А кровь поросенка, налитая в бронзовый сосуд, должна была умиротворить душу гребца и удержать ее от попыток прокрасться в лагерь той ночью. Хэдон надеялся, что так и будет, но все же не смог снова отправиться спать. Остальные тоже были не в состоянии сделать это. Лишь гребцы так наработались за день, что ничто не в силах было удержать их без сна долгое время.
На рассвете жрица Кхо и жрец Ресу сняли одежды и совершили ритуальное омовение в водах реки. Солдаты высматривали крокодилов, пока остальные купались в порядке старшинства. Потом был завтрак, состоявший из приготовленного из окры[1] супа, сушеного мяса, сваренных вкрутую утиных яиц и пресного просяного хлеба. Затем путешественники вновь спустили лодки на воду. Через четыре дня поутру донеслись раскаты водопада. За милю до водопада, все причалили свои лодки, разгрузили их и начали медленно продвигаться по дороге, вымощенной огромными гранитными блоками. Растительность вдоль дороги была подрезана через регулярные интервалы лесничими из джунглей. Дорога дугой отходила от водопада и обрывалась у края скал. Здесь отряд проследовал по узкой, крутой и извилистой дороге, высеченной на склоне горы. Впереди каравана шли солдаты, они же и замыкали шествие. Гребцы, пыхтя и отдуваясь, тащили на себе ящики, клетки и бивни. За ними следовали пастухи, окликая и тыкая своих пронзительно кричащих подопечных палками с острыми концами. Крякали утки, сидящие в клетках на спинах гребцов. Священный попугай на плече жрицы вскрикивал и бормотал что-то, священная обезьяна на плече жреца пронзительно изрыгала оскорбления в адрес невидимых врагов, обитающих в джунглях.
«Из-за всего этого шума, — подумал Хэдон, — их можно слышать на расстоянии в несколько миль. Если кто-то из пиратов кавуру засел в расположенном ниже густом лесу, у бандитов будет прекрасная возможность подготовиться к приходу гостей». Но вероятность засады была невелика. Отряд солдат из форта на побережье должен находиться у подножия гор. Но кавуру знали, как ускользнуть от солдат.
Вдруг к общему шуму добавилась ругань жреца. На его плече облегчилась обезьянка. Никто, кроме жрицы, не посмел рассмеяться, но никому и не удалось удержаться от ухмылки. Увидев улыбки людей, жрец принялся ругаться. Солдат принес кувшин с водой и счистил грязь льняной тряпкой. Немного погодя жрец тоже стал смеяться, но все же остаток пути обезьянка проделала верхом на плече у гребца.
В сумерки отряд вышел на открытое пространство возле основания водопада. Здесь его ожидали пятьдесят солдат. Путешественники искупались под грохочущей ледяной водой, принесли жертву и поели. На рассвете они поднялись и двумя часами позже загрузили баркасы. Впереди их ожидало трехдневное путешествие. Потребуется достаточное напряжение сил. Но глупость одного из гребцов еще больше усилила общую нервозность. Он заявил, что во время последнего перехода он заметил речного божка.
— Это был сам Казуква! Я увидел его как раз в тот момент, когда Ресу отправился спать. Он возник из воды; это было чудовище, в четыре раза крупнее самого большого гиппопотама, какого вам доводилось когда-либо видеть. Его шкура, как и у гиппопотама, толстая и коричневая, но шишковатая. Шишки черные, размером с мою голову, и у каждой по три глаза и крошечному рту, заполненному зубами столь же острыми, как зубы крокодила. Руки длинные, как у человека, но там, где надлежит быть кистям, у него головы морских свинок с красными горящими глазами. На мгновение он уставился на меня, и мои кишки до сих пор выворачиваются наизнанку, стоит мне вспомнить его лицо. Это было лицо гиппопотама, если не считать того, что оно волосатое, а в центре лба — единственный, покрытый зеленой пеной глаз. Зубов у него много, и они подобны наконечникам копий. А затем, когда я молился Кхо, а также Гыксхабахди, богине моих предков, и думал, что потеряю сознание, он медленно погрузился в реку.
Остальные гребцы согласно заворчали, хотя никто из них не видел Казукву.
— Мы принесем ему в жертву самого превосходного борова сегодня вечером. — сказала Клайхи. — Даже если твое видение было вызвано чрезмерным употреблением пива, а я думаю, что это наиболее вероятно.
— Пусть Кхо поразит меня насмерть, если я вру! — завопил гребец.
Те, кто находились рядом с ним, отпрянули назад, смотря вверх, другие вниз, ведь Кхо могла нанести удар с земли или же с неба. Но ничего не произошло, и все с облегчением вздохнули. Хэдон дал совет капитану, чтобы тот велел гребцу заткнуться, не то весь отряд ударится в панику. Капитан ответил, что он возмущен тем, что юнцы дают ему советы, даже если им и предстоит стать героями. Тем не менее, он сказал гребцу что-то резкое.
Зловещий и ужасный Казуква больше не показывался во время их путешествия к морю, хоть и тревожил сон многих, а гребцы всякий раз бледнели, когда на поверхности воды возле лодок показывался гиппопотам. Поздним вечером на третий день путешествия они обогнули поворот. Здесь, за широким устьем реки раскинулось море, Кемувопар.
На северном берегу размещались причалы, у которых пришвартовались великолепные галеры, а также находились хранилища, тотемные залы, дома и каменный форт. Рулевые вышагивали в такт ударам бронзовых гонгов. Гребцы, несмотря на усталость, широко улыбались, обнажая свои широкие лопатами зубы, и копили силы, в которых нуждались для последнего броска их массивные волосатые руки. На какое-то время гребцы могли ощутить себя в безопасности от кавуру, богини леопардов и речного божка. Сегодня вечером они устроят пир в зале своего тотема, а затем уснут, осоловевшие от выпитого пива.
Но Хэдона ожидало другое. Предаваться чревоугодию и накачиваться пивом — это занятие не для юноши, который должен оставаться легким и быстрым, чтобы участвовать в Великих Играх. И все же Клайхи пообещала принять его сегодня вечером в маленьком храме Кхо, расположенном вблизи форта. Эта женщина, на десять лет старше его, была красива, если не обращать внимания на заметно растущий от чрезмерного употребления пива животик и на то, что ее большая грудь уже стала терять прежнюю упругость. А Хэдон и не обращал. Кроме того, быть принятым жрицей — большая честь. А если жрицам, состоявшим под началом ее сестры, направленной сюда на службу, понравится его общество, им также не придется долго спать этой ночью.
Хевако был недоволен. Он надеялся, что Клайхи обнимет его жаркими бронзовыми от загара руками и что огромные серые глаза зажгутся огнем любви к нему. Услышав, что Клайхи сказала Хэдону — да, он посмотрел сердито и заиграл внушительными бицепсами. Хевако не осмелился ничего произнести, поскольку Клайхи могла услыхать. Хэдон улыбнулся ему, но мысль о предстоящем морском путешествии не была приятной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71