Даже попыталась вернуть деньги, но тут воспротивился Стас. Слов нет, идея провести ночь в Лебяхине была более чем соблазнительной, но Стас понимал, что задержка в пути на целый день вызовет серьезные подозрения у его заказчиков. Он торопился: Наталья отоспится в машине, ну а ему в общем-то не привыкать.
Слишком много следов за ним осталось. И хотя мысленно он утешал себя тем, что по его линии общий ход операции не нарушен, но холодный разум упрямо твердил, что если разведанный канал и не провален, то буквально висит на волоске. Серьезные люди, стоящие за спалившимися шестерками, даже и разбираться не будут, в каком именно звене произошел срыв. Они просто разработают новый вариант с привлечением свежих людей, а то и в корне поменяют схему доставки.
Впрочем, об этом совсем уж не хотелось думать, и Зимин стремился теперь наверстать упущенное время, в глубине души надеясь, что это хоть как-то поправит ситуацию. Кроме того, где-то на дороге к Екатеринбургу оставалась еще иномарка с тремя разобиженными насильниками. Насчет земного существования этих троих он не был абсолютно уверен, так как работа в полный контакт обычно прореживает ряды противника, но возможные последствия лишь усложняли и без того непростое положение дел.
От деревни они отъехали с необходимой степенностью и, только выбравшись на трассу Челябинск - Екатеринбург, помчались, выжимая из двигателя все, на что он был способен. Несмотря на гул и беспощадную тряску, Наталья, как и ожидал Стас, скоро уснула. На заднем сиденье, укрытая толстым пледом, она тихо посапывала, свернувшись калачиком. После бани да добавочной порции самогона ее реакция была вполне предсказуема. Сам же Стас, включив четвертую передачу и внимательно всматриваясь в тускнеющую вечернюю дорогу, наконец-то позволил себе расслабиться.
Профи тем и отличаются от любителей, что, делая свое дело, они уже не задумываются, как это у них получается.
Так, водитель со стажем, сидя за рулем, перестает напрягаться, а опытный пианист уже не следит за тем, куда именно он ставит пальцы. Отточенные годами рефлексы работают сами по себе, и процессом целиком и полностью управляют чувства и настроение. И время для таких людей меняет свою обычную размеренность.
Совсем как на войне, где недели сжимаются в дни, а годы проживаются в месяцы, выбеливая головы вчерашних школьников, выкорчевывая из душ нечто зыбкое и наивное, что столь долго и трепетно пытались взрастить в них родители.
* * *
Однообразный, успокаивающий звук дороги настраивал на размышления, и в памяти Стаса, как в детском калейдоскопе, замелькали картинки всей его прошлой жизни. Он неожиданно вспомнил тех желторотых новобранцев, что им подсунули в нагрузку к парочке новехоньких БМП. Практически навязали, несмотря на все протесты Лосева. Взвод пацанов, которые и загаром-то покрыться не успели. Стрелять худо-бедно умели, а более ничего. По правде говоря, и это они не умели делать, поскольку «худо-бедно» для боевых действий не годится, а попусту тратить патроны, пугая противника грохотом, можно было лишь в первые месяцы войны, когда духи частенько попадались обкуренные, не боящиеся ни артиллерийских разрывов, ни боли. Стас сам однажды видел, как забившийся между камней моджахед отстреливался, держа автомат одной рукой. Вторая, как выяснилось позже, у него была оторвана взрывом.
Кто именно в их штабе планировал ту идиотскую операцию, они так никогда и не узнали. Но первые потери начались еще до начала атаки. Селение, в котором, по донесению разведки, остановился небольшой отряд вооруженных душманов, взяли в кольцо еще до наступления рассвета. Батальон подкрепления затерялся где-то в пути, а выходить в эфир им строго-настрого запретили. Поэтому решили не дожидаться помощи и атаковать собственными силами. Эффект внезапности тем и хорош, что позволяет при малых потерях добиваться существенных результатов. Они очень надеялись обойтись вообще без стрельбы, поэтому, собственно, и спешили. Машины пошли в разгон, сбрасывая с брони десантуру и собираясь на скорости ворваться в селение. Именно тогда одного из юнцов и зацепило траками, в одну секунду затянуло под гусеницы. Подмятый многотонной махиной, мальчишечка не успел даже вскрикнуть - на выручку пришел шок, в одно мгновение погасивший сознание.
