— Если заморские гангстеры почувствуют, что подобное сходит им с рук, они воспримут это как еще одно подтверждение точки зрения тех, кто считает англичан мягкотелыми. Тут необходимо жестокое возмездие — око за око.
М, продолжал смотреть на Бонда, храня молчание и ничем не выказывая желания услышать от него что-то еще.
— Если этих людей нельзя повесить по приговору суда, их следует просто ликвидировать, — добавил Бонд.
М, отвел взгляд от лица Бонда, и на какое-то мгновение в его глазах промелькнуло выражение отрешенности и внутренней сосредоточенности. Затем он медленно протянул руку к верхнему ящику левой тумбы стола, выдвинул его и вытащил оттуда тонкую папку, на которой отсутствовали стандартное оглавление и обозначающая гриф секретности красная звездочка. Он положил досье перед собой, а рукой порылся в выдвинутом ящике и наконец вынул печатку и коробочку с пропитанной красной тушью штемпельной подушкой. Он открыл коробочку, прижал к подушке печатку и затем аккуратно поставил штамп точно в правом верхнем углу серой обложки досье.
После этого М, положил печатку и штемпельную подушку обратно в ящик, задвинул его, повернул досье и мягким движением протянул его через стол Бонду.
Выведенная особым шрифтом, еще не просохшая надпись гласила: “Разглашению не подлежит”.
Не произнеся ни слова, Бонд кивнул головой, взял досье и покинул кабинет.
Спустя два дня, в пятницу, Бонд вылетел в Монреаль рейсом “Фрайдей Комет”. Самолет ему не понравился — летел на чересчур большой высоте, слишком быстро, да и пассажиров было многовато. Он с сожалением вспоминал о тех временах, когда через Атлантику летали на самолетах “Стратокрузер” — прекрасном, неуклюжей формы авиалайнере предыдущего поколения, который преодолевал расстояние за десять часов. На нем можно было неторопливо поужинать, поспать несколько часов в удобной постели и проснуться как раз к тому моменту, когда в нижнем салоне начинали подавать еду под придуманным БОАК идиотским названием “сельский завтрак”, в то время как весь салон заполняли первые лучи восходящего солнца с характерным для западного полушария золотистым оттенком. На этот раз все происходило слишком быстро — стюарды обслуживали чуть ли не с удвоенной быстротой, после чего осталось каких-то два часа, чтобы вздремнуть, до того как самолет круто пошел вниз с высоты в сорок тысяч футов. Спустя восемь часов после вылета из Лондона Бонд уже сидел за рулем арендованного в компании “Гертц” “плимута”, направляясь по широкой 17-й автостраде из Монреаля в Оттаву и постоянно напоминая себе о необходимости придерживаться правой стороны.
Штаб-квартира канадской королевской конной полиции находилась в Оттаве, в министерстве юстиции, рядом с комплексом парламентских задний. Подобно большинству государственных учреждений в Канаде, министерство юстиции занимало массивное здание из серого камня, монументального и способного выдержать долгие и холодные зимы. Было условлено, что в приемной Бонд скажет, что хотел бы видеть комиссара и представиться как “мистер Джеймс”. Он так и сделал, и полицейский капрал с совсем еще юным лицом, выражавшим неудовольствие от того, что должен находиться в помещении, когда на улице так тепло и солнечно, поднялся с ним на лифте на третий этаж и в большой опрятной комнате, где сидели две молоденьких секретарши и было много тяжеловесной мебели, передал его из рук в руки сержанту. Сержант связался с кем-то по внутреннему телефону, после чего наступило десятиминутное ожидание. Бонд закурил сигарету и перелистал брошюру, которая рекламировала службу в канадской конной полиции и в которой настоящий полицейский выглядел чем-то вроде франтоватого ковбоя, сыщика Дика Трейси и сестры милосердия Розмари — все в одном лице. Затем его пригласили пройти в кабинет. Находившийся там высокий моложавый человек, одетый в темно-синий костюм, белую сорочку и черный галстук, повернулся спиной к окну и шагнул ему навстречу.
— Мистер Джеймс? — спросил он с легкой улыбкой и представился:
— Полковник, скажем... Джонс. Они обменялись рукопожатием.
— Присаживайтесь. Комиссар приносит свои извинения в связи с невозможностью принять вас лично. У него сильная простуда, из тех, что называют “дипломатическими”, — сказал с лукавой усмешкой полковник Джонс. — Считает, что ему лучше побыть сегодня дома. Я — один из его помощников. Мне приходилось самому участвовать в нескольких охотничьих экспедициях, и комиссар поручил мне позаботиться об организации вашего короткого отпуска. Именно мне и больше никому. Надеюсь, вы понимаете? — добавил полковник после короткой паузы.
