– Даже если ты никогда больше не пожелаешь со мной увидеться. Я просто хочу знать, что ты где-то неподалеку и счастлив.
– Постараюсь, – тихо ответил Деймон.
Он снова откинулся на подушку и смежил веки. Когда он через несколько мгновений открыл глаза, Элейн рядом с ним уже не было.
На следующий день в палате появилась медсестра и объявила, что в приемной ждет некая миссис Долгер. Деймон попросил сестру проводить даму к нему, но не уходить из палаты, пока тут будет находиться посетительница.
Когда его взору предстала сочинительница, благодаря которой он сможет скрасить старость (если таковая у него будет), Деймон с трудом скрыл изумление. Маленькая унылая домашняя хозяйка из предместья исчезла, и вместо нее появилась холеная, прекрасно одетая леди с тщательно причесанными и искусно подкрашенными волосами. На миссис Долгер был очень элегантный костюм из зеленого твида, как будто только что доставленный из Парижа, в руках дама держала зеленую, гармонирующую с нарядом сумочку из крокодиловой кожи. Со времени их последней встречи Женевьева похудела по меньшей мере фунтов на двадцать. Интересно, через какие муки пришлось пройти ее мужу и детям, подумал Деймон.
Однако тон голоса Женевьевы не изменился, оставшись таким же скромным, просящим и исполненным благодарности.
– О, Роджер! – воскликнула она. – Я звонила сюда каждый день, а мне неизменно повторяли, что вы находитесь в критическом состоянии.
– Теперь это не так. Вы, Женевьева, выглядите просто великолепно.
– Я взяла себя в руки, – решительно сказала она. – Держала диету, стала посещать гимнастический зал и начала читать журнал «Вог». Я не позволяю себе ложиться в постель до той поры, пока не напишу за день по меньшей мере десять страниц. Мне не терпится сказать, насколько я благодарна вам и Оливеру. Он так активно выступил в поддержку «Каденции». Однако, – добавила она поспешно, – второго человека, подобного вам, быть не может.
– Я обязательно прочитаю верстку, когда вы ее получите, – пообещал Деймон, надеясь в душе, что верстка запоздает и издатели воспротивятся изменениям, так как уже будут отставать от графика.
– Прежде всего, – сказала она, – вам следует поправиться. Это самое главное. А я принесла вам маленький подарок.
Несмотря на потрясающий твидовый костюм, сумочку из крокодила и потерю двадцати фунтов, голос миссис Долгер по-прежнему звучал застенчиво. Она водрузила на столик и открыла квадратную коробочку для пирожных.
– Я знаю, насколько отвратительна больничная еда, – сказана писательница, – поэтому испекла для вас пирог.
Яблочный. Вы любите яблочные пироги? – поинтересовалась она тревожно.
– Я ужасно люблю яблоки, – заметил Деймон, не став упоминать о том, что последние два месяца вообще не мог принимать твердой пищи.
– Как вы полагаете, не могли бы мы раздобыть вилку, тарелку и нож? – спросила миссис Долгер у сестры. – Мне хочется, чтобы он на моих глазах съел кусочек.
Сестра, вздохнув, вопросительно посмотрела на Деймона. Тот утвердительно кивнул.
«Я затолкну проклятый пирог в желудок, – подумал он, – даже если это убьет меня».
– Мы покупаем новый дом в Амагансетте, – объявила миссис Долгер. – Старый дом выходит прямо на улицу, и там ужасно шумно. У меня там нет места для работы, которое я могла бы назвать своим. Кроме того, я знаю, что пишу лучше, когда передо мной простирается безграничный океан. Когда мы устроимся, вы должны к нам приехать. Пусть это будет долгий, приятный визит. С супругой, естественно.
– Но Амагансетт, по-моему, очень далеко. Для вашего мужа, я хочу сказать. Ведь его офис находится в Нью-Йорке.
– В конце месяца он оставляет свой пост, и ему не придется ежедневно пользоваться железной дорогой. Муж говорит, какой смысл иметь богатую жену, если не знаешь, как потратить ее деньги. – Она весело, по-девичьи хихикнула. – Кто мог подумать, что я когда-нибудь буду содержать этого человека.
С тарелкой, ножом и вилкой в руках вернулась медсестра, и миссис Долгер отрезала от пирога крошечный кусочек.
– Надеюсь, он удался, – с тревогой сказала дама. – С пирогами никогда ничего не известно. У них свой нрав.
Медсестра приподняла спинку кровати, Деймон принял сидячее положение и взял тарелку из рук миссис Долгер.
– Выглядит восхитительно, – похвалил он, стараясь оттянуть момент, когда придется отправить в рот первый кусок.
– Каждый способен испечь пирог, который выглядит восхитительно. Но красота любого пирога заключена в его вкусе. – Она снова хихикнула, видимо, оценив банальность своих слов.