А далее кто-то из тех же «шнурков» случайно нажал спуск, выдав шальную очередь, и начался ад, который запомнился Стасу на всю оставшуюся жизнь. Всполошившееся селение встретило их плотным огнем. Зимин отлично помнил, что именно неопытных юнцов с какой-то изуверской избирательностью находили в той грохочущей темноте пули. Падая, многие из них плакали. Оно и понятно: еще не став мужчинами, волею судьбы они уже были превращены в калек и инвалидов. Многие не могли и плакать, потому что парили над землей, медленно-медленно возносясь в послежизненное пространство.
В общем гуле человеческих криков и грохоте автоматных очередей именно Тимофей заподозрил неладное. Он отдал приказ прекратить огонь, послал в небо гроздь сигнальных ракет, заставил радиста открыто выйти в эфир. Все оказалось до обидного просто. Батальон подкрепления вышел к пункту назначения раньше них и, не обнаружив там никаких духов, поспешил занять круговую оборону.
Короче говоря, целый час свои долбили по своим - и долбили, надо сказать, отменно. Из взвода «чайников» уцелела едва ли половина. Погибших спешно разбросали по спискам иных рот и батальонов, чтобы не портить статистики. Увы, тех подвигов и тех потерь тогдашняя пресса еще не знала. И очень жаль, поскольку войну прекратили бы намного раньше. Стоит прозреть хотя бы малой части общества, как срабатывает цепная реакция, и вскоре прозревает вся нация целиком…
* * *
Прервав невеселые воспоминания, пронзительно запиликал антирадар. Чертыхнувшись, Зимин притормозил.
Впереди затаился пост ГИБДД или машина с его десантом. От трофейного пистолета он успел избавиться еще в лесу, пошарив рукой под сиденьем, проверил наличие «АПС». «Стечкин», разумеется, был на месте, и, сняв его с предохранителя, Стас сунул пистолет за пояс. В его положении мера была не лишней. Уж он-то отлично знал, сколько разномастного зверья повылазило в последнее время на дороги.
Тормознуть могли кого угодно - работяг-дальнобойщиков, дачников, служебный транспорт - словом, любую приглянувшуюся тачку. Нередко дорожные пираты действовали под видом ментов, а уж к мочилову прибегали без малейшего колебания. Иномарка стоимостью двадцать тысяч зеленых и заурядная человеческая жизнь - какое уж тут может быть сравнение! Баксы, разумеется, всегда перевешивали. Конечно, на его потрепанный «Москвич» зариться было грех, но кто его знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Слишком много следов за ним осталось. И хотя мысленно он утешал себя тем, что по его линии общий ход операции не нарушен, но холодный разум упрямо твердил, что если разведанный канал и не провален, то буквально висит на волоске. Серьезные люди, стоящие за спалившимися шестерками, даже и разбираться не будут, в каком именно звене произошел срыв. Они просто разработают новый вариант с привлечением свежих людей, а то и в корне поменяют схему доставки.
Впрочем, об этом совсем уж не хотелось думать, и Зимин стремился теперь наверстать упущенное время, в глубине души надеясь, что это хоть как-то поправит ситуацию. Кроме того, где-то на дороге к Екатеринбургу оставалась еще иномарка с тремя разобиженными насильниками. Насчет земного существования этих троих он не был абсолютно уверен, так как работа в полный контакт обычно прореживает ряды противника, но возможные последствия лишь усложняли и без того непростое положение дел.
От деревни они отъехали с необходимой степенностью и, только выбравшись на трассу Челябинск - Екатеринбург, помчались, выжимая из двигателя все, на что он был способен. Несмотря на гул и беспощадную тряску, Наталья, как и ожидал Стас, скоро уснула. На заднем сиденье, укрытая толстым пледом, она тихо посапывала, свернувшись калачиком. После бани да добавочной порции самогона ее реакция была вполне предсказуема. Сам же Стас, включив четвертую передачу и внимательно всматриваясь в тускнеющую вечернюю дорогу, наконец-то позволил себе расслабиться.
Профи тем и отличаются от любителей, что, делая свое дело, они уже не задумываются, как это у них получается.
Так, водитель со стажем, сидя за рулем, перестает напрягаться, а опытный пианист уже не следит за тем, куда именно он ставит пальцы. Отточенные годами рефлексы работают сами по себе, и процессом целиком и полностью управляют чувства и настроение. И время для таких людей меняет свою обычную размеренность.
Совсем как на войне, где недели сжимаются в дни, а годы проживаются в месяцы, выбеливая головы вчерашних школьников, выкорчевывая из душ нечто зыбкое и наивное, что столь долго и трепетно пытались взрастить в них родители.