Бонд улыбнулся в ответ. Комиссар был готов помочь, но намеревался сделать это в “лайковых перчатках”, чтобы не оказаться замешанным в эту историю. Отметив про себя, что комиссар, должно быть, осторожный и весьма разумный человек, Бонд ответил:
— Вполне понимаю. Мои лондонские друзья не хотели бы, чтобы комиссар принимал какое-либо личное участие в этом деле. А я с ним не встречался и понятия не имею, где находится штаб-квартира полиции. А теперь не могли бы мы минут десять поговорить на нормальном английском языке при условии, что разговор останется строго между нами?
Полковник Джонс рассмеялся в ответ:
— Конечно. Мне поручили произнести эту маленькую речь, после чего перейти непосредственно к делу. Вы ведь понимаете, коммандер, нам обоим придется закрыть глаза на то, что мы совершим ряд правонарушений, начиная с приобретения под ложным предлогом канадской охотничьей лицензии, соучастия в нарушении правил пересечения границы, не говоря уже о последующих более серьезных вещах. Отголоски нашей маленькой операции никому не пойдут на пользу, не так ли?
— Мои друзья придерживаются такого же мнения. После моего отъезда будем считать, что мы никогда не встречались, а уж если я попаду в тюрьму Синг-Синг, это моя забота. А теперь — к делу.
Полковник Джонс выдвинул ящик письменного стола, достал объемистое досье и открыл его. Первым документом был список. Он задержал карандаш у первого пункта, бросил взгляд на Бонда, его старый твидовый костюм в черно-белую “елочку”, белую сорочку и узкий черный галстук и произнес:
— Одежда. — Затем высвободил из-под зажима, скрепляющего досье, простой лист бумаги и подвинул его через стол Бонду. — Это список того, что, я думаю, вам понадобится, и адрес большого магазина подержанной одежды в городе. Не берите ничего модного или бросающегося в глаза — рубашка цвета хаки, темно-коричневые джинсы, добротные альпинистские сапоги или ботинки — главное, чтобы не жали. И еще адрес аптеки, где можно купить красящее вещество. Одного галлона хватит на целую ванну, которую вам предстоит принять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
М, продолжал смотреть на Бонда, храня молчание и ничем не выказывая желания услышать от него что-то еще.
— Если этих людей нельзя повесить по приговору суда, их следует просто ликвидировать, — добавил Бонд.
М, отвел взгляд от лица Бонда, и на какое-то мгновение в его глазах промелькнуло выражение отрешенности и внутренней сосредоточенности. Затем он медленно протянул руку к верхнему ящику левой тумбы стола, выдвинул его и вытащил оттуда тонкую папку, на которой отсутствовали стандартное оглавление и обозначающая гриф секретности красная звездочка. Он положил досье перед собой, а рукой порылся в выдвинутом ящике и наконец вынул печатку и коробочку с пропитанной красной тушью штемпельной подушкой. Он открыл коробочку, прижал к подушке печатку и затем аккуратно поставил штамп точно в правом верхнем углу серой обложки досье.
После этого М, положил печатку и штемпельную подушку обратно в ящик, задвинул его, повернул досье и мягким движением протянул его через стол Бонду.
Выведенная особым шрифтом, еще не просохшая надпись гласила: “Разглашению не подлежит”.
Не произнеся ни слова, Бонд кивнул головой, взял досье и покинул кабинет.
Спустя два дня, в пятницу, Бонд вылетел в Монреаль рейсом “Фрайдей Комет”. Самолет ему не понравился — летел на чересчур большой высоте, слишком быстро, да и пассажиров было многовато. Он с сожалением вспоминал о тех временах, когда через Атлантику летали на самолетах “Стратокрузер” — прекрасном, неуклюжей формы авиалайнере предыдущего поколения, который преодолевал расстояние за десять часов. На нем можно было неторопливо поужинать, поспать несколько часов в удобной постели и проснуться как раз к тому моменту, когда в нижнем салоне начинали подавать еду под придуманным БОАК идиотским названием “сельский завтрак”, в то время как весь салон заполняли первые лучи восходящего солнца с характерным для западного полушария золотистым оттенком. На этот раз все происходило слишком быстро — стюарды обслуживали чуть ли не с удвоенной быстротой, после чего осталось каких-то два часа, чтобы вздремнуть, до того как самолет круто пошел вниз с высоты в сорок тысяч футов. Спустя восемь часов после вылета из Лондона Бонд уже сидел за рулем арендованного в компании “Гертц” “плимута”, направляясь по широкой 17-й автостраде из Монреаля в Оттаву и постоянно напоминая себе о необходимости придерживаться правой стороны.
