Неожиданно Бонд почувствовал навалившуюся усталость. Напряжение спало, и он ощутил себя грязным и небритым, пропахшим опиумом и потом. Он спустился вниз, одолжил у одного из матросов бритву и чистую рубашку, пошел к себе в каюту и постарался, насколько это было возможно, привести себя в порядок. Когда он вытащил из-за пояса пистолет и бросил его на кушетку, из дула пахнуло кордитом. Запах напомнил о только что пережитом страхе, лихорадке боя, смерти. Бонд открыл иллюминатор. Снаружи весело плясали волны, а удаляющийся берег, казавшийся еще так недавно черным и таинственным, теперь выглядел зеленым и очень красивым. В каюту из камбуза проник изумительный запах жарящегося бекона и свежего хлеба. Бонд захлопнул иллюминатор, оделся и отправился в салон.
Там, за завтраком, состоявшим из яичницы и кофе с ромом, Коломбо, похрустывая поджаренным хлебом, расставил все точки над “i”.
— Итак, друг мой, мы уничтожили годовой запас опиума-сырца, который должен был отправиться отсюда в химические лаборатории Кристатоса в Неаполе. Это правда, что у меня у самого есть подобные цеха в Милане. Но они используются для производства простых лекарств. Аспирина, например. Что же касается всей остальной рассказанной вам Кристатосом истории, то замените в ней Коломбо именем Кристатоса, к все встанет на свои места. Именно он занимался превращением опиума в героин и нанимал курьеров, переправлявших его в Лондон. Кристатосу и его людям, наверное, пришлось бы выложить за эти рулоны этак миллион фунтов стерлингов. Но знаете что, мои дорогой Джеймс? Они не потратили на это ни единого цента. Почему? Да потому, что это был подарок от русских! Подарок в виде бомбы, которая должна была взорваться в центре Англии. Они могут поставлять практически неограниченное количество этого сырца со своих плантаций на Кавказе, а Албания — очень подходящий перевалочный пункт. Но сами сбросить эту бомбу русские не могут. Вот Кристатос и создал для этого свою организацию. Именно он, по указке своих хозяев из Москвы, бросал бомбы. Между нами, сегодня за полчаса мы уничтожили всю их организацию. Теперь вы можете вернуться домой и с чистой совестью доложить своему начальству в Англии, что поставки наркотиков прекратятся. Вы можете также сказать им чистую правду, а именно, что не Италия изготовляла это страшное оружие, а наши давние друзья — русские. Не сомневаюсь, что разработкой всего плана занимался какой-нибудь отдел психологической войны в их развед-органах. Точно, конечно, я вам назвать его не могу. Но, может быть, они, мой дорогой Джеймс, пошлют вас в Москву разузнать все получше? Если это будет так, то я надеюсь, что и там вы встретите какую-нибудь очаровательную девушку, подобную вашей подруге фрейлейн Лизль Баум, которая выведет вас на дорогу, ведущую к истине.
— Что вы имеете в виду — “вашей подруги”? Ведь она ваша подруга.
Коломбо покачал головой.
— Мой дорогой Джеймс. У меня много подруг. Вам предстоит провести в Италии еще несколько дней: надо написать отчет и, может быть, проверить кое-что из того, о чем я вам поведал. Да и с американскими коллегами вам надо будет побеседовать о реальностях жизни. Но в промежутках между этими ответственными делами вам понадобится сопровождающий, который сможет показать вам все красоты моей любимой родины. В нецивилизованных странах существует обычай предлагать в таких случаях услуги одной из своих жен человеку, которого ты любишь и которому хочешь оказать любезность. Я тоже не шибко цивилизован. У меня нет нескольких жен, но есть много таких подруг, как Лизль Баум. Ей в этом отношении не надо давать никаких инструкций. И у меня есть все основания полагать, что она с нетерпением ожидает вашего возвращения сегодня вечером.
Коломбо полез в карман брюк, достал оттуда что-то и со звоном положил на стол, накрыв рукой.
— Вот доказательство.
Коломбо положил руку к сердцу и со всей серьезностью посмотрел Бонду в глаза.
— Я даю вам это от всего моего сердца. И от ее сердца тоже.
Бонд посмотрел на стол. “Что-то” оказалось ключом, прикрепленным к тяжелому металлическому брелоку с надписью: “Отель “Альберго Даниели”. Комната 68”.
Раритет Гильдебранда
(The Hildebrand rarity)
В поперечнике скат-хвостокол достигал шести футов, а от тупого клина его рыла до конца смертоносного хвоста было футов десять. Темно-серый цвет чудовища имел тот лиловатый оттенок, который в подводном мире предостерегает об опасности. Время от времени скат снимался со дна и переплывал на небольшое расстояние, напоминая огромное темное полотенце, колышущееся над бледно-золотистым песком.
Прижав руки к бедрам и неспешно перебирая ластами, Джеймс Бонд следовал за черной тенью через широкую окаймленную пальмами лагуну, выбирая удобный момент для выстрела. За исключением крупных мурен и всех скарпеновых, Бонд редко убивал рыб, разве что себе на обед. Но сейчас он решил застрелить ската, ибо тот выглядел омерзительным воплощением зла.
Было десять часов утра. Белл-Анс — гладкая, как зеркало, лагуна на южной оконечности Маэ, самого большого из Сейшельских островов — блестела под апрельским солнцем. Северо-западный пассат исчерпал свою силу месяцем раньше, и только в конце мая юго-восточный муссон принесет сюда прохладу. А теперь воздух сочился влагой, термометр показывал в тени восемьдесят (1). Вода в закрытой лагуне была еще теплее, в ней даже рыбы казались вялыми. Зеленая рыба-попугай фунтов на десять, обгрызавшая водоросли с коралловой глыбы, прервала свое занятие лишь затем, чтобы лениво перекатить глаза на проплывшего сверху Бонда, и вернулась к трапезе. Выводок толстеньких серых бычков, озабоченно куда-то спешащих, учтиво распался надвое, пропуская тень человека, а затем вновь сомкнулся, продолжая свой путь. Секстет маленьких кальмаров, обычно пугливых как птицы, даже не озаботился поменять цвет при его появлении.
Бонд вяло шевелил ластами, держась от ската на расстоянии видимости. Скоро хвостокол устанет и, убедившись, что большая рыба, преследующая его поверху, не собирается атаковать, ляжет на плоский участок дна, изменит окраску на маскировочную, бледно-серую, почти прозрачную, и мягкими волнообразными движениями каймы своих крыльев зароется в песок.
Приближался риф. Теперь на дне стали чаще встречаться торчащие из песка обнажения кораллов и лужайки морской травы. Впечатление было такое, будто по равнине подъезжаешь к большому городу. Всеми цветами радуги поблескивали снующие кругом коралловые рыбы. В тени расщелин пламенели гигантские асцидии — анемоны Индийского океана. Колония колючих морских ежей выпустила в воду облако сепий, словно кто-то разбил о скалу чернильницу. Похожие на маленьких дракончиков, из щелей тянулись и рыскали брилиантово-голубые и ярко желтые усы лангустов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53