* * *
Однообразный, успокаивающий звук дороги настраивал на размышления, и в памяти Стаса, как в детском калейдоскопе, замелькали картинки всей его прошлой жизни. Он неожиданно вспомнил тех желторотых новобранцев, что им подсунули в нагрузку к парочке новехоньких БМП. Практически навязали, несмотря на все протесты Лосева. Взвод пацанов, которые и загаром-то покрыться не успели. Стрелять худо-бедно умели, а более ничего. По правде говоря, и это они не умели делать, поскольку «худо-бедно» для боевых действий не годится, а попусту тратить патроны, пугая противника грохотом, можно было лишь в первые месяцы войны, когда духи частенько попадались обкуренные, не боящиеся ни артиллерийских разрывов, ни боли. Стас сам однажды видел, как забившийся между камней моджахед отстреливался, держа автомат одной рукой. Вторая, как выяснилось позже, у него была оторвана взрывом.
Кто именно в их штабе планировал ту идиотскую операцию, они так никогда и не узнали. Но первые потери начались еще до начала атаки. Селение, в котором, по донесению разведки, остановился небольшой отряд вооруженных душманов, взяли в кольцо еще до наступления рассвета. Батальон подкрепления затерялся где-то в пути, а выходить в эфир им строго-настрого запретили. Поэтому решили не дожидаться помощи и атаковать собственными силами. Эффект внезапности тем и хорош, что позволяет при малых потерях добиваться существенных результатов. Они очень надеялись обойтись вообще без стрельбы, поэтому, собственно, и спешили. Машины пошли в разгон, сбрасывая с брони десантуру и собираясь на скорости ворваться в селение. Именно тогда одного из юнцов и зацепило траками, в одну секунду затянуло под гусеницы. Подмятый многотонной махиной, мальчишечка не успел даже вскрикнуть - на выручку пришел шок, в одно мгновение погасивший сознание.
А далее кто-то из тех же «шнурков» случайно нажал спуск, выдав шальную очередь, и начался ад, который запомнился Стасу на всю оставшуюся жизнь. Всполошившееся селение встретило их плотным огнем. Зимин отлично помнил, что именно неопытных юнцов с какой-то изуверской избирательностью находили в той грохочущей темноте пули. Падая, многие из них плакали. Оно и понятно: еще не став мужчинами, волею судьбы они уже были превращены в калек и инвалидов. Многие не могли и плакать, потому что парили над землей, медленно-медленно возносясь в послежизненное пространство.
В общем гуле человеческих криков и грохоте автоматных очередей именно Тимофей заподозрил неладное. Он отдал приказ прекратить огонь, послал в небо гроздь сигнальных ракет, заставил радиста открыто выйти в эфир. Все оказалось до обидного просто. Батальон подкрепления вышел к пункту назначения раньше них и, не обнаружив там никаких духов, поспешил занять круговую оборону.
Короче говоря, целый час свои долбили по своим - и долбили, надо сказать, отменно. Из взвода «чайников» уцелела едва ли половина. Погибших спешно разбросали по спискам иных рот и батальонов, чтобы не портить статистики. Увы, тех подвигов и тех потерь тогдашняя пресса еще не знала. И очень жаль, поскольку войну прекратили бы намного раньше. Стоит прозреть хотя бы малой части общества, как срабатывает цепная реакция, и вскоре прозревает вся нация целиком…
* * *
Прервав невеселые воспоминания, пронзительно запиликал антирадар. Чертыхнувшись, Зимин притормозил.
Впереди затаился пост ГИБДД или машина с его десантом. От трофейного пистолета он успел избавиться еще в лесу, пошарив рукой под сиденьем, проверил наличие «АПС». «Стечкин», разумеется, был на месте, и, сняв его с предохранителя, Стас сунул пистолет за пояс. В его положении мера была не лишней. Уж он-то отлично знал, сколько разномастного зверья повылазило в последнее время на дороги.
Тормознуть могли кого угодно - работяг-дальнобойщиков, дачников, служебный транспорт - словом, любую приглянувшуюся тачку. Нередко дорожные пираты действовали под видом ментов, а уж к мочилову прибегали без малейшего колебания. Иномарка стоимостью двадцать тысяч зеленых и заурядная человеческая жизнь - какое уж тут может быть сравнение! Баксы, разумеется, всегда перевешивали. Конечно, на его потрепанный «Москвич» зариться было грех, но кто его знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84