Черт побери, прошу прощения…
Я опомнилась. Бутылкой по темечку — это не вполне профессиональный уровень.
С немалым усилием я снова вошла в роль прокурора.
— Вы исходили исключительно из паспорта и штампа о прописке? Без опознания тела?
— Это на самом деле серьёзная ошибка с нашей стороны. Но есть все данные о том, что Барбара Борковская, журналистка, условилась о встрече на месте преступления, приехала туда и была убита.
— Как?
— Одним выстрелом, прямо в сердце, сзади.
— Там кто-нибудь живёт?
— Территория и обстоятельства очень способствовали такому убийству. Оружие не нашли, возможно, оно было с глушителем.
— С кем она договорилась о встрече?
— С Иоанной Хмелевской, писательницей.
— И что говорит Хмелевская?
— Что журналистка была наглая и мерзкая, взяла её за горло, клянчила интервью, невзирая на явное нежелание писательницы, к тому же опоздала…
Вот теперь мне сделалось плохо…
* * *
Все началось два года назад, может даже раньше, но я ничего не замечала и ни о чем не догадывалась.
— В чем ты была вчера после обеда? — внезапно спросил меня муж сентябрьским вечером, когда мы загнали деток в постель и сидели за чаем.
— Да в том же, в чем утром, — изумилась я. — Ив том же, в чем сегодня. У меня не слишком много нарядов, ты не заметил?
Муж отмолчался. Он сидел какой-то нахохлившийся, явно не в своей тарелке, поглядывая то на меня, но на дуршлаг на стене за моей спиной.
Чай мы пили на кухне. Мне не хотелось бегать, накрывая стол в гостиной, широким раздвижным столом мы пользовались, только когда ели вместе с детьми. Время от времени приходилось проверять, умеют ли они управляться с ножом и вилкой.
Обычно дети ужинали раньше, а мы чаёвничали позже. Это были мои самые любимые минуты — тишины и покоя. На сей раз с покоем явно дело не ладилось.
— А что случилось? Я плохо выглядела?
— Я знаю, что по дороге домой ты заезжала на Мокотовскую, — продолжал муж, не отвечая на мой вопрос. — Обязательно нужно было заезжать?
Ни на какую Мокотовскую по дороге домой я не заезжала, мне там нечего было делать, да и вообще не по дороге. В этот день я возвращалась из Краковского Предместья, из окружной прокуратуры, куда моталась по делам. Дела затянулись, потом я торопилась, еле-еле пробилась на Mapшалковскую и ехала прямо, никуда не сворачивая.
Откуда ему в голову пришла такая странная идея?
— Да меня там вообще не было. Зачем мне туда ехать? Кто это выдумал?
Муж укоризненно посмотрел на дуршлаг.
— Тебя видели. Поэтому я спросил, в чем ты была. Кроме того… Можно было вести себя тактичней…
Я ничегошеньки не понимала, но даже не встревожилась. Какая-то глупость, кто-то ошибся. Кретин.., или кретинка. Скорее уж кретин мужского пола, он-то как раз и не заметит, кто во что одет, а баба все высмотрит. Одета я была в обычный простой костюм, темно-серый. Юбка, пиджак, бежевая блузка. Мой стандартный служебный наряд, отлично подходящий для осени.
Стоп, а косыночка? Такая тоненькая, в черно-серо-бежевую полосочку. Купила я её на лотке, это не редкость.
— А как я себя вела? — спросила я.
— Ты сама лучше знаешь, — с отвращением ответил муж, сосредоточившись на дуршлаге.
Я, похоже, не заслуживала даже взгляда.
— То-то и оно, что не знаю. Ты уверен, что это была я?
— Совершенно. Тебя подробно описали, именно так, как ты выглядела. Не говоря уж о том, что ты громко и чин по чину представилась: прокурор Барбара Борковская. Уж этого могла бы не делать, хотя бы ради нас.
— Значит, я совсем потеряла голову, — беспечно ответила я. — Не понимаю, откуда у тебя такие своеобразные сведения. Неужели всерьёз думаешь, что это была я? Просто чушь какая-то.
Муж наконец-то оторвал взор от дуршлага, мрачно посмотрел на меня и быстро перевёл взгляд на стакан с чаем. Конечно, я прекрасно знала, что благоверный всегда считал меня способной на что угодно, но даже моё «что угодно» должно иметь свои границы. Принародные вопли о том, что я-де прокурор, слишком выходят за эти границы. Я пожала плечами: наверняка у него затмение в мозгах, потом пройдёт. И переключилась на другую тему. Как раз в то время я вела несколько трудных и очень неприятных дел, совещание в окружной прокуратуре тоже радости не добавило, и вообще я жутко устала. А надо было ещё ознакомиться с материалами дела.
Недели через две-три, тоже вечером, зазвонил телефон и бабский голос заявил:
— А пани хоть знает, что её муженёк с этой шулькой загулял, там у них роман, как в бразильском сериале, а вам хоть бы хны?
После чего в трубке что-то зашелестело, словно кто-то рядом возбуждённо зашептал, пытаясь вырвать у доброжелательницы из рук трубку, и телефон замолчал. Вместо того чтобы переживать, я занялась хозяйством. Накормила ужином детей, выдраила кухню, приготовила обед на завтра.
Мужа дома не было, он мог в это время гулять хоть с белой медведицей, но я не поверила ни единому слову. Люди постоянно используют телефон для дурацких розыгрышей. Мужу я даже словечком не обмолвилась, потому что немедленно забыла об этом дебильном доносе. Анонимок и угроз мне и на работе хватало.
Следующий странный сигнал поступил как раз с работы.
Стояла поздняя осень, и я перешла на темно-серое тёплое пальто. В тот день под пальто был официальный наряд: синий костюм типа «шанель» со светлой водолазкой. Шарфики и косыночки я меняла постоянно, а костюмов у меня было всего два. Фривольные рюшечки и яркие цвета я считала совершенно неподходящими при допросах свидетелей и подозреваемых, и уж тем более в суде.
— Ну ты зажигала позавчера! — съехидничал Яцусь, мой коллега-прокурор, человек талантливый, но несколько легкомысленный и очень бестактный, — Понеслась прямо с работы, даже переодеться не подумала! Ах, как затягивает коварная трясина светской жизни…
Я не поняла, о чем это он. Позавчера вечером я переписывала обоснование приговора, а в стиральной машине тем временем кувыркались одёжки моих детей. Может, это и называется «зажигала», потому что я натолкала в машину слишком много барахла и носилась потом по квартире, не зная, где это все развесить. Недосохшее тряпьё до сих пор лежало в тазах.
— У тебя с головой не в порядке или как? — вежливо осведомилась я. — Ты о чем говоришь?
— Не отрицай, передо мной можешь не притворяться. Но почему только в баре «Тайфун»?
— Что в баре «Тайфун»?
— Так ведь это же такой шалман! Факт, знакомых там нечасто встретишь, но случается.
— Может быть, — согласилась я. — И что в этом шалмане «Тайфун»?
— Как это — что? Насколько я понимаю, ты там активно расслаблялась.
— Я?
— Не я же. Меня там позавчера не было.
А вот вчера вечером зашёл — искать свидетеля.
Свидетель интересовал меня куда больше, чем расслабуха в шалмане, потому что дела друг друга мы знали и временами шли на взаимовыручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63