— Забота о чужих интересах? — спросил Полынов. — Это что-то новое.
— Чистый эгоизм, как и все в политике. Вы видите, я вполне откровенен. Вы нужны нам, потому что заведомо не работаете на наших врагов, но я хочу убедить вас, что и вы заинтересованы в сотрудничестве.
— Можете не убеждать — излишне. Кстати, вы не знаете, как там с мальчиком?
— Мальчиком? Каким мальчиком?
— Он был среди бабуинов. Подносил факел.
— О мальчике мне ничего не докладывали. Это имеет значение?
— Для дела — нет. Просто вспомнилось.
— Значит, вы оказались в самой гуще?
— Да.
— Очень неосторожно, — Бизи покачал головой. — Очень.
— Знаю.
— Ладно, оставим это. Забыл вас спросить: вы не голодны?
— Голоден? Пожалуй. Но это потом. Значит, так…
Полынов, что с ним случалось редко, потерял нить мысли. Он обвёл взглядом кабинет. Вот уж где порядок! Шкафы, сейфы, батарея видеофонов, тёмные, под дуб, панели, портрет основателя республики, нигде ни пылинки, намеренная или просто сохранившаяся старомодная солидность ОЧЕНЬ ОТВЕТСТВЕННОГО учреждения. Учреждения, где принимаются ВАЖНЫЕ решения. Полумрак соответствовал ему как нельзя лучше. Пожалуй, сам Бизи выглядел не совсем созвучно своему кабинету. Он был современней, что ли. Как правило, обстановка меняется быстрей, чем люди, но бывают и исключения.
— Если я правильно оцениваю события и последний разговор с Лессом, то он искал это самое оружие, — заговорил Полынов. — И даже скорей всего нашёл. Как вы могли допустить его гибель?!
— Я уже назвал себя олухом, вам мало? — воскликнул Бизи. — Разве я мог предположить, что он станет действовать в одиночку? Это же абсурд! Не могу понять, почему он не поставил нас в известность, почему не посоветовался…
— Бизи, вы обращали когда-нибудь внимание на кресло перед своим столом? Кресло для посетителей?
Бизи чуть поднял брови.
— Кресло, как кресло, — он искоса посмотрел на него. — Мягкое, удобное. Не улавливаю вашу мысль.
— Низкое. Мягкое и низкое кресло. Когда вы сидите за столом, то возвышаетесь над посетителем.
— И что же?
— Просто маленький характерный штрих, который выдаёт подлинное отношение власти к рядовым гражданам.
— Какая чепуха!
— Ну, если вам и теперь неясно…
Бизи нахмурился.
— Важней всего — дело, — сказал он отрывисто. — Умный человек не обращает внимания на мелочи.
— Умного человека отличает умение замечать и делать выводы. Иные мелочи красноречивы, как мухи в сметане.
— Я говорю о содержании.
— А я о форме, которая определяется содержанием.
Бизи взволнованно прошёлся по кабинету.
— Кресло — подумать только! — Он покачал головой. — А ведь кое в чем вы, пожалуй, правы. Чем талантливей человек, тем сильней в нем чувство собственного достоинства, это я замечал. Впрочем, достаточно философии, — он резко взмахнул рукой. — По-вашему, Лесс мог дознаться, какое оружие пущено в ход?
— Я знаю Лесса. Он отказался, а потом задумался над событиями. Стал изучать — ведь он исследователь! Вероятно, докопался до сути и где-то неосторожно проговорился. Иначе его смерть необъяснима.
— Согласен. Убили его, конечно, до пожара. Все точно разыграно. Ни человека, ни записей, а внешне — слепая месть бабуинов.
— Он работал только дома, вы проверили?
— Сразу же. Последние дни он почти не бывал в лаборатории.
Полынов прикрыл глаза. Лесс, Лесс! Ты работал, когда я летел сюда, работал, когда я гулял по городу. Ты работал, как всегда, но очень, очень спешил, ибо хотел все закончить до моего приезда, чтобы не нарушить мои планы, чтобы я мог отдохнуть. И другое тебя подстёгивало… Когда я появился, ты, вероятно, уже знал многое, если не все, и чего-то опасался. Но ты считал, что все это не моё дело, поскольку я гость, и это не моя, а твоя страна. Ты оборвал разговор, едва он принял опасный поворот, и этим, быть может, сам того не подозревая — а может, как раз подозревая? — спас мне жизнь. Ведь каждое наше слово, скорей всего, слушали, и если бы мы тогда сказали друг другу все, я не остался бы посторонним и тоже скорей всего был бы уже мёртв. А что, если, наоборот, мы оба уцелели бы, потому что всегда хорошо дополняли друг друга, и справиться с нами было бы нелегко.
— Никаких концов не осталось, — сказал Бизи, мрачно глядя на пустой бокал — Все надо начинать с нуля. Все!
— Не все, — Полынов встал. — Вы можете быстро создать мне необходимые условия?
— Господи! — Бизи вскочил. — Все, что угодно! Любые лаборатории, любые силы!
— Вся королевская рать не потребуется. Нужен душ, чтобы я окончательно пришёл в форму. Комната. Стереовизор типа “супер”. Диспенсор…
— Неужели Лесс намекнул вам?
— У меня были глаза и мозг, который, хотя и туго, соображает. Ещё мне потребуются все стереоленты, которые в последний месяц прокручивали ваши станции и продавали ваши магазины.
* * *
Отведённая ему комната оказалась предусмотрительно зашторенной. Столь же предусмотрительно небольшой столик в углу был уставлен всевозможными напитками. Вдоль стены возвышался штабель картонных ящиков. Полынов снял верхнюю коробку.
— Это все катушки с лентами?
— Вы просили за последний месяц, — пояснил Бизи. — Здесь примерно половина требуемого, к сожалению, у нас было мало времени. Но остальное будет доставлено в течение ближайших часов. Вы недовольны?
— Мне надо подумать. Не ожидал увидеть такое количество.
— Может быть, вы поясните…
— Потом. Больше мне пока не надо. Ничего не надо. Бизи послушно наклонил голову.
— Мне уйти?
— Останьтесь. Только ни о чем пока не спрашивайте. Бизи удалился в угол, сел и замер, как мышь.
Кресло, в котором расположился Полынов, оказалось отличным. Оно тотчас приняло форму тела, в нем можно было развалиться, вытянуть ноги, что Полынов и сделал. Напротив стоял стереовизор. Почти такой же был тогда в кабинете Лесса; с тех пор, казалось, прошла вечность…
Теперь надо вспомнить, что и как было тогда. Все, до мелочей. Спросим память, как свидетеля. Что было в кабинете Лесса необычным? Стереовизор. Утка… Нет, утка к делу не относится. А вот диспенсор относится. Там были и другие приборы, но все они не связаны со стерео. Пока вычеркнуть. Стереокатушки… Их было несравненно меньше, чем здесь. Скорей всего, то были отобранные катушки, те, которые всегда должны находиться под рукой. Так или нет? Проверим. Закономерности хаоса, который, работая, создавал Лесс, тебе хорошо знакомы. Где лежали катушки? Ага! Да, именно так, с ними работали. Привычка — штука консервативная; местонахождение вещи многое может рассказать о занятиях человека.
Но какие это были катушки?
Чувства Полынова сейчас так напряжены, что он спиной ощущал настроение Бизи. Тот был явно встревожен: человек, на которого сейчас вся надежда, лениво развалился в кресле и с отрешённым видом смотрит куда-то в пространство,
— Бизи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20