маленькое окно; тяжелый табачный дым и винный
перегар. Ни одной картины, ни одного горшка с цветами, даже какой-нибудь
статистической диаграммы с красными и синими кривыми и той нет; ни одного
цветного пятна - кругом только серый цвет. Даже письменный стол и сидящий
за ним Пабло были серыми; коричнево-серый стол и пепельно-серый Пабло; а
между письменным столом и окном стоял - это был единственный прибор -
светло-серый каркас с бледно-серой чашей из плексигласа, а рядом
темно-серым пеньком - вращающийся стул. Пабло фыркнул, как тюлень, и его
одутловатое лицо с недельной щетиной на щеках поднялось из глубины кресла.
Он что-то поставил в ящик письменного стола и задвинул его. Глаза Пабло
были несколько остекленевшими. Гость все еще стоял на пороге.
- Это Пабло, - сказал Янно. Пабло засопел; гость шагнул было к нему,
но тут Янно вскрикнул.
- Что за чертовщина? - заволновался он. - Смотрите на компьютер.
- Не двигайтесь с места! - крикнул вслед за ним Пабло. Гость замер.
- О материя, - сказал Янно, - такого никогда не бывало!
Гость в поисках компьютера посмотрел в том направлении, куда глядели
оба экспериментатора, и стал внимательно изучать каркас. Высотой он был в
половину человеческого роста, вверху сходились на конус четыре
металлические трубки, снизу они были загнуты, образуя ножки; сверху на
трубки было насажено металлическое кольцо, в нем помещалась чаша из
плексигласа; в центре каркаса выглядывала небольшая серо-зеленая панель
размером с футляр для маникюрного набора; двумя серебристо-серыми
проводниками панель соединялась с пультом, установленным на письменном
столе; на пульте пять кнопок. Еще два проводка тянулись от пульта к чаше;
между чашей и панелью гость заметил две тонюсенькие нити, которые слабо
поблескивали на фоне серого бетона; наконец, на передней стенке компьютера
- если это был компьютер, а это действительно был компьютер - имелась
шкала с делениями и стрелкой. Других деталей он не разглядел. Почему
закричали хозяин комнаты и Янно, оставалось непонятным.
- Зеленый, - сказал Янно торжественно, - зеленый! И все светится,
светится, светится!
Пабло склонился над столом, уставившись своим остекленевшим взглядом
на деления шкалы.
- Подойдите чуть ближе, - приказал он, сопя, - но только совсем
чуть-чуть, на шаг, не больше!
Гость послушно сделал небольшой шаг к столу и каркасу.
- Кажется, петля стала еще больше, - сказал Янно, и гостю почудилось,
будто панель засветилась немного более яркой зеленью. Впрочем, может быть,
произошло это лишь потому, что в последний момент Пабло нажал на
предпоследнюю кнопку пульта, отчего на окнах опустились жалюзи, а на
стенах под потолком зажегся приглушенный свет, от которого все тона в
комнате стали чуть холоднее.
Янно снял с крючка около двери балахон, похожий на
ку-клукс-клановский, который закрывал человека целиком, оставляя лишь
прорези для глаз, - балахон был из серой ткани с асбестовой прокладкой - и
опустился перед компьютером на колено.
- Действительно, девять и восемь. Невероятно!
Пабло покачал своей тюленьей головой.
- Нет ли у вас при себе каких-либо печатных изданий, - спросил он у
гостя, - старых бумажных книг, картин или чего-нибудь такого?
- Только паспорт и служебное удостоверение логика, ну и, конечно,
личный номер на спине, - ответил гость, но Пабло пояснил, что от этих штук
помех не бывает.
- Случается, что печатные вещи, - продолжал он, - особенно старые,
действуют на наш компьютер сильнее, чем сам испытуемый, и тогда возникают
ошибки, прямо до скандала доходит. Вроде должен человек увидеть
сравнительно далекое будущее, а он вообще ничего не видит - оказывается,
петля замкнулась на книжонку. Глаз-то у компьютера нет, не может он
разобраться, что к чему, а может, и есть, только мы не знаем, как они
смотрят. Так правда ничего при себе - хотя бы письма?
Гость подумал и ответил отрицательно.
- А фотографии?
Последовало смущенное покашливание.
- Как бы это сказать, впрочем, здесь все мужчины. - Гость собрался
было промямлить свои признания, но Пабло отмахнулся.
- Ладно, ладно, эти штуки тоже не мешают. Главное, чтобы старых вещей
не было!
Вздох облегчения.
- Девять и девять десятых, - сообщил Янно, - у тебя потрясающий
коэффициент АК! У нас еще не было такой характеристики; может, ты и впрямь
исключение?
