Еще никто не умер от недосыпания — именно это нам вбивают в голову, когда мы собираемся бросить пить. Один Бог знает, сколько раз я слышал эти слова: «Никто еще не умер оттого, что не выспался». Иногда мне хотелось запустить стулом в человека, который повторял эту фразу, но оказалось, она совсем не лишена смысла.
Вилла стояла, прислонившись спиной к холодильнику и прижав ладонь к его белой поверхности.
— Мне просто хотелось выяснить, умер ли он трезвым, — продолжал я. — Вероятно, мне казалось это важным потому, что доказывало бы его победу над самим собой. Это была бы единственная победа в его жизни, которая, по сути, оказалась цепочкой мелких неудач. Узнав о хлорале, я не мог оставить этот факт без внимания. Я поднялся к нему в квартиру и тщательно обыскал ее. Будь там пилюли, не сомневаюсь, я нашел бы их. Зато я обнаружил целый флакон в другом месте — в твоей аптечке.
— Он жаловался, что никак не может заснуть, с ума сходит. Я предложила ему выпить пива, но он отказался, тогда я капнула ему пару капель в кофе...
— Так не пойдет, Вилла. Сразу после обыска квартиры я дал тебе шанс рассказать мне обо всем.
— Ну, ты сгущаешь краски! Можно подумать, что дать алкоголику успокоительное — это то же самое, что спрятать в пироге бритвенное лезвие. К тому же я тебе сама намекнула, что он мог приобрести таблетки на улице или получить от кого-то из жильцов.
— Коралгидрат?
Она недоуменно посмотрела на меня.
— Ты ведь именно так назвала лекарство. Когда о нем шла речь, ты с продуманной небрежностью исказила название, будто слышала об этом препарате впервые. Это был ловкий ход: ты вроде бы совершенно случайно оговорилась. Вот только момент ты выбрала неудачно. Ведь я услышал твои слова едва ли не сразу после того, как увидел флакон жидкого хлоралгидрата в аптечке.
— Но я знала лишь то, что это — средство от бессонницы. Даже название толком не запомнила.
— Оно напечатано на этикетке.
— Вероятно, я никогда внимательно ее не рассматривала. Может быть, название не отложилось в памяти, потому что я вообще не в состоянии запоминать подобные мелочи?
— Неужели? А как же парижская зелень? А кто рассказывал о том, что сумел бы отравить систему городского водоснабжения, если бы получил приказ партийного руководства?!
— Да я просто так болтала об этом!..
— Да, просто еще раз оговорилась. Но вот что интересно: когда я заглянул в аптечку снова, пузырька там не оказалось.
Она вздохнула:
— Я все могу объяснить. Конечно, ты скажешь, что я дура набитая, но я могу объяснить, почему поступила именно так.
— Попробуй.
— Я действительно дала ему хлоралгидрат. И, видит Бог, не понимаю, почему нельзя было это делать. Он зашел поболтать и отказался от кофе, потому что, как признался, страдал от бессонницы. Думаю, его что-то беспокоило. Может, он обдумывал то, что собирался сообщить тебе при встрече?.. Но со мной он никогда не откровенничал.
— И что произошло потом?
— Я объяснила, что кофе без кофеина не помешает ему заснуть. Во всяком случае, на меня он не действует. Я добавила в его чашку пару капель хлоралгидрата, но Эдди ничего об этом не сказала. Он выпил кофе и отправился спать. Снова я увидела его, только когда вместе с тобой вошла в его квартиру.
— И поэтому ничего мне не рассказала?
— Поскольку боялась, что это я убила его! Может, из-за капель он впал в сонливость, а в результате, почти задушив себя, потерял сознание и умер?.. К тому времени мы уже были близки с тобой, и я пришла в ужас оттого, что ты станешь винить в его смерти меня. Я поняла, как тебя волнует все, что связано с проблемой трезвости Эдди. Вот почему я не призналась в том, что совершила поступок, который мог способствовать его гибели.
Она подбоченилась и продолжила:
— Мэтт, наверное, в чем-то я и виновата. Но, поверь, я его не убивала.
— Иисусе!.. — только и ответил я.
— Дорогой, неужели ты не веришь мне? Неужели не понимаешь, что...
— Если я что-то и начинаю понимать, так только то, как хорошо ты импровизируешь. Ты действительно прошла отличную выучку, скрываясь долгие годы под чужими именами, меняя маски и вживаясь в роли, которые тебе приходилось играть. Наверное, это было великолепной школой.
— Но я же сама тебе рассказала, в какой лжи жила раньше. Гордиться мне нечем, и, наверное, ты прав, утверждая, что я научилась лгать. Но теперь мне приходится учиться жить по-другому. Теперь, когда я связала жизнь с человеком, который мне по-настоящему дорог... все изменилось, разве нет? И я...
