Повернувшись, он поднял меч.
Оружие, жадное до Жизни, начало впитывать магию. Сарьон тоже ощутил слабость, хотя и незначительную — будучи каталистом, он имел слишком мало собственной магии, чтобы утолить жажду меча. Однако ее хватило, чтобы по грубому, уродливому клинку побежали голубые огоньки.
Вбирая все больше магии, меч становился сильнее. Клинок засветился ярче, приобретя голубовато-белый оттенок. Внезапно за спиной у Сарьона возникла световая арка. Послышалось шипение, от рукояти до конца клинка прошел шар голубого пламени. Изумленно оглянувшись, Сарьон увидел, что свет идет от алтарного камня. Сам камень начал излучать голубое сияние, символы Девяти Таинств полыхали белым. Еще один всполох вырвался из камня, затем другой.
Сарьон посмотрел на Джорама, чтобы понять, заметил ли он это, но тот стоял спиной к алтарному камню, держа меч перед собой. Джорам напряженно вглядывался в пустой воздух, выискивая врага.
И тут воздух замерцал, потемнел, и перед ними возник человек в длинных серых одеждах. Он шел по дорожке, приближаясь к ним под магическим щитом невидимости, и теперь находился всего в десяти футах от них. Увидев, что взгляд Джорама сосредоточился на нем, он понял, что его раскрыли. Палач поднял руку.
— Отец, берегись! — воскликнул Джорам.
Сарьон и глазом моргнуть не успел. В воздухе раздался треск. Выронив Темный Меч, Джорам пошатнулся, задохнувшись от боли. На его правом белоснежном рукаве возникло красное кровавое пятно.
Колдун бросился к мечу, но Джорам был быстрее. Схватив его, он прыгнул к Палачу, но тот с холодностью и трезвостью, присущими его особому положению, обратился к магии. Используя оставшуюся у него Жизнь, он взмыл в воздух и унесся со скоростью ветра за скалы, торчавшие неподалеку от края ущелья.
Схватив Сарьона, Джорам оттащил его к другой стороне алтарного камня, заставив залечь среди разбитых мраморных плит.
— Лежи и не вставай! — приказал он.
— Ты ранен!
— Он стреляет лучше, чем я думал, — угрюмо сказал Джорам. Бросив меч, он зажал рукой рану. Темно-красная кровь заструилась меж пальцев. — Этот ублюдок наверняка всю ночь упражнялся! Пуля застряла в руке! — Застонав, он тихо выругался. — Не могу пошевелить.
— Дай мне осмотреть... — начал было подниматься Сарьон.
— Пригнись! — сердито приказал Джорам. — Лежи тихо! — Он глянул за скалу, туда, где скрылся враг. — Мы сейчас в относительной безопасности, но здесь мы остаться не можем. Он скроется за камнями и подойдет к нам с другой стороны. — Джорам кивнул на Храм. — Там будет безопаснее.
— И Гвен там! — вдруг сказал Сарьон, укоряя себя за то, что в суматохе и опасности совсем забыл о ней.
— Гвен! — Джорам в гневе глянул на каталиста. — Ты привел сюда мою жену? Дал Симкину привести ее сюда?
— А чего ты хотел? — ответил Сарьон. — Он был тобой! Он был тобой десятилетней давности! Язвительный, надменный, решительно настроенный идти своим собственным путем!
— И ты забыл, что я изменился...
— Прости, Джорам, — виновато проговорил Сарьон, — но я видел, как ты становишься прежним. Я видел, как с каждым днем в тебе разрастается тьма.
Опершись спиной о голубовато светящийся алтарный камень, Джорам вздохнул. Пот выступил у него на лбу, лицо побледнело, он стиснул зубы. Сделав глубокий вдох, он посмотрел на Сарьона с горькой полуулыбкой.
— Ты прав, отец. Это не твоя вина. Я сам навлек эту беду на себя. И я правда изменился... боюсь, к худшему. — Лицо его потемнело, пламя кузницы снова вспыхнуло в глазах. — Но мне кажется, я должен стать тем, чем был, чтобы спасти этот злосчастный мир.
Голос его затих, он опустился на плиты, прислонившись спиной к камню.
— Джорам! — встряхнул его Сарьон, боясь, что он потерял сознание. Каталист ощутил на себе взгляд. Он каждое мгновение ожидал чудовищного треска. — Джорам! — настойчиво повторял он. — Мы не можем оставаться здесь! Нам нужно убежище.
Джорам поднял голову и вяло кивнул.
— Тебе придется взять меч, отец.
«Если мы оставим его тут, то, может быть, Палач заберет его и уберется восвояси?» — промелькнула мысль в голове Сарьона. Он был готов уже произнести эти слова вслух, но вовремя удержался. «Нет, я отвечаю за меч. Я дал ему Жизнь».
Сарьон поднял оружие.
Джорам медленно встал, опираясь на алтарный камень.
— Я пойду вперед и вызову огонь на себя. Не спорь, отец. Меч понесешь ты. — Глаза, устремленные на каталиста, заполнила тьма. — Если я упаду, то пообещай, что пойдешь вперед, не останавливаясь. Нет, слушай, старый мой друг. Если со мной что-то случится, то завершить дело придется тебе. Ты должен будешь уничтожить Темный Меч.
— Уничтожить? Как? — спросил потрясенный Сарьон.
— Откуда мне знать! — воскликнул Джорам и тут же задохнулся от боли. Он закрыл глаза, прижался спиной к камню. — Я не знаю, — сказал он уже более спокойно. — Сбросить со скалы, расплавить. — Он мрачно усмехнулся. — Ты ведь хотел с самого начала уничтожить его? Если я погибну — сделай это. Ты клянешься? Именем Олмина!
— Клянусь... Олмином, — пробормотал Сарьон. Он сделал вид, что подбирает одежды, чтобы удобнее было бежать, и все лишь для того, чтобы не смотреть в лицо Джораму, пока произносит клятву.
— Хорошо, — вздохнул Джорам. — А теперь, — сказал он, глубоко вздохнув, — мы побежим. Пригнись пониже. Готов?
Несмотря на то что по договоренности первым должен был бежать Джорам, Сарьон ненамного отстал от него. Он только смутно понимал, что значит «вызвать огонь на себя», и потому ему казалось более естественным держаться поближе к другу.
И как можно не останавливаться, если Джорам упадет, как не помочь ему?
Да, но он поклялся Олмином. Со стороны Сарьона это были всего лишь слова. Он смотрел в спину белой фигуре, которая, спотыкаясь, брела по неровной почве.
Расстояние от алтарного камня, стоящего в центре колеса, до Храма, находящегося на его южном ободе, казалось каталисту ничтожным, пока он не понял, что его жизнь зависит от того, как быстро он его преодолеет. Внезапно и Храм, и его стены очутились далеко-далеко.
Сарьон бежал быстро, как мог, но этого оказалось недостаточно. Он еще не оправился после болезни. Ему мешал тяжелый меч, ноги путались в одежде. Всего нескольких шагов ему хватило, чтобы при дыхании в его груди начало что-то свистеть. Расколотые плиты были неровными, что еще сильнее затрудняло бег. Не раз нога у него подворачивалась на плитах, но он боялся остановиться, чтобы не потерять равновесия. И все время он не спускал глаз с друга.
А затем Джорам все-таки упал. Споткнувшись о разбитую мраморную плиту, он инстинктивно оперся на раненую руку. Она подломилась под его весом, и он упал наземь, содрогаясь от боли.
Подхватив Джорама, не обращая внимания на грозный тон, которым тот приказывал ему уйти, Сарьон поднял его на ноги с такой силой, которой сам не подозревал в своем старом, усталом теле, и они как могли двинулись дальше, к девяти лестницам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91