человеческую фигуру, идущую вдоль края пропасти.
Яркий свет и воспаленные глаза мешали ей рассмотреть, кто это. Ранесса лишь заметила, что то был не человек, а дворф, — судя по небольшому росту, широким плечам и бедрам. Дворф был облачен в оранжевые одежды, и неясному зрению Ранессы показалось, что эти одежды, как и утреннее солнце, горят огнем.
Кажется, дворф не видел ее. Ранесса не шевелилась. Ей было невыносимо стыдно, а на душе — совсем тягостно. Какие уж тут слова? Она лишь оцепенело следила, как фигура в оранжевых одеждах дошла до самого края утеса. Теперь Ранесса поняла, что это — женщина. Женщина простерла руки…
Руки были не руками, но крыльями — огненными крыльями.
Ранесса медленно встала.
Голос зазвучал вновь, и на этот раз Ранесса поняла.
— Дитя мое, — произнес голос, полный безграничной доброты, любви и терпения. — Ты — дома.
По щекам Ранессы покатились тихие слезы, льющиеся, казалось, из самого сердца. Они больше не обжигали ей глаз и не ослепляли ее. Эти слезы раскрывали ей великую истину.
Издав крик буйной, первозданной радости, Ранесса раскинула руки и прыгнула с вершины горы прямо в восход.
* * *
Вольфрам не переставал звать Ранессу. Он уже решил: как только он ее найдет, они покинут монастырь. Он не представлял, что будет дальше с этой сумасбродной девчонкой. Во всяком случае, он позаботится о том, чтобы никто и никогда больше ее не пугал и не причинял ей зла. Как бы там ни было, Ранесса спасла ему жизнь, и он перед ней в долгу.
Солнце еще не поднялось, но уже достаточно рассвело. Небо за Драконьей Горой окрасилось в красные и золотистые тона. Вольфрам остановился, вслушиваясь в тишину. Ему показалось, что до него донеслись рыдания. Он поспешил на звук. Завернув за угол одного из монастырских строений, он оказался неподалеку от уступа, где монахи выполняли свои ежедневные телесные упражнения. Отсюда открывался захватывающий вид. Далеко внизу, между остроконечными медно-красными скалами, змеилась река — как стежки голубой нити на красной ткани. Вольфраму уже доводилось стоять на этом уступе, и всякий раз, очутившись здесь, он задавал себе вопрос: может, он видит мир так, как видят его боги? Ведь с высоты любой человек на берегу реки видится едва заметной песчинкой. И наоборот, тот, кто находится на берегу, едва ли сможет заметить на горной вершине его. Но если и тот человек, и он сам будут знать, что один из них стоит на вершине, а другой — на берегу, им уже будет не столь важно, видят они друг друга или нет.
— Значит, — любил рассуждать Вольфрам, — хотя я и не могу увидеть богов, я знаю, что они где-то там, в просторах небес. И если они не могут увидеть меня, они тоже знают, что я здесь, на земле.
Эти мысли всегда приносили ему утешение.
Заметив чье-то присутствие, Вольфрам обнаружил, что это его недавняя собеседница, монахиня Огонь делает упражнения. Пробормотав нелестные слова в ее адрес, Вольфрам вознамерился нарушить ее уединение и потребовать объяснений по поводу случившегося с Ранессой.
В это мгновение из-за горы поднялось солнце, и его лучи были теплыми и ослепительно яркими. Залитая этим огненным сиянием, из-за валуна показалась Ранесса.
У Вольфрама даже сердце зашлось от радости. Он поспешил к ней. Ранесса его не видела. Она шла к монахине.
Вольфрам прибавил шагу, надеясь перехватить Ранессу раньше, чем монахиня ее заметит.
— Девочка, — произнес он, и это слово музыкой прозвучало в его устах.
Дикий крик Ранессы как будто загнал это слово назад в его горло. Раскинув руки, девушка побежала к кромке утеса. Вольфрам изо всех сил выкрикнул ее имя. Но если Ранесса и слышала его, то не обратила внимания. Испугавшись, Вольфрам уже не шел, а бежал к ней. Но расстояние между ними оставалось еще большим, и в то мгновение, когда Вольфрам достиг края утеса, Ранесса прыгнула в пропасть.
Вольфрам неистово закричал от ужаса и закрыл лицо руками. Эхо несколько раз повторило его скорбный крик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193