Смешно...
Поблизости ни райских кущ, ни адского пламени. Ничего здесь нет. Только
я... Буковка из алфавита. Звук, на произнесение которого не понадобится и
секунды. Я... - и все!
Хорошо быть героем из боевой книжки. У него пара кулаков и пара ног,
а главное - сумасбродная цель. Потому он и бегает, и молотит своими
кулаками по чем ни попадя. Ему кровь из носу нужно добиться своей
смешнущей цели. Без этого ему грустно, без этого ему невозможно
существовать. А я? Что делать мне? Все мое движение свернуто в клубок -
все равно, что ручей бурлящий по кругу в чреве стиральной машины. Думать,
вспоминать, фантазировать и предполагать - вот мои нынешние глаголы.
Кто же я теперь и кто я вообще? В каком словаре дается определение
личности и индивида? Я... Первое слово выдуманное нашим пращуром,
пожелавшим, провести грань между собой и соседом. До этого были мы -
безликие и безъязыкие, грозные и зубастые. Но некто рыкнул, и появилось
"я"... Но это внешне, а внутренне - ни ответов, ни гипотез. Откуда вообще
оно могло взяться - это робкое самомнение, вытканное из множества
сомнительных идеек? Идеек преимущественно чужих - и потому тоже
загадочных? Ибо _все_ чужим быть тоже не может. И отчего суждено ему
существовать в таком одиночестве, терпя горькую неповторимость?
Я не ощущаю себя где-то вне, - только здесь и только сейчас. Что мне
за дело до бесконечности, если я чувствую себя точкой? И хрупкая,
разрушимая оболочка, упрятавшая в полушариях мириады нейронных схем, -
тоже еще не я. Это всего-навсего механизм с рычагами и приводами. Первый
рычаг - улыбка, второй - удар кулаком. Но где же я сам? В целостности двух
полушарий? Или в шишковидной железе, угаданной Декартом?.. Проще поверить
второму. Диктат всегда был простейшей из всех представимых управленческих
форм. Нечто трансформирующее все и вся в единое однозначие, выбирающее из
любого запутанного многоточия единый решающий символ. Нейронные схемы
нужны нам лишь в качестве хранилищ опыта - нужного и ненужного, свитого из
тысяч аксиом, штампов и разноранговых постулатов. Плохо, хорошо, жарко,
холодно - образчики на любой вкус. Нужно лишь выбрать, и этот _кто-то_,
поселившийся в шишковидной железе, на задворках мозга, с удовольствием
жмет педали и клавиши, хмыкая даже тогда, когда ошибается. Холодно -
значит, одеться! Холодно - значит, не любят. Холодно - значит, умер...
А ведь действительно - холодно. Мне, а стало быть, и моему маленькому
диктатору, подчинившему себе целое государство, страну, запутавшуюся в
противоречиях, в анархии и нигилизме. Зачем оно было ему нужно - такое
государство? Хаос и неблагополучие на двух неустойчивых опорах? Или,
может, я ошибаюсь - и именно подобные государства более всего нуждаются в
диктаторах, как сами диктаторы нуждаются в подобных государствах?
Возможно, что так. И тогда следует примириться с предположением, что
какой-нибудь микроб из наиболее мускулистых, с челюстями помощнее, оседлав
пустующий трон, уже к трем-четырем младенческим годам заставляет нас
желать и осуществлять желания всеми доступными средствами.
Вспомним себя! В те же четыре года, еще ковыляя к горизонту на пухлых
кривых ножках, мы уже способны проявлять удивительную твердость, точно
зная чего хотим - леденец, яблоко или игрушку. Мечты наши ясно очерчены и
предметны. Их много, страшно много. И с каждым днем мы действуем все
увереннее, замечательно чувствуя когда лучше попросить, а когда и
потребовать в полный голос. Вбирая в себя осуществленные желания, жизнь из
ручья превращается в мутную ленивую реку. Она редко становится океаном, но
почти всегда замедляет ход, забывая о стремнинах и перекатах.
Так уж выходит, что зачастую мы не готовы к тому роковому часу, когда
диктатор погибает. Да, да! Это случается иногда и с ними, - диктаторы, как
и мы, смертны. И вот тогда начинается странное. Нить ариадны рвется, с
проторенных троп мы сходим в сугробы и буреломы. Все вокруг разом
осложняется, вовлекая в споры с окружающими и самими собой. Ясное
обращается мраком, старая дружба дает трещину, а от вчерашней уверенности
не остается и следа. Диктатора нет. Он упал с трона, свернув себе шею, и
потому нет того властного хозяина, что глупо ли, умно, но раз и навсегда
решал бы наши проблемы. "Я" становится многоголовым и расплывчатым,
гадание на кофейной гуще угрожает стать единственным способом выбора
решений. а это еще хуже, чем самоедство, и, плутая в трех соснах, мы
проклинаем совет брюзжащих старейшин, пришедший на смену
одному-единственному неумному тирану.