Голос его приглушался капюшоном. Гость, все еще стоя на прежнем
месте, повернулся к вешалке у двери, но та была пуста.
- Вам защитный костюм не нужен, - успокоил его Пабло. - Это просто
экран для нашего компьютера, чтобы аура испытуемого не искажалась
экспериментаторами. Не бойтесь, ничего страшного с вами не случится!
- А вам, уважаемый Пабло, экранизирующей одежды не понадобится?
В первый раз Янно рассмеялся от души, что было слышно даже через
капюшон.
- Этот тип, - сказал он, бесцеремонно ткнув пальцем в сторону своего
коллеги, - насквозь пропитан алкоголем! Он совсем отупел, понимаешь,
совсем опустился. Да к нему от будущего ни одна секунда не потянется;
словом, он стал просто придатком к компьютеру. А теперь подойди-ка еще на
один шаг.
Гость сделал еще шаг, и Янно заликовал.
- Десять минут! О материя, целых десять минут! О таком рекорде и
мечтать было нечего. А какая засасывающая струя! Какая петля! Теоретически
добиться большего уже невозможно.
- Ты все ему объяснил? - спросил Пабло.
- Я как раз говорил ему об антикаузальности, когда ты послал нас к
черту. Хочешь, объясни ему сам. В конце концов, это же ты проводишь
эксперимент.
- Я самый что ни на есть закоренелый практик, - проворчал Пабло, -
вся моя теория укладывается в три слова, а если с подробностями, то в
десяток. Объясняй уж ты, светило теории! Я ведь вижу, что тебе невтерпеж.
- Итак, - начал Янно из-под капюшона, - АК, антикаузальность,
причинно-следственная антисвязь - как бы тебе это объяснить? Ты знаешь,
что для многих феноменов природы и общества есть соответствующие
антиструктуры, антифеномены: тело и антитело, капитал и антикапитал,
материя и антиматерия, реформы и антиреформы, эротика и антиэротика, разум
и антиразум. Точно так же дело обстоит и с каузальностью. АК представляет
собою полную противоположность привычной причинно-следственной связи.
- То есть следствие без причины, - уточнил гость.
- О нет, - ответил Янно назидательно. - Это можно было бы сказать о
природе в целом по отношению к ее первоначалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
перегар. Ни одной картины, ни одного горшка с цветами, даже какой-нибудь
статистической диаграммы с красными и синими кривыми и той нет; ни одного
цветного пятна - кругом только серый цвет. Даже письменный стол и сидящий
за ним Пабло были серыми; коричнево-серый стол и пепельно-серый Пабло; а
между письменным столом и окном стоял - это был единственный прибор -
светло-серый каркас с бледно-серой чашей из плексигласа, а рядом
темно-серым пеньком - вращающийся стул. Пабло фыркнул, как тюлень, и его
одутловатое лицо с недельной щетиной на щеках поднялось из глубины кресла.
Он что-то поставил в ящик письменного стола и задвинул его. Глаза Пабло
были несколько остекленевшими. Гость все еще стоял на пороге.
- Это Пабло, - сказал Янно. Пабло засопел; гость шагнул было к нему,
но тут Янно вскрикнул.
- Что за чертовщина? - заволновался он. - Смотрите на компьютер.
- Не двигайтесь с места! - крикнул вслед за ним Пабло. Гость замер.
- О материя, - сказал Янно, - такого никогда не бывало!
Гость в поисках компьютера посмотрел в том направлении, куда глядели
оба экспериментатора, и стал внимательно изучать каркас. Высотой он был в
половину человеческого роста, вверху сходились на конус четыре
металлические трубки, снизу они были загнуты, образуя ножки; сверху на
трубки было насажено металлическое кольцо, в нем помещалась чаша из
плексигласа; в центре каркаса выглядывала небольшая серо-зеленая панель
размером с футляр для маникюрного набора; двумя серебристо-серыми
проводниками панель соединялась с пультом, установленным на письменном
столе; на пульте пять кнопок. Еще два проводка тянулись от пульта к чаше;
между чашей и панелью гость заметил две тонюсенькие нити, которые слабо
поблескивали на фоне серого бетона; наконец, на передней стенке компьютера
- если это был компьютер, а это действительно был компьютер - имелась
шкала с делениями и стрелкой. Других деталей он не разглядел. Почему
закричали хозяин комнаты и Янно, оставалось непонятным.
- Зеленый, - сказал Янно торжественно, - зеленый! И все светится,
светится, светится!
Пабло склонился над столом, уставившись своим остекленевшим взглядом
на деления шкалы.
