Наверное, поэтому у жителей Алории всегда с утра такое отвратное настроение.
— Глупо, Белгарион.
— Знаю. На глупость у мургов нет полной монополии. — Гарион увидел, что его собеседник дрожит. — Шел бы ты в помещение, Ургит, — посоветовал он. — Ко всем твоим проблемам тебе еще только простуды не хватает.
Дождь прекратился лишь поздно вечером. Капитан-мург посмотрел вверх, на небо, от которого все еще можно было ожидать чего угодно, потом на скалы и рифы, выступающие из бурлящей воды, и благоразумно приказал команде убрать паруса и бросить якорь. Дарник и Тоф с сожалением смотали свои снасти и теперь стояли, с гордостью глядя на десяток блестящих серебристых рыбок, лежащих на палубе у их ног.
Гарион подошел и восхищенно оглядел их улов.
— Неплохо, друзья, совсем неплохо!
Дарник осторожно измерил руками самую большую рыбу.
— Около трех футов, — констатировал он, — были еще такие же большие, но они сорвались.
— Так, наверное, всегда бывает, — сказал Гарион. — Да, еще знаешь что, Дарник, я бы почистил их, прежде чем показывать Полгаре. Ты же знаешь, как она к этому относится.
Дарник вздохнул.
— Может быть, ты прав, — согласился он.
Вечером, отведав за ужином добытой Дарником и Тофом рыбы, все сидели вокруг стола в кают-компании и разговаривали.
— Ты думаешь, Агахак уже поймал Харакана? — спросил у Белгарата Дарник.
— Сомневаюсь, — ответил старик. — Харакан хитрый. Если уж Белдин не смог его поймать, Агахаку вряд ли удастся.
— Госпожа Полгара, — вдруг возмутился Сади, — скажите ей, пусть перестанет.
— Что такое, Сади?
— Графиня Лизелль портит мне змейку!
Бархотка, тихо улыбаясь, исподтишка скармливала Зит икру одной из самых крупных рыб, пойманных Тофом и Дарником. Зеленая змейка, довольно урча, подняла голову в ожидании следующего лакомого кусочка.
Глава 18
Всю ночь дул ветер — сильный, порывистый, он принес с собой запах ледяной пыли, и вчерашняя противная изморось сменилась мелким градом, который стучал по снастям и палубе, словно сверху кто-то пригоршнями швырял меленькие камушки.
Гарион, как обычно, поднялся рано и босиком на цыпочках вышел из маленькой каюты, отведенной им с женой. Сенедра еще сладко спала. Он тихонько прошел мимо дверей кают, где досматривали сны его друзья, и вошел в кают-компанию.
Некоторое время постоял у окошек, идущих вдоль кормы, глядя на бушующие волны и прислушиваясь к мерному потрескиванию снастей и тихому пению воды за кормой.
Гарион присел надеть ботинки, которые держал в руках. Дверь открылась, и вошел Дарник, на ходу вытряхивая градины, набившиеся в складки плаща.
— Похоже, какое-то время мы пойдем черепашьим шагом, — сказал он Гариону. — Ветер все крепчает, и дует он прямиком с юга. Мы идем прямо против ветра. Гребцы из сил выбиваются.
— Ты представляешь хотя бы примерно, на каком мы сейчас расстоянии от оконечности полуострова? — спросил Гарион, вставая и притопывая ногами в башмаках.
— Я немного потолковал с капитаном. Если верить ему, всего в каких-нибудь нескольких лигах. Правда, возле южного берега множество островков, и он предпочитает переждать шторм прежде, чем попасть в те места. Он не больно-то лихой моряк, да и посудина у него плохонькая — робость его вполне естественна.
Гарион оперся локтями о подоконник и взглянул на штормовое море.
— Такой ветер может дуть неделю кряду, — заметил он, потом повернулся к другу. — А что, наш доблестный капитан вполне оправился? Когда мы отплывали от берегов Рэк-Урги, у него было странноватое выражение лица.
Дарник улыбнулся.
— Сдается мне, он разговаривает сам с собою не переставая. Пытается уговорить себя, что ровным счетом ничего не видел на причале и что вообще ничего не произошло. Бедняга до сих пор съеживается, когда Полгара выходит на палубу.
— Это хорошо. Кстати, она уже проснулась?
Дарник кивнул.
— Прежде чем уйти, я напоил ее чаем.
— А как, ты полагаешь, она отнесется к моей просьбе слегка припугнуть капитана — ну, совсем чуть-чуть, а?
— Я бы не употреблял слова «припугнуть», Гарион, — серьезно посоветовал ему Дарник. — Попроси ее «поговорить» с ним, «убедить» его. Полгара ни за что не согласится кого-либо запугивать.
— Но тем не менее сделать это необходимо.
— Разумеется, но она-то так не считает!
— Давай-ка навестим ее.