Глупо! Тысячу раз глупо... Но, видимо, не вписаться сгустку нейронов
- крошке, вобравшей в себя сотни ЭВМ, в смутное _самосознание_, как не
постигнуть последнему _самосознания_! Великое и идеальное, не теряющееся
перед окружающим, готово спасовать перед собственной сутью! И потому с
удвоенным рвением обрушивается на близлежащее.
Но... Хочется спуститься вниз, на землю. Действительно! Если мозг со
всеми его придатками и декартовыми железами застыл, умер, отчего не
погибло сознание? Идеальность бытия?.. Формула скользкая и колючая, как
выловленный ерш - и при этом чрезвычайно многообещающая. Да и почему нет?
Возможно вообще все! Вторая жизнь, третья... - все в этом мире было, есть
и будет. Может статься и так, что я вечен. Как все живущие на земле. Луч с
началом и без конца. Или вообще прямая?..
Прямая...
Нет! Это, пожалуй, чересчур. Даже луч - и то чересчур. Мне кажется...
Да, да! Мне кажется, что вечности я попросту не выдержу. _Не переживу_.
Никто из нас не желает бессмертия, но мы все боимся смерти. Так уж
получается, что мы страшимся умирать, но и жить мы страшимся тоже. Может,
оттого, что жить мы не умеем. Слишком уж сложно и обременительно -
придумывать цели, которые, в сущности, нам не нужны. Но, по счастью,
разочарование редко опережает смерть, и обманываться на протяжении
одной-единственной жизни - вещь в общем-то допустимая. Иное дело, если вам
предложат вечность. Вот тогда вы призадумаетесь! Ибо существовать
осмысленно на протяжении миллионов лет - ужасно! По крайней мере я в это
не верю. Или не хочу верить. Я разучился видеть и слышать, но я еще не
разучился бояться. И мне страшно, когда я пробую вообразить себе
бесконечность. Сразу хочется сойти с ума, потому что только так можно
укрыться от подобных мыслей. Сумасшествие - бункер, предохраняющей от
ядерного урагана жизни. Не самый комфортный и замечательный, но в целом с
функциями своими справляющийся.
1 2 3 4 5 6
Поблизости ни райских кущ, ни адского пламени. Ничего здесь нет. Только
я... Буковка из алфавита. Звук, на произнесение которого не понадобится и
секунды. Я... - и все!
Хорошо быть героем из боевой книжки. У него пара кулаков и пара ног,
а главное - сумасбродная цель. Потому он и бегает, и молотит своими
кулаками по чем ни попадя. Ему кровь из носу нужно добиться своей
смешнущей цели. Без этого ему грустно, без этого ему невозможно
существовать. А я? Что делать мне? Все мое движение свернуто в клубок -
все равно, что ручей бурлящий по кругу в чреве стиральной машины. Думать,
вспоминать, фантазировать и предполагать - вот мои нынешние глаголы.
Кто же я теперь и кто я вообще? В каком словаре дается определение
личности и индивида? Я... Первое слово выдуманное нашим пращуром,
пожелавшим, провести грань между собой и соседом. До этого были мы -
безликие и безъязыкие, грозные и зубастые. Но некто рыкнул, и появилось
"я"... Но это внешне, а внутренне - ни ответов, ни гипотез. Откуда вообще
оно могло взяться - это робкое самомнение, вытканное из множества
сомнительных идеек? Идеек преимущественно чужих - и потому тоже
загадочных? Ибо _все_ чужим быть тоже не может. И отчего суждено ему
существовать в таком одиночестве, терпя горькую неповторимость?
Я не ощущаю себя где-то вне, - только здесь и только сейчас. Что мне
за дело до бесконечности, если я чувствую себя точкой? И хрупкая,
разрушимая оболочка, упрятавшая в полушариях мириады нейронных схем, -
тоже еще не я. Это всего-навсего механизм с рычагами и приводами. Первый
рычаг - улыбка, второй - удар кулаком. Но где же я сам? В целостности двух
полушарий? Или в шишковидной железе, угаданной Декартом?.. Проще поверить
второму. Диктат всегда был простейшей из всех представимых управленческих
форм. Нечто трансформирующее все и вся в единое однозначие, выбирающее из
любого запутанного многоточия единый решающий символ. Нейронные схемы
нужны нам лишь в качестве хранилищ опыта - нужного и ненужного, свитого из
тысяч аксиом, штампов и разноранговых постулатов. Плохо, хорошо, жарко,
холодно - образчики на любой вкус. Нужно лишь выбрать, и этот _кто-то_,
поселившийся в шишковидной железе, на задворках мозга, с удовольствием
жмет педали и клавиши, хмыкая даже тогда, когда ошибается. Холодно -
значит, одеться! Холодно - значит, не любят. Холодно - значит, умер...