— Вилла, прекрати молоть вздор!..
Она сжалась, будто от удара.
— Не выйдет, — сказал я. — Ты не только подмешала ему наркотик. Это ты накинула на его шею веревку и закрепила другой ее конец на трубе. Тебе не так уж трудно было сделать это. Ты — крупная, сильная женщина, а он — тщедушный заморыш. Даже, если бы не находился под воздействием хлорала, он ни за что не справился бы с тобой. Но ты отлично подготовила и сценическую площадку: раздела его, разложила порножурналы, и они превратились в свидетельство против него. Где ты их приобрела? На Таймс-сквер?
— Никаких журналов я не покупала. И вообще все, что ты сказал, — вздор. Я не делала ничего подобного!..
— Думаю, кто-нибудь из лавочников припомнит тебя: ты — женщина видная, а покупательниц у них немного, таким товаром в основном интересуются мужчины. Не думаю, что придется проявить терпение, чтобы найти продавца, который тебя вспомнит.
— Мэтт, если бы ты только мог себя слышать со стороны! Как ты можешь обвинять меня в этом! Знаю: ты устал, у тебя был трудный день, но...
— Я уже сказал: не мели вздор. Ты его убила, Вилла, и я это знаю. Ты специально закрыла окна, чтобы запах подольше не заметили, а работа медицинских экспертов усложнилась. Ты спокойно дожидалась того, что кто-нибудь обратит внимание на запах и известит полицию. Ты не спешила, потому что тебе было безразлично, сколько пройдет времени до обнаружения тела. Важно было только то, что Эдди мертв и его тайна умерла вместе с ним.
— О какой тайне ты говоришь?
— О тайне, с которой ему было трудно жить. Ты не могла допустить, чтобы он поделился ею со мной. Я имею в виду людей, которых ты убила.
Она молчала, и я продолжил:
— Несчастная госпожа Менген! Все ее друзья умерли, а она никак не дождется собственной кончины. Те, кто еще жив, съезжают. Совсем рядом, за углом, домовладелец вселил в здание бомжей, чтобы те запугали жильцов, которые вносят фиксированную квартплату. За это, правда, его оштрафовали. А следовало бы посадить мерзавца в тюрьму!
Она посмотрела мне прямо в глаза. Трудно было понять, что скрывается за новой маской, под которой она прятала свои мысли.
— Многие выезжают из этого района добровольно, — продолжал я. — Домовладельцы откупаются от жильцов, предлагая кому пять, кому — десять или двадцать тысяч долларов за квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Вилла стояла, прислонившись спиной к холодильнику и прижав ладонь к его белой поверхности.
— Мне просто хотелось выяснить, умер ли он трезвым, — продолжал я. — Вероятно, мне казалось это важным потому, что доказывало бы его победу над самим собой. Это была бы единственная победа в его жизни, которая, по сути, оказалась цепочкой мелких неудач. Узнав о хлорале, я не мог оставить этот факт без внимания. Я поднялся к нему в квартиру и тщательно обыскал ее. Будь там пилюли, не сомневаюсь, я нашел бы их. Зато я обнаружил целый флакон в другом месте — в твоей аптечке.
— Он жаловался, что никак не может заснуть, с ума сходит. Я предложила ему выпить пива, но он отказался, тогда я капнула ему пару капель в кофе...
— Так не пойдет, Вилла. Сразу после обыска квартиры я дал тебе шанс рассказать мне обо всем.
— Ну, ты сгущаешь краски! Можно подумать, что дать алкоголику успокоительное — это то же самое, что спрятать в пироге бритвенное лезвие. К тому же я тебе сама намекнула, что он мог приобрести таблетки на улице или получить от кого-то из жильцов.
— Коралгидрат?
Она недоуменно посмотрела на меня.
— Ты ведь именно так назвала лекарство. Когда о нем шла речь, ты с продуманной небрежностью исказила название, будто слышала об этом препарате впервые. Это был ловкий ход: ты вроде бы совершенно случайно оговорилась. Вот только момент ты выбрала неудачно. Ведь я услышал твои слова едва ли не сразу после того, как увидел флакон жидкого хлоралгидрата в аптечке.
— Но я знала лишь то, что это — средство от бессонницы. Даже название толком не запомнила.
— Оно напечатано на этикетке.
— Вероятно, я никогда внимательно ее не рассматривала. Может быть, название не отложилось в памяти, потому что я вообще не в состоянии запоминать подобные мелочи?
— Неужели? А как же парижская зелень? А кто рассказывал о том, что сумел бы отравить систему городского водоснабжения, если бы получил приказ партийного руководства?!
— Да я просто так болтала об этом!..
— Да, просто еще раз оговорилась. Но вот что интересно: когда я заглянул в аптечку снова, пузырька там не оказалось.
Она вздохнула:
— Я все могу объяснить. Конечно, ты скажешь, что я дура набитая, но я могу объяснить, почему поступила именно так.
— Попробуй.
— Я действительно дала ему хлоралгидрат. И, видит Бог, не понимаю, почему нельзя было это делать. Он зашел поболтать и отказался от кофе, потому что, как признался, страдал от бессонницы. Думаю, его что-то беспокоило. Может, он обдумывал то, что собирался сообщить тебе при встрече?.. Но со мной он никогда не откровенничал.
— И что произошло потом?
— Я объяснила, что кофе без кофеина не помешает ему заснуть. Во всяком случае, на меня он не действует. Я добавила в его чашку пару капель хлоралгидрата, но Эдди ничего об этом не сказала. Он выпил кофе и отправился спать. Снова я увидела его, только когда вместе с тобой вошла в его квартиру.
— И поэтому ничего мне не рассказала?
— Поскольку боялась, что это я убила его! Может, из-за капель он впал в сонливость, а в результате, почти задушив себя, потерял сознание и умер?.. К тому времени мы уже были близки с тобой, и я пришла в ужас оттого, что ты станешь винить в его смерти меня. Я поняла, как тебя волнует все, что связано с проблемой трезвости Эдди. Вот почему я не призналась в том, что совершила поступок, который мог способствовать его гибели.
Она подбоченилась и продолжила:
— Мэтт, наверное, в чем-то я и виновата. Но, поверь, я его не убивала.
— Иисусе!.. — только и ответил я.
— Дорогой, неужели ты не веришь мне? Неужели не понимаешь, что...
— Если я что-то и начинаю понимать, так только то, как хорошо ты импровизируешь. Ты действительно прошла отличную выучку, скрываясь долгие годы под чужими именами, меняя маски и вживаясь в роли, которые тебе приходилось играть. Наверное, это было великолепной школой.
— Но я же сама тебе рассказала, в какой лжи жила раньше. Гордиться мне нечем, и, наверное, ты прав, утверждая, что я научилась лгать. Но теперь мне приходится учиться жить по-другому. Теперь, когда я связала жизнь с человеком, который мне по-настоящему дорог... все изменилось, разве нет? И я...
— Вилла, прекрати молоть вздор!..
Она сжалась, будто от удара.
— Не выйдет, — сказал я. — Ты не только подмешала ему наркотик. Это ты накинула на его шею веревку и закрепила другой ее конец на трубе. Тебе не так уж трудно было сделать это. Ты — крупная, сильная женщина, а он — тщедушный заморыш. Даже, если бы не находился под воздействием хлорала, он ни за что не справился бы с тобой. Но ты отлично подготовила и сценическую площадку: раздела его, разложила порножурналы, и они превратились в свидетельство против него. Где ты их приобрела? На Таймс-сквер?
— Никаких журналов я не покупала. И вообще все, что ты сказал, — вздор. Я не делала ничего подобного!..
— Думаю, кто-нибудь из лавочников припомнит тебя: ты — женщина видная, а покупательниц у них немного, таким товаром в основном интересуются мужчины. Не думаю, что придется проявить терпение, чтобы найти продавца, который тебя вспомнит.
— Мэтт, если бы ты только мог себя слышать со стороны! Как ты можешь обвинять меня в этом! Знаю: ты устал, у тебя был трудный день, но...
— Я уже сказал: не мели вздор. Ты его убила, Вилла, и я это знаю. Ты специально закрыла окна, чтобы запах подольше не заметили, а работа медицинских экспертов усложнилась. Ты спокойно дожидалась того, что кто-нибудь обратит внимание на запах и известит полицию. Ты не спешила, потому что тебе было безразлично, сколько пройдет времени до обнаружения тела. Важно было только то, что Эдди мертв и его тайна умерла вместе с ним.
— О какой тайне ты говоришь?
— О тайне, с которой ему было трудно жить. Ты не могла допустить, чтобы он поделился ею со мной. Я имею в виду людей, которых ты убила.
Она молчала, и я продолжил:
— Несчастная госпожа Менген! Все ее друзья умерли, а она никак не дождется собственной кончины. Те, кто еще жив, съезжают. Совсем рядом, за углом, домовладелец вселил в здание бомжей, чтобы те запугали жильцов, которые вносят фиксированную квартплату. За это, правда, его оштрафовали. А следовало бы посадить мерзавца в тюрьму!
Она посмотрела мне прямо в глаза. Трудно было понять, что скрывается за новой маской, под которой она прятала свои мысли.
— Многие выезжают из этого района добровольно, — продолжал я. — Домовладельцы откупаются от жильцов, предлагая кому пять, кому — десять или двадцать тысяч долларов за квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60