Деймон глубоко вздохнул, отпилил от края лежащего на тарелке куска пирога крошечный кусочек и опасливо, словно пирог был очень горячим, отправил в рот. Неторопливо прожевав творение миссис Долгер, он сделал глоток. К его изумлению, пирог, отправившись вниз по пищеводу, остался в желудке. Пирог действительно оказался восхитительным. До этого момента Деймон мог выносить лишь вкус ананасного сока. Он отрезал еще один, на сей раз более крупный кусок и съел его с наслаждением. На лице внимательно следящей за ним миссис Долгер было по-детски блаженное выражение. Точно такие мины бывали у клиентов Деймона, когда он случайно заставал их за чтением журнальных отзывов об их только что увидевших свет книгах.
Он прикончил весь отрезанный Женевьевой кусок.
– Браво! – сказала сестра, которая вот уже несколько недель безуспешно пыталась запихнуть ему в рот хоть какую-нибудь пищу.
Неожиданно ощутив прилив нежности к Женевьеве, Деймон сказал:
– Я бы не отказался еще от одного кусочка.
Он знал, что с его стороны это ничем не оправданная бравада и что он может исторгнуть все проглоченное, как только миссис Долгер выйдет из палаты, но в то же время он знал и то, что обязан продемонстрировать благодарность этой милой женщине. Одних слов для этого было недостаточно.
Женевьева Долгер, лучась счастьем и одновременно заливаясь краской смущения от этого признания ее заслуг, отрезала от пирога и положила на тарелку еще один кусок.
– Держу пари, мисс Медфорд, – сказал Деймон сестре, – что завтра утром, когда вы поставите меня на весы, я буду по меньшей мере на два фунта тяжелее.
Мисс Медфорд не скрывала скептицизма; этим утром похожий на скелет Деймон весил сто тридцать восемь фунтов.
Миссис Долгер покидала палату суетливо, совершая массу ненужных движений, абсолютно не соответствовавших ее прическе, элегантному костюму из твида и сумочке из кожи крокодила.
– Если вам что-то понадобится от меня, дорогой Роджер, – сказала она у дверей, – вам стоит только попросить, и я сделаю все, что в моих силах.
Деймон понимал, что речь идет не о просьбе испечь для него очередной пирог. Оставалось надеяться, что мисс Медфорд, обладающая зоркостью артиллериста, не истолкует предложение миссис Долгер как нечто выходящее за пределы кулинарных услуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Постараюсь, – тихо ответил Деймон.
Он снова откинулся на подушку и смежил веки. Когда он через несколько мгновений открыл глаза, Элейн рядом с ним уже не было.
На следующий день в палате появилась медсестра и объявила, что в приемной ждет некая миссис Долгер. Деймон попросил сестру проводить даму к нему, но не уходить из палаты, пока тут будет находиться посетительница.
Когда его взору предстала сочинительница, благодаря которой он сможет скрасить старость (если таковая у него будет), Деймон с трудом скрыл изумление. Маленькая унылая домашняя хозяйка из предместья исчезла, и вместо нее появилась холеная, прекрасно одетая леди с тщательно причесанными и искусно подкрашенными волосами. На миссис Долгер был очень элегантный костюм из зеленого твида, как будто только что доставленный из Парижа, в руках дама держала зеленую, гармонирующую с нарядом сумочку из крокодиловой кожи. Со времени их последней встречи Женевьева похудела по меньшей мере фунтов на двадцать. Интересно, через какие муки пришлось пройти ее мужу и детям, подумал Деймон.
Однако тон голоса Женевьевы не изменился, оставшись таким же скромным, просящим и исполненным благодарности.
– О, Роджер! – воскликнула она. – Я звонила сюда каждый день, а мне неизменно повторяли, что вы находитесь в критическом состоянии.
– Теперь это не так. Вы, Женевьева, выглядите просто великолепно.
– Я взяла себя в руки, – решительно сказала она. – Держала диету, стала посещать гимнастический зал и начала читать журнал «Вог». Я не позволяю себе ложиться в постель до той поры, пока не напишу за день по меньшей мере десять страниц. Мне не терпится сказать, насколько я благодарна вам и Оливеру. Он так активно выступил в поддержку «Каденции». Однако, – добавила она поспешно, – второго человека, подобного вам, быть не может.
– Я обязательно прочитаю верстку, когда вы ее получите, – пообещал Деймон, надеясь в душе, что верстка запоздает и издатели воспротивятся изменениям, так как уже будут отставать от графика.
– Прежде всего, – сказала она, – вам следует поправиться. Это самое главное. А я принесла вам маленький подарок.
Несмотря на потрясающий твидовый костюм, сумочку из крокодила и потерю двадцати фунтов, голос миссис Долгер по-прежнему звучал застенчиво. Она водрузила на столик и открыла квадратную коробочку для пирожных.
