– спросила Мария с горящим взором, когда Марлоу вернулся в гостиную.
Он усмехнулся и показал листок бумаги.
– Адрес этой беби, – сказал он. – Сегодня вечером я ее увижу.
Всего лишь на один момент на ее лице отразилось смятение, тут же сменившееся гневом.
– Что это за странные игры, в конце концов?
Марлоу не обратил никакого внимания на ее слова, подошел к серванту и налил себе бренди. Он обернулся, поднял бокал, как бы приветствуя всех, и опорожнил его одним глотком. Когда тепло разлилось по всему телу, он удовлетворенно ухмыльнулся.
– Да, я собираюсь сегодня вечером заехать за этой леди, – сказал он. – Мы проведем вечер в Барфорде, где я постараюсь показать себя с возможно лучшей стороны.
Папа Магеллан и Мак, казалось, сразу поняли все.
– Ты хочешь сыграть роль приманки, – сказал Мак.
Когда Марлоу согласно кивнул, старик энергично покачал головой:
– Это безумие. Барфорд в ночное время нехорошее место. Моноган и его бандиты могут выследить тебя в темном переулке. Марлоу усмехнулся.
– А вот это идея! Вся эта шайка сосредоточит внимание на мне, ломая голову прежде всего над тем, какого черта я делаю в Барфорде. Они потратят на размышления так много времени, что на остальное у них его просто не останется.
– И это – единственная причина, почему вы туда поедете? – спросила Мария, не отрывая от Марлоу взгляда.
– О какой другой причине может еще идти речь?
На мгновение их взгляды встретились, потом Марлоу отвернулся и сказал:
– Пошли, Мак. Надо проверить твой грузовик и как следует нагрузить его перед этим длинным рейсом.
Они вместе покинули комнату; уходя, Марлоу чувствовал на себе неотрывный взгляд девушки.
Мария, конечно, угадала правду. У него была совсем другая причина увидеть Дженни О'Коннор, и Мария своей женской интуицией почувствовала это.
* * *
* * *
* * *
Когда Марлоу вышел из автобуса на главной площади Барфорда, то, увидев свое отражение в зеркале, помотал головой и решил, что никогда не сможет понять женщин.
Мария тщательно почистила и погладила его твидовый костюм, который ему выдали при освобождении из тюрьмы Уондсуорт. Рубашка была ослепительно белой и свежевыглаженной. Так что его костюм выглядел вполне прилично. Во всяком случае, он хорошо на нем сидел.
Проходя по тротуару, Марлоу услышал удар колокола церковных часов и проверил свои часы. Было семь, а Мак должен был отправиться в Лондон в восемь. Будет уже довольно темно, решил Марлоу, глядя на небо.
Он без труда нашел дом Дженни. Она занимала квартиру в небольшом доме неподалеку от площади. Оконные рамы были покрашены в ярко-красный цвет, на подоконниках стояло несколько комнатных растений. Марлоу нажал на кнопку звонка и, ожидая, осмотрелся вокруг. Нигде не было видно ее «ягуара», и он, не слыша в доме никаких звуков, уже забеспокоился, не ошибся ли он адресом.
Марлоу полез в карман, чтобы достать листок, но тут же услышал шаги, и дверь отворилась. Дженни стояла в дверях, улыбаясь ему. На ней был красный домашний халат из тяжелого шелка, а вьющиеся волосы сияли, словно золото. Она отошла в сторону, пропуская его в квартиру.
– Входите, мистер Марлоу. Вы появились немного раньше условленного.
Она прошла через отделанную дубом прихожую в нарядную комнату. Пол был целиком покрыт розовым ковром, тщательно замаскированные светильники окрашивали стены комнаты в тот же цвет. В камине ярко пылал огонь, а тяжелые бархатные занавеси на окнах, казалось, полностью отгораживали эту комнату от окружающего мира. Дженни пригласила Марлоу сесть в большое кресло с выгнутой спинкой, отошла к стойке для коктейлей и наполнила из шейкера два бокала.
– Я заранее все смешала, – сказала она, подавая ему один из бокалов. – Это «Мартини». Надеюсь, он вам понравится.
– Это мой любимый коктейль, – кивнул Марлоу.
Он отпил глоток, откинулся на спинку кресла и незаметно начал наблюдать за девушкой.
Она уютно устроилась на широкой софе с высокой спинкой, стоявшей рядом с его креслом, и улыбнулась:
– Я заказала обед в одном месте, которое хорошо знаю, в нескольких милях от Барфорда. Но, к сожалению, что-то случилось с моей машиной. Ее взяли в гараж. Оказалось, что ничего серьезного. Обещали привести ее в порядок через час.
Марлоу кивнул и предложил ей сигарету.
– Жаль, – посетовал он, – но и у вас здесь очень хорошо. Такая красивая комната.