Каюта Полгары и Дарника была так же мала, как и все прочие на борту этого незавидного судна. Три четверти пространства занимала широченная кровать из крепких досок, растущая, казалось, прямо из стены. В самом центре этого внушительного сооружения восседала Полгара в любимом своем синем платье, обеими руками обхватив чашку с чаем и глядя в окошко на разбушевавшееся море.
— Доброе утро, тетушка Пол, — поприветствовал ее Гарион.
— Доброе утро, дорогой. Как мило, что ты зашел.
— Ты в порядке? Ну, я имею в виду… Я понимаю, как страшно расстроило тебя все то, что приключилось там, в порту.
Полгара вздохнула.
— Думаю, самым худшим было то, что я ровным счетом ничего не могла поделать. Пробудив демона, Хабат подписала себе смертный приговор, но вот привести его в исполнение пришлось мне. — И без того мрачное лицо ее выразило искреннее и глубочайшее сожаление. — Сделай одолжение, давай переменим тему.
— Хорошо. Не согласишься ли от моего имени кое с кем поговорить?
— То есть?
— С нашим капитаном. Он намеревается встать на якорь и дождаться, пока минует непогода, а мне не хотелось бы терять время.
— А почему ты хочешь, чтобы с ним поговорила я?
— Да потому, что люди куда внимательнее прислушиваются к твоим словам, нежели к моим. Так ты сделаешь это, тетушка Пол, ну, поговоришь с ним?
— Ты хочешь, чтобы я застращала его.
— Я этого не говорил, тетушка Пол.
— Но ведь именно это ты имел в виду, Гарион! Говори всегда то, что думаешь.
— Но… ты сделаешь это для меня?
— Ну, хорошо, если тебе так хочется. Но, знаешь, услуга за услугу.
— Все, что захочешь, тетушка!
Она протянула ему чашку.
— Не мог бы ты приготовить для меня еще чаю?
После завтрака Полгара накинула свой синий плащ и вышла на палубу.
Капитан тотчас же переменил свои планы, стоило Полгаре раскрыть рот. Затем он поспешно вскарабкался по главной мачте и остаток утра провел в крошечной и шаткой корзине, похожей на грачиное гнездышко, глядя на штормовое море.
У самой южной оконечности полуострова рулевой резко взял влево, и корабль лег на левый галс. Нетрудно было понять, почему капитан так не хотел попасть сюда в плохую погоду. Узкие проливы между островами изобиловали мощными течениями, верхушки волн вскипали белыми бурунами, а прибой разбивался об острые, словно ножи, прибрежные скалы. Гребцы-мурги вовсю работали веслами, испуганно косясь на хищно ощеренные рифы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Глупо, Белгарион.
— Знаю. На глупость у мургов нет полной монополии. — Гарион увидел, что его собеседник дрожит. — Шел бы ты в помещение, Ургит, — посоветовал он. — Ко всем твоим проблемам тебе еще только простуды не хватает.
Дождь прекратился лишь поздно вечером. Капитан-мург посмотрел вверх, на небо, от которого все еще можно было ожидать чего угодно, потом на скалы и рифы, выступающие из бурлящей воды, и благоразумно приказал команде убрать паруса и бросить якорь. Дарник и Тоф с сожалением смотали свои снасти и теперь стояли, с гордостью глядя на десяток блестящих серебристых рыбок, лежащих на палубе у их ног.
Гарион подошел и восхищенно оглядел их улов.
— Неплохо, друзья, совсем неплохо!
Дарник осторожно измерил руками самую большую рыбу.
— Около трех футов, — констатировал он, — были еще такие же большие, но они сорвались.
— Так, наверное, всегда бывает, — сказал Гарион. — Да, еще знаешь что, Дарник, я бы почистил их, прежде чем показывать Полгаре. Ты же знаешь, как она к этому относится.
Дарник вздохнул.
— Может быть, ты прав, — согласился он.
Вечером, отведав за ужином добытой Дарником и Тофом рыбы, все сидели вокруг стола в кают-компании и разговаривали.
— Ты думаешь, Агахак уже поймал Харакана? — спросил у Белгарата Дарник.
— Сомневаюсь, — ответил старик. — Харакан хитрый. Если уж Белдин не смог его поймать, Агахаку вряд ли удастся.
— Госпожа Полгара, — вдруг возмутился Сади, — скажите ей, пусть перестанет.
— Что такое, Сади?
— Графиня Лизелль портит мне змейку!
Бархотка, тихо улыбаясь, исподтишка скармливала Зит икру одной из самых крупных рыб, пойманных Тофом и Дарником. Зеленая змейка, довольно урча, подняла голову в ожидании следующего лакомого кусочка.
Глава 18
Всю ночь дул ветер — сильный, порывистый, он принес с собой запах ледяной пыли, и вчерашняя противная изморось сменилась мелким градом, который стучал по снастям и палубе, словно сверху кто-то пригоршнями швырял меленькие камушки.
Гарион, как обычно, поднялся рано и босиком на цыпочках вышел из маленькой каюты, отведенной им с женой. Сенедра еще сладко спала. Он тихонько прошел мимо дверей кают, где досматривали сны его друзья, и вошел в кают-компанию.
Некоторое время постоял у окошек, идущих вдоль кормы, глядя на бушующие волны и прислушиваясь к мерному потрескиванию снастей и тихому пению воды за кормой.
Гарион присел надеть ботинки, которые держал в руках. Дверь открылась, и вошел Дарник, на ходу вытряхивая градины, набившиеся в складки плаща.
— Похоже, какое-то время мы пойдем черепашьим шагом, — сказал он Гариону. — Ветер все крепчает, и дует он прямиком с юга. Мы идем прямо против ветра. Гребцы из сил выбиваются.
— Ты представляешь хотя бы примерно, на каком мы сейчас расстоянии от оконечности полуострова? — спросил Гарион, вставая и притопывая ногами в башмаках.
— Я немного потолковал с капитаном. Если верить ему, всего в каких-нибудь нескольких лигах. Правда, возле южного берега множество островков, и он предпочитает переждать шторм прежде, чем попасть в те места. Он не больно-то лихой моряк, да и посудина у него плохонькая — робость его вполне естественна.
Гарион оперся локтями о подоконник и взглянул на штормовое море.
— Такой ветер может дуть неделю кряду, — заметил он, потом повернулся к другу. — А что, наш доблестный капитан вполне оправился? Когда мы отплывали от берегов Рэк-Урги, у него было странноватое выражение лица.
Дарник улыбнулся.
— Сдается мне, он разговаривает сам с собою не переставая. Пытается уговорить себя, что ровным счетом ничего не видел на причале и что вообще ничего не произошло. Бедняга до сих пор съеживается, когда Полгара выходит на палубу.
— Это хорошо. Кстати, она уже проснулась?
Дарник кивнул.
— Прежде чем уйти, я напоил ее чаем.
— А как, ты полагаешь, она отнесется к моей просьбе слегка припугнуть капитана — ну, совсем чуть-чуть, а?
— Я бы не употреблял слова «припугнуть», Гарион, — серьезно посоветовал ему Дарник. — Попроси ее «поговорить» с ним, «убедить» его. Полгара ни за что не согласится кого-либо запугивать.
— Но тем не менее сделать это необходимо.
— Разумеется, но она-то так не считает!
— Давай-ка навестим ее.
Каюта Полгары и Дарника была так же мала, как и все прочие на борту этого незавидного судна. Три четверти пространства занимала широченная кровать из крепких досок, растущая, казалось, прямо из стены. В самом центре этого внушительного сооружения восседала Полгара в любимом своем синем платье, обеими руками обхватив чашку с чаем и глядя в окошко на разбушевавшееся море.
— Доброе утро, тетушка Пол, — поприветствовал ее Гарион.
— Доброе утро, дорогой. Как мило, что ты зашел.
— Ты в порядке? Ну, я имею в виду… Я понимаю, как страшно расстроило тебя все то, что приключилось там, в порту.
Полгара вздохнула.
— Думаю, самым худшим было то, что я ровным счетом ничего не могла поделать. Пробудив демона, Хабат подписала себе смертный приговор, но вот привести его в исполнение пришлось мне. — И без того мрачное лицо ее выразило искреннее и глубочайшее сожаление. — Сделай одолжение, давай переменим тему.
— Хорошо. Не согласишься ли от моего имени кое с кем поговорить?
— То есть?
— С нашим капитаном. Он намеревается встать на якорь и дождаться, пока минует непогода, а мне не хотелось бы терять время.
— А почему ты хочешь, чтобы с ним поговорила я?
— Да потому, что люди куда внимательнее прислушиваются к твоим словам, нежели к моим. Так ты сделаешь это, тетушка Пол, ну, поговоришь с ним?
— Ты хочешь, чтобы я застращала его.
— Я этого не говорил, тетушка Пол.
— Но ведь именно это ты имел в виду, Гарион! Говори всегда то, что думаешь.
— Но… ты сделаешь это для меня?
— Ну, хорошо, если тебе так хочется. Но, знаешь, услуга за услугу.
— Все, что захочешь, тетушка!
Она протянула ему чашку.
— Не мог бы ты приготовить для меня еще чаю?
После завтрака Полгара накинула свой синий плащ и вышла на палубу.
Капитан тотчас же переменил свои планы, стоило Полгаре раскрыть рот. Затем он поспешно вскарабкался по главной мачте и остаток утра провел в крошечной и шаткой корзине, похожей на грачиное гнездышко, глядя на штормовое море.
У самой южной оконечности полуострова рулевой резко взял влево, и корабль лег на левый галс. Нетрудно было понять, почему капитан так не хотел попасть сюда в плохую погоду. Узкие проливы между островами изобиловали мощными течениями, верхушки волн вскипали белыми бурунами, а прибой разбивался об острые, словно ножи, прибрежные скалы. Гребцы-мурги вовсю работали веслами, испуганно косясь на хищно ощеренные рифы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115