Да и она к нему тоже не рвётся.
— Ну, тогда он полный идиот, так как никто же не поверит, что он безо всякой причины даже не смотрит на такую красотку.
— Вот именно. Интересно…
Больше Кая Пешт в баре не появлялась. Я припомнила, из какого болота вытащил её Доминик.
Намеревался воспитать из неё добродетельную девицу. Черта лысого, он же не был слепым, и мужские инстинкты у него были в порядке, и если он не оставил её для себя, не монополизировал.., что-то за этим крылось.
— Вообще-то она явно ещё та штучка, — задумчиво проговорила я.
— Похоже, — холодно подтвердил Лукаш. — Я достаточно наслушался о ней. Подлая, безжалостная, жадная, лживая пиявка. Я бы не доверил ей даже самого малого. Уничтожить мужика, довести его до самоубийства — это для неё все равно, что раз плюнуть. Говорят, что только один нашёлся, с которым она не смогла до конца справиться и боялась его.
Уж не твой ли Доминик случаем?..
Я покачала головой, погруженная в свои размышления.
— По характеру она действительно подходит, но теперь я вижу, что Доминик ни за что в жизни не дал бы ей в руки оружие, не такой уж он был дурак.
Нет, все-таки я подхожу лучше всего…
Я настолько задумалась о Кае Пешт, что на мгновенье перестала видеть окружающий мир. А когда очнулась, заметила, что Лукаш с огромным интересом уставился вглубь бара.
— Просто большой сбор, чтоб мне сдохнуть, — тихо сказал он. — Пока не оборачивайся.
Я с трудом сдержалась, чтобы тут же не оглянуться.
— А что?
— У бара стоит бык этой мафии и хлопает глазками. Я его прекрасно знаю. Длинная рука подпольного правопорядка.
— Красивое название, — с иронией заметила я. — Один из тех двоих, которые были там, во Владиславове?
— Нет, третий. Ещё лучше.
— Исполняет приговоры?
— По найму. Стреляет, не думая о последствиях.
Никак не могут беднягу засадить: у прокуратуры все время не хватает доказательств.
Я заволновалась. Хотя мы и сидели в углу, скрытые растениями в кадках, но зато в случае чего отсюда трудней было бы убежать.
— Надеюсь, он не за нами охотится?
— Это было бы полным идиотизмом… Я ведь не единственный свидетель?
— А что — кого-то ещё тоже взрывали?
Мы посмотрели друг на друга. Черт побери, если майор Бежан до сих пор не разобрался с фактами и не собрал неопровержимых доказательств, то эти вассалы Доминика располагали полной свободой действий. И они на самом деле могли полагать, что ликвидация постоянного шофёра, который не дал себя убить где-то там в чистом поле, может оказаться полезной. Я уже поняла, что Лукаш, будучи лично не знаком с Домиником, знал о его обширных контактах гораздо больше меня. Но ведь он уже дал показания?..
— Лишь бы не было поздно… — скептически начала я и замолчала.
Звон и грохот у бара позволили мне наконец-то повернуть голову и уже открыто посмотреть в ту сторону. Перед моим взором предстало жуткое зрелище: крупная рыжая девица лежала на полу у стойки бара под металлическим подносом и черепками самых разных сосудов, а над ней, спиной ко мне, склонился тип с бычьей внешностью. Из-за стойки выбежал бармен. Его опередила какая-то женщина солидного телосложения. Она подбежала к склонившемуся типу и изо всех сил врезала ему по спине каблуком туфли, которую держала в руке. Каблук, по счастью, был модный, широкий, если бы она ударила шпилькой, то, наверное, пробила бы его спину насквозь. Тип вскочил, выпустив из рук рыжую девицу, которая каким-то образом умудрилась поставить ему подножку. Мужик поскользнулся на осколках и с размаху сел на пол. В дело подключились ещё двое участников — бармен и гость, явно связанный какими-то узами с воинственной бабой.
Лукаш не стал терять времени.
— Смываемся! — приказал он. — Лишь бы нам выбраться из этой западни, на свободе мы разберёмся, что к чему.
А между тем суматоха продолжалась, приобретя, однако, какой-то странный характер. Вместо жажды реванша все участники катастрофы начали вдруг взаимно извиняться с такой интенсивностью, что чуть не подрались за приоритет в извинениях. Баба с туфлей со слезами на глазах умоляла её простить, бычьей внешности тип выражал полное раскаяние, помогая встать рыжей девице, рыжей же было ужасно неудобно, что она пнула его по ноге, бармен извинялся не известно за что, а мужик той бабы, что с туфлей, жалобным тоном оправдывал свою знакомую, которая приняла бычьего типа за своего собственного мужа и решила его наказать. С опозданием прибывшие гостиничные охранники оказались без работы.
И тут в баре появилась новая фигура. Ну, не такая уж и новая, скорее знакомая. Со стороны туалета прибежал пышущий гневом и беспокойством кореш с милым личиком разъярённого мопса. Бешеный!
— О холера! — изумился Лукаш.
— Курва печёная, что вы тут бардак устраиваете! — сдавленным голосом заорал он в направлении то ли рыжей, то ли бычьего типа, поскольку они как раз стояли рядом, вроде бы как слившись в объятиях. — Это не та, павиан!
Рыжая и бычий тип с отвращением оттолкнули друг друга.
— Не я? — дико взвыла рыжая. — Так с кем ещё ты тут гуляешь, акулочка моя?
— С тобой, с тобой, не вопи! Но он не с тобой!
Бычьей внешности мужик угрюмо молчал. Баба застыла с туфлей в руке, ухватившись за плечо своего типа и дико уставившись на вновь прибывшего.
Бармен попытался смягчить ситуацию, старательно поясняя, что здесь имела место достойная сожаления ошибка.
— Да подавись ты эту достойную ошибку, — свирепо прорычал Бешеный, полностью игнорируя грамматику. — Протри свои дурацкие зенки! Вон туда смотри! Сжав кулак, вытянутым большим пальцем он указал куда-то себе за спину.
Бычий тип проследил взглядом за направлением пальца, то же самое сделали все, не исключая охраны, и, разумеется, попало все на нас — на Лукаша и меня. А также на тётку Изу с дядей Филиппом, которые как раз входили в бар.
Мы бы вышли, не дожидаясь дальнейшего развития событий — Лукаш уже обнял меня за плечи, — если бы не эта новая пара. Боже милостивый, неужели они не могли посидеть в своём казино чуть подольше!?.
Даже тётка Иза слегка окаменела. Семь пар глаз (хотя Бешеный стоял к нам спиной, но зато таращился ещё какой-то случайный гость, сидящий в дальнем конце стойки бара) обладали, видимо, могучей силой, — словно голова горгоны Медузы, обращающая людей в камень. Похоже, мы все представляли неподвижную живую картинку пока, наконец, сам Бешеный не обернулся и не застыл точно так же.
Двигались у него лишь глазные яблоки: он переводил взор с меня на тётку Изу и с Лукаша на дядю Филиппа. У меня мелькнула мысль, что, наверное, даже королева английская со всем своим двором не произвела бы большего впечатления. Тётке Изе было чем гордиться.
Ужасающую тишину прервала рыжая.
— На кого ты, собственно, показываешь, акулочка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77