Штаб-квартира канадской королевской конной полиции находилась в Оттаве, в министерстве юстиции, рядом с комплексом парламентских задний. Подобно большинству государственных учреждений в Канаде, министерство юстиции занимало массивное здание из серого камня, монументального и способного выдержать долгие и холодные зимы. Было условлено, что в приемной Бонд скажет, что хотел бы видеть комиссара и представиться как “мистер Джеймс”. Он так и сделал, и полицейский капрал с совсем еще юным лицом, выражавшим неудовольствие от того, что должен находиться в помещении, когда на улице так тепло и солнечно, поднялся с ним на лифте на третий этаж и в большой опрятной комнате, где сидели две молоденьких секретарши и было много тяжеловесной мебели, передал его из рук в руки сержанту. Сержант связался с кем-то по внутреннему телефону, после чего наступило десятиминутное ожидание. Бонд закурил сигарету и перелистал брошюру, которая рекламировала службу в канадской конной полиции и в которой настоящий полицейский выглядел чем-то вроде франтоватого ковбоя, сыщика Дика Трейси и сестры милосердия Розмари — все в одном лице. Затем его пригласили пройти в кабинет. Находившийся там высокий моложавый человек, одетый в темно-синий костюм, белую сорочку и черный галстук, повернулся спиной к окну и шагнул ему навстречу.
— Мистер Джеймс? — спросил он с легкой улыбкой и представился:
— Полковник, скажем... Джонс. Они обменялись рукопожатием.
— Присаживайтесь. Комиссар приносит свои извинения в связи с невозможностью принять вас лично. У него сильная простуда, из тех, что называют “дипломатическими”, — сказал с лукавой усмешкой полковник Джонс. — Считает, что ему лучше побыть сегодня дома. Я — один из его помощников. Мне приходилось самому участвовать в нескольких охотничьих экспедициях, и комиссар поручил мне позаботиться об организации вашего короткого отпуска. Именно мне и больше никому. Надеюсь, вы понимаете? — добавил полковник после короткой паузы.
Бонд улыбнулся в ответ. Комиссар был готов помочь, но намеревался сделать это в “лайковых перчатках”, чтобы не оказаться замешанным в эту историю. Отметив про себя, что комиссар, должно быть, осторожный и весьма разумный человек, Бонд ответил:
— Вполне понимаю. Мои лондонские друзья не хотели бы, чтобы комиссар принимал какое-либо личное участие в этом деле. А я с ним не встречался и понятия не имею, где находится штаб-квартира полиции. А теперь не могли бы мы минут десять поговорить на нормальном английском языке при условии, что разговор останется строго между нами?
Полковник Джонс рассмеялся в ответ:
— Конечно. Мне поручили произнести эту маленькую речь, после чего перейти непосредственно к делу. Вы ведь понимаете, коммандер, нам обоим придется закрыть глаза на то, что мы совершим ряд правонарушений, начиная с приобретения под ложным предлогом канадской охотничьей лицензии, соучастия в нарушении правил пересечения границы, не говоря уже о последующих более серьезных вещах. Отголоски нашей маленькой операции никому не пойдут на пользу, не так ли?
— Мои друзья придерживаются такого же мнения. После моего отъезда будем считать, что мы никогда не встречались, а уж если я попаду в тюрьму Синг-Синг, это моя забота. А теперь — к делу.
Полковник Джонс выдвинул ящик письменного стола, достал объемистое досье и открыл его. Первым документом был список. Он задержал карандаш у первого пункта, бросил взгляд на Бонда, его старый твидовый костюм в черно-белую “елочку”, белую сорочку и узкий черный галстук и произнес:
— Одежда. — Затем высвободил из-под зажима, скрепляющего досье, простой лист бумаги и подвинул его через стол Бонду. — Это список того, что, я думаю, вам понадобится, и адрес большого магазина подержанной одежды в городе. Не берите ничего модного или бросающегося в глаза — рубашка цвета хаки, темно-коричневые джинсы, добротные альпинистские сапоги или ботинки — главное, чтобы не жали. И еще адрес аптеки, где можно купить красящее вещество. Одного галлона хватит на целую ванну, которую вам предстоит принять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53