– Я знаю, насколько отвратительна больничная еда, – сказана писательница, – поэтому испекла для вас пирог.
Яблочный. Вы любите яблочные пироги? – поинтересовалась она тревожно.
– Я ужасно люблю яблоки, – заметил Деймон, не став упоминать о том, что последние два месяца вообще не мог принимать твердой пищи.
– Как вы полагаете, не могли бы мы раздобыть вилку, тарелку и нож? – спросила миссис Долгер у сестры. – Мне хочется, чтобы он на моих глазах съел кусочек.
Сестра, вздохнув, вопросительно посмотрела на Деймона. Тот утвердительно кивнул.
«Я затолкну проклятый пирог в желудок, – подумал он, – даже если это убьет меня».
– Мы покупаем новый дом в Амагансетте, – объявила миссис Долгер. – Старый дом выходит прямо на улицу, и там ужасно шумно. У меня там нет места для работы, которое я могла бы назвать своим. Кроме того, я знаю, что пишу лучше, когда передо мной простирается безграничный океан. Когда мы устроимся, вы должны к нам приехать. Пусть это будет долгий, приятный визит. С супругой, естественно.
– Но Амагансетт, по-моему, очень далеко. Для вашего мужа, я хочу сказать. Ведь его офис находится в Нью-Йорке.
– В конце месяца он оставляет свой пост, и ему не придется ежедневно пользоваться железной дорогой. Муж говорит, какой смысл иметь богатую жену, если не знаешь, как потратить ее деньги. – Она весело, по-девичьи хихикнула. – Кто мог подумать, что я когда-нибудь буду содержать этого человека.
С тарелкой, ножом и вилкой в руках вернулась медсестра, и миссис Долгер отрезала от пирога крошечный кусочек.
– Надеюсь, он удался, – с тревогой сказала дама. – С пирогами никогда ничего не известно. У них свой нрав.
Медсестра приподняла спинку кровати, Деймон принял сидячее положение и взял тарелку из рук миссис Долгер.
– Выглядит восхитительно, – похвалил он, стараясь оттянуть момент, когда придется отправить в рот первый кусок.
– Каждый способен испечь пирог, который выглядит восхитительно. Но красота любого пирога заключена в его вкусе. – Она снова хихикнула, видимо, оценив банальность своих слов.
Деймон глубоко вздохнул, отпилил от края лежащего на тарелке куска пирога крошечный кусочек и опасливо, словно пирог был очень горячим, отправил в рот. Неторопливо прожевав творение миссис Долгер, он сделал глоток. К его изумлению, пирог, отправившись вниз по пищеводу, остался в желудке. Пирог действительно оказался восхитительным. До этого момента Деймон мог выносить лишь вкус ананасного сока. Он отрезал еще один, на сей раз более крупный кусок и съел его с наслаждением. На лице внимательно следящей за ним миссис Долгер было по-детски блаженное выражение. Точно такие мины бывали у клиентов Деймона, когда он случайно заставал их за чтением журнальных отзывов об их только что увидевших свет книгах.
Он прикончил весь отрезанный Женевьевой кусок.
– Браво! – сказала сестра, которая вот уже несколько недель безуспешно пыталась запихнуть ему в рот хоть какую-нибудь пищу.
Неожиданно ощутив прилив нежности к Женевьеве, Деймон сказал:
– Я бы не отказался еще от одного кусочка.
Он знал, что с его стороны это ничем не оправданная бравада и что он может исторгнуть все проглоченное, как только миссис Долгер выйдет из палаты, но в то же время он знал и то, что обязан продемонстрировать благодарность этой милой женщине. Одних слов для этого было недостаточно.
Женевьева Долгер, лучась счастьем и одновременно заливаясь краской смущения от этого признания ее заслуг, отрезала от пирога и положила на тарелку еще один кусок.
– Держу пари, мисс Медфорд, – сказал Деймон сестре, – что завтра утром, когда вы поставите меня на весы, я буду по меньшей мере на два фунта тяжелее.
Мисс Медфорд не скрывала скептицизма; этим утром похожий на скелет Деймон весил сто тридцать восемь фунтов.
Миссис Долгер покидала палату суетливо, совершая массу ненужных движений, абсолютно не соответствовавших ее прическе, элегантному костюму из твида и сумочке из кожи крокодила.
– Если вам что-то понадобится от меня, дорогой Роджер, – сказала она у дверей, – вам стоит только попросить, и я сделаю все, что в моих силах.
Деймон понимал, что речь идет не о просьбе испечь для него очередной пирог. Оставалось надеяться, что мисс Медфорд, обладающая зоркостью артиллериста, не истолкует предложение миссис Долгер как нечто выходящее за пределы кулинарных услуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86