А ведь действительно - холодно. Мне, а стало быть, и моему маленькому
диктатору, подчинившему себе целое государство, страну, запутавшуюся в
противоречиях, в анархии и нигилизме. Зачем оно было ему нужно - такое
государство? Хаос и неблагополучие на двух неустойчивых опорах? Или,
может, я ошибаюсь - и именно подобные государства более всего нуждаются в
диктаторах, как сами диктаторы нуждаются в подобных государствах?
Возможно, что так. И тогда следует примириться с предположением, что
какой-нибудь микроб из наиболее мускулистых, с челюстями помощнее, оседлав
пустующий трон, уже к трем-четырем младенческим годам заставляет нас
желать и осуществлять желания всеми доступными средствами.
Вспомним себя! В те же четыре года, еще ковыляя к горизонту на пухлых
кривых ножках, мы уже способны проявлять удивительную твердость, точно
зная чего хотим - леденец, яблоко или игрушку. Мечты наши ясно очерчены и
предметны. Их много, страшно много. И с каждым днем мы действуем все
увереннее, замечательно чувствуя когда лучше попросить, а когда и
потребовать в полный голос. Вбирая в себя осуществленные желания, жизнь из
ручья превращается в мутную ленивую реку. Она редко становится океаном, но
почти всегда замедляет ход, забывая о стремнинах и перекатах.
Так уж выходит, что зачастую мы не готовы к тому роковому часу, когда
диктатор погибает. Да, да! Это случается иногда и с ними, - диктаторы, как
и мы, смертны. И вот тогда начинается странное. Нить ариадны рвется, с
проторенных троп мы сходим в сугробы и буреломы. Все вокруг разом
осложняется, вовлекая в споры с окружающими и самими собой. Ясное
обращается мраком, старая дружба дает трещину, а от вчерашней уверенности
не остается и следа. Диктатора нет. Он упал с трона, свернув себе шею, и
потому нет того властного хозяина, что глупо ли, умно, но раз и навсегда
решал бы наши проблемы. "Я" становится многоголовым и расплывчатым,
гадание на кофейной гуще угрожает стать единственным способом выбора
решений. а это еще хуже, чем самоедство, и, плутая в трех соснах, мы
проклинаем совет брюзжащих старейшин, пришедший на смену
одному-единственному неумному тирану.
Глупо! Тысячу раз глупо... Но, видимо, не вписаться сгустку нейронов
- крошке, вобравшей в себя сотни ЭВМ, в смутное _самосознание_, как не
постигнуть последнему _самосознания_! Великое и идеальное, не теряющееся
перед окружающим, готово спасовать перед собственной сутью! И потому с
удвоенным рвением обрушивается на близлежащее.
Но... Хочется спуститься вниз, на землю. Действительно! Если мозг со
всеми его придатками и декартовыми железами застыл, умер, отчего не
погибло сознание? Идеальность бытия?.. Формула скользкая и колючая, как
выловленный ерш - и при этом чрезвычайно многообещающая. Да и почему нет?
Возможно вообще все! Вторая жизнь, третья... - все в этом мире было, есть
и будет. Может статься и так, что я вечен. Как все живущие на земле. Луч с
началом и без конца. Или вообще прямая?..
Прямая...
Нет! Это, пожалуй, чересчур. Даже луч - и то чересчур. Мне кажется...
Да, да! Мне кажется, что вечности я попросту не выдержу. _Не переживу_.
Никто из нас не желает бессмертия, но мы все боимся смерти. Так уж
получается, что мы страшимся умирать, но и жить мы страшимся тоже. Может,
оттого, что жить мы не умеем. Слишком уж сложно и обременительно -
придумывать цели, которые, в сущности, нам не нужны. Но, по счастью,
разочарование редко опережает смерть, и обманываться на протяжении
одной-единственной жизни - вещь в общем-то допустимая. Иное дело, если вам
предложат вечность. Вот тогда вы призадумаетесь! Ибо существовать
осмысленно на протяжении миллионов лет - ужасно! По крайней мере я в это
не верю. Или не хочу верить. Я разучился видеть и слышать, но я еще не
разучился бояться. И мне страшно, когда я пробую вообразить себе
бесконечность. Сразу хочется сойти с ума, потому что только так можно
укрыться от подобных мыслей. Сумасшествие - бункер, предохраняющей от
ядерного урагана жизни. Не самый комфортный и замечательный, но в целом с
функциями своими справляющийся.
1 2 3 4 5 6