- Подойдите чуть ближе, - приказал он, сопя, - но только совсем
чуть-чуть, на шаг, не больше!
Гость послушно сделал небольшой шаг к столу и каркасу.
- Кажется, петля стала еще больше, - сказал Янно, и гостю почудилось,
будто панель засветилась немного более яркой зеленью. Впрочем, может быть,
произошло это лишь потому, что в последний момент Пабло нажал на
предпоследнюю кнопку пульта, отчего на окнах опустились жалюзи, а на
стенах под потолком зажегся приглушенный свет, от которого все тона в
комнате стали чуть холоднее.
Янно снял с крючка около двери балахон, похожий на
ку-клукс-клановский, который закрывал человека целиком, оставляя лишь
прорези для глаз, - балахон был из серой ткани с асбестовой прокладкой - и
опустился перед компьютером на колено.
- Действительно, девять и восемь. Невероятно!
Пабло покачал своей тюленьей головой.
- Нет ли у вас при себе каких-либо печатных изданий, - спросил он у
гостя, - старых бумажных книг, картин или чего-нибудь такого?
- Только паспорт и служебное удостоверение логика, ну и, конечно,
личный номер на спине, - ответил гость, но Пабло пояснил, что от этих штук
помех не бывает.
- Случается, что печатные вещи, - продолжал он, - особенно старые,
действуют на наш компьютер сильнее, чем сам испытуемый, и тогда возникают
ошибки, прямо до скандала доходит. Вроде должен человек увидеть
сравнительно далекое будущее, а он вообще ничего не видит - оказывается,
петля замкнулась на книжонку. Глаз-то у компьютера нет, не может он
разобраться, что к чему, а может, и есть, только мы не знаем, как они
смотрят. Так правда ничего при себе - хотя бы письма?
Гость подумал и ответил отрицательно.
- А фотографии?
Последовало смущенное покашливание.
- Как бы это сказать, впрочем, здесь все мужчины. - Гость собрался
было промямлить свои признания, но Пабло отмахнулся.
- Ладно, ладно, эти штуки тоже не мешают. Главное, чтобы старых вещей
не было!
Вздох облегчения.
- Девять и девять десятых, - сообщил Янно, - у тебя потрясающий
коэффициент АК! У нас еще не было такой характеристики; может, ты и впрямь
исключение?
Голос его приглушался капюшоном. Гость, все еще стоя на прежнем
месте, повернулся к вешалке у двери, но та была пуста.
- Вам защитный костюм не нужен, - успокоил его Пабло. - Это просто
экран для нашего компьютера, чтобы аура испытуемого не искажалась
экспериментаторами. Не бойтесь, ничего страшного с вами не случится!
- А вам, уважаемый Пабло, экранизирующей одежды не понадобится?
В первый раз Янно рассмеялся от души, что было слышно даже через
капюшон.
- Этот тип, - сказал он, бесцеремонно ткнув пальцем в сторону своего
коллеги, - насквозь пропитан алкоголем! Он совсем отупел, понимаешь,
совсем опустился. Да к нему от будущего ни одна секунда не потянется;
словом, он стал просто придатком к компьютеру. А теперь подойди-ка еще на
один шаг.
Гость сделал еще шаг, и Янно заликовал.
- Десять минут! О материя, целых десять минут! О таком рекорде и
мечтать было нечего. А какая засасывающая струя! Какая петля! Теоретически
добиться большего уже невозможно.
- Ты все ему объяснил? - спросил Пабло.
- Я как раз говорил ему об антикаузальности, когда ты послал нас к
черту. Хочешь, объясни ему сам. В конце концов, это же ты проводишь
эксперимент.
- Я самый что ни на есть закоренелый практик, - проворчал Пабло, -
вся моя теория укладывается в три слова, а если с подробностями, то в
десяток. Объясняй уж ты, светило теории! Я ведь вижу, что тебе невтерпеж.
- Итак, - начал Янно из-под капюшона, - АК, антикаузальность,
причинно-следственная антисвязь - как бы тебе это объяснить? Ты знаешь,
что для многих феноменов природы и общества есть соответствующие
антиструктуры, антифеномены: тело и антитело, капитал и антикапитал,
материя и антиматерия, реформы и антиреформы, эротика и антиэротика, разум
и антиразум. Точно так же дело обстоит и с каузальностью. АК представляет
собою полную противоположность привычной причинно-следственной связи.
- То есть следствие без причины, - уточнил гость.
- О нет, - ответил Янно назидательно. - Это можно было бы сказать о
природе в целом по отношению к ее первоначалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9