Дженни кивнула и встала, чтобы долить его бокал.
– Я люблю красивые вещи, – сказала она. – Они создают настроение. А жизнь так однообразна, и в ней столько неприятностей.
– И плохо то, что даже за неприятности порой приходится платить, не говоря уж об удовольствиях.
– Не знаю, – задумчиво протянула она, – кое-что пока еще стоит недорого.
Дженни щелкнула выключателем у камина, и комната погрузилась в полумрак.
– Например, свет от камина, – продолжила она и снова села на софу. – Вот одна из вещей, которая не изменилась.
Марлоу был озадачен.
– Не изменилась с прежних дней.
Она положила головку на руку, как маленькая девочка, и повернулась к огню; в ее глазах отразились золотые и янтарные искорки.
– Когда я была маленькой девочкой, мы с отцом как-то пили чай в его кабинете часа в четыре дня, осенью. Это было особое наслаждение, что-то такое, что запоминается навсегда. Это была чудная комната, вся уставленная книжными шкафами, и в камине всегда горел огонь. Горничная приносила нам на подносе чай и горячие булочки, и отец предоставлял мне роль хозяйки. Мне нравилось заниматься серебряным чайником и красивыми китайскими чашечками. Возникала особенная интимная обстановка, а снаружи, вдоль высокого окна, падали желтые листья, и тени от них двигались по стенам комнаты.
В голосе Дженни слышалась глубокая грусть. Марлоу промолчал, не зная, что говорить; на некоторое время в комнате повисла тишина, потом Дженни быстро проговорила:
– Но все это было так давно. Еще до всемирного потопа.
Марлоу нахмурился. Чего-то в словах Дженни он не понимал.
– Потом что-нибудь случилось? – спросил он.
Она пожала плечами.
– Отец разорился. Оказался втянутым в какое-то финансовое мошенничество. – И коротко добавила: – Он застрелился.
– Сочувствую вам, – отозвался Марлоу. – Страшный конец.
Она с грустью пожала плечами.
– Колоссальная неприятность для человека, который родился богатым, – это то, что он уже не представляет себе жизни без больших денег. А это означает, что для такого человека решение некоторых проблем часто оборачивается неприятностями.
Картина постепенно прояснялась.
– И вы уже нашли свое решение?
– Такое решение, как правило, найти бывает трудно. Как вы думаете, мистер Марлоу, сколько мне лет?
Он пожал плечами:
– Трудно сказать. Восемнадцать – девятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Он усмехнулся и показал листок бумаги.
– Адрес этой беби, – сказал он. – Сегодня вечером я ее увижу.
Всего лишь на один момент на ее лице отразилось смятение, тут же сменившееся гневом.
– Что это за странные игры, в конце концов?
Марлоу не обратил никакого внимания на ее слова, подошел к серванту и налил себе бренди. Он обернулся, поднял бокал, как бы приветствуя всех, и опорожнил его одним глотком. Когда тепло разлилось по всему телу, он удовлетворенно ухмыльнулся.
– Да, я собираюсь сегодня вечером заехать за этой леди, – сказал он. – Мы проведем вечер в Барфорде, где я постараюсь показать себя с возможно лучшей стороны.
Папа Магеллан и Мак, казалось, сразу поняли все.
– Ты хочешь сыграть роль приманки, – сказал Мак.
Когда Марлоу согласно кивнул, старик энергично покачал головой:
– Это безумие. Барфорд в ночное время нехорошее место. Моноган и его бандиты могут выследить тебя в темном переулке. Марлоу усмехнулся.
– А вот это идея! Вся эта шайка сосредоточит внимание на мне, ломая голову прежде всего над тем, какого черта я делаю в Барфорде. Они потратят на размышления так много времени, что на остальное у них его просто не останется.
– И это – единственная причина, почему вы туда поедете? – спросила Мария, не отрывая от Марлоу взгляда.
– О какой другой причине может еще идти речь?
На мгновение их взгляды встретились, потом Марлоу отвернулся и сказал:
– Пошли, Мак. Надо проверить твой грузовик и как следует нагрузить его перед этим длинным рейсом.
Они вместе покинули комнату; уходя, Марлоу чувствовал на себе неотрывный взгляд девушки.
Мария, конечно, угадала правду. У него была совсем другая причина увидеть Дженни О'Коннор, и Мария своей женской интуицией почувствовала это.
* * *
* * *
* * *
Когда Марлоу вышел из автобуса на главной площади Барфорда, то, увидев свое отражение в зеркале, помотал головой и решил, что никогда не сможет понять женщин.
Мария тщательно почистила и погладила его твидовый костюм, который ему выдали при освобождении из тюрьмы Уондсуорт. Рубашка была ослепительно белой и свежевыглаженной. Так что его костюм выглядел вполне прилично. Во всяком случае, он хорошо на нем сидел.
Проходя по тротуару, Марлоу услышал удар колокола церковных часов и проверил свои часы. Было семь, а Мак должен был отправиться в Лондон в восемь. Будет уже довольно темно, решил Марлоу, глядя на небо.
Он без труда нашел дом Дженни. Она занимала квартиру в небольшом доме неподалеку от площади. Оконные рамы были покрашены в ярко-красный цвет, на подоконниках стояло несколько комнатных растений. Марлоу нажал на кнопку звонка и, ожидая, осмотрелся вокруг. Нигде не было видно ее «ягуара», и он, не слыша в доме никаких звуков, уже забеспокоился, не ошибся ли он адресом.
Марлоу полез в карман, чтобы достать листок, но тут же услышал шаги, и дверь отворилась. Дженни стояла в дверях, улыбаясь ему. На ней был красный домашний халат из тяжелого шелка, а вьющиеся волосы сияли, словно золото. Она отошла в сторону, пропуская его в квартиру.
– Входите, мистер Марлоу. Вы появились немного раньше условленного.
Она прошла через отделанную дубом прихожую в нарядную комнату. Пол был целиком покрыт розовым ковром, тщательно замаскированные светильники окрашивали стены комнаты в тот же цвет. В камине ярко пылал огонь, а тяжелые бархатные занавеси на окнах, казалось, полностью отгораживали эту комнату от окружающего мира. Дженни пригласила Марлоу сесть в большое кресло с выгнутой спинкой, отошла к стойке для коктейлей и наполнила из шейкера два бокала.
– Я заранее все смешала, – сказала она, подавая ему один из бокалов. – Это «Мартини». Надеюсь, он вам понравится.
– Это мой любимый коктейль, – кивнул Марлоу.
Он отпил глоток, откинулся на спинку кресла и незаметно начал наблюдать за девушкой.
Она уютно устроилась на широкой софе с высокой спинкой, стоявшей рядом с его креслом, и улыбнулась:
– Я заказала обед в одном месте, которое хорошо знаю, в нескольких милях от Барфорда. Но, к сожалению, что-то случилось с моей машиной. Ее взяли в гараж. Оказалось, что ничего серьезного. Обещали привести ее в порядок через час.
Марлоу кивнул и предложил ей сигарету.
– Жаль, – посетовал он, – но и у вас здесь очень хорошо. Такая красивая комната.
Дженни кивнула и встала, чтобы долить его бокал.
– Я люблю красивые вещи, – сказала она. – Они создают настроение. А жизнь так однообразна, и в ней столько неприятностей.
– И плохо то, что даже за неприятности порой приходится платить, не говоря уж об удовольствиях.
– Не знаю, – задумчиво протянула она, – кое-что пока еще стоит недорого.
Дженни щелкнула выключателем у камина, и комната погрузилась в полумрак.
– Например, свет от камина, – продолжила она и снова села на софу. – Вот одна из вещей, которая не изменилась.
Марлоу был озадачен.
– Не изменилась с прежних дней.
Она положила головку на руку, как маленькая девочка, и повернулась к огню; в ее глазах отразились золотые и янтарные искорки.
– Когда я была маленькой девочкой, мы с отцом как-то пили чай в его кабинете часа в четыре дня, осенью. Это было особое наслаждение, что-то такое, что запоминается навсегда. Это была чудная комната, вся уставленная книжными шкафами, и в камине всегда горел огонь. Горничная приносила нам на подносе чай и горячие булочки, и отец предоставлял мне роль хозяйки. Мне нравилось заниматься серебряным чайником и красивыми китайскими чашечками. Возникала особенная интимная обстановка, а снаружи, вдоль высокого окна, падали желтые листья, и тени от них двигались по стенам комнаты.
В голосе Дженни слышалась глубокая грусть. Марлоу промолчал, не зная, что говорить; на некоторое время в комнате повисла тишина, потом Дженни быстро проговорила:
– Но все это было так давно. Еще до всемирного потопа.
Марлоу нахмурился. Чего-то в словах Дженни он не понимал.
– Потом что-нибудь случилось? – спросил он.
Она пожала плечами.
– Отец разорился. Оказался втянутым в какое-то финансовое мошенничество. – И коротко добавила: – Он застрелился.
– Сочувствую вам, – отозвался Марлоу. – Страшный конец.
Она с грустью пожала плечами.
– Колоссальная неприятность для человека, который родился богатым, – это то, что он уже не представляет себе жизни без больших денег. А это означает, что для такого человека решение некоторых проблем часто оборачивается неприятностями.
Картина постепенно прояснялась.
– И вы уже нашли свое решение?
– Такое решение, как правило, найти бывает трудно. Как вы думаете, мистер Марлоу, сколько мне лет?
Он пожал плечами:
– Трудно сказать. Восемнадцать – девятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42