– И я напал на него, верно?
Я кивнул. Верно, друг, верно.
– И я мог бы здорово облучиться и умереть. И все было бы кончено для меня, верно?
Я снова кивнул. Блад здорово поставил меня на место. Я не любил, когда мне напоминали такие случаи – всегда чувствовал себя виноватым. Мы с Бладом все делали пятьдесят на пятьдесят. И он это знал. – Но я все же сделал это, правда?
Мне припомнилось, как пронзительно визжала та зеленая штука.
– Ладно, ладно. Не зли меня. Или, может быть, ты хочешь пересмотреть наше соглашение?
Тут взорвался он:
– Может быть, нам следует это сделать! Чертов тупица!
– Следи за своим языком, сукин сын, не то получишь по заднице! Внезапно мы оба враз замолчали – и сидели, не разговаривая, минут пятнадцать. Наконец, я немного уступил и заговорил успокаивающе и мягко. Я всегда был честен с ним, и так будет продолжаться и впредь, говорил я, на что пес ответил, что пусть лучше так и будет, потому что он знает пару толковых соло, обитающих в городе, и они с радостью возьмут себе такого пса, как Блад. На это я ответил, что не люблю, когда мне угрожают, и пусть он не вздумает сделать неверный шаг, иначе я ему лапы переломаю. Он разъярился и убрался в сторону.
– Черт с тобой! – крикнул я и пошел к котлу отвести душу с Квиллой Джун.
Но, когда я сунул голову в котел, она уже поджидала меня с пистолетом в руках. Цыпочка саданула точно под правый глаз, и, свалившись на пол, я вырубился.
Глава 6
– Я предупреждал тебя, что ничего хорошего от нее не дождешься, – выговаривал мне Блад, когда я очнулся.
Он смотрел, как я прочищаю и дезинфицирую рану йодом, и хмыкал, когда я морщился. Я сложил свое барахло, собрал на дне котла запасную амуницию, избавился от браунинга в пользу более мощного 06-го. А потом нашел кое-что еще, должно быть, выпавшее из ее одежды.
Это была маленькая металлическая пластинка около трех с половиной дюймов длиной и полутора шириной. А на ней выбиты строчка цифр и в беспорядке расположенные дырки.
– Что это такое? – спросил я Блада.
Он взглянул на пластинку, понюхал:
– Должно быть, какая-нибудь идентификационная карточка. Девушка, наверное, с ее помощью может входить и выходить из подземки.
Эти слова и решили все. Я положил карточку в карман и пошел ко входу в спусковую шахту.
– Куда ты, к черту, направился?! – взвыл Блад позади меня. – Вернись обратно! Тебя там убьют! Альберт, сукин сын, вернись!
Я продолжал шагать. Мне необходимо было отыскать эту суку и вышибить из нее мозги. Даже если придется спуститься для этого в подземку.
Через час я подошел к шахте, ведущей вниз, к Топеку. Временами мне казалось, что Блад идет следом, держась в отдалении. Мне было наплевать. Я был взбешен. И вот передо мной вход – высокий, прямой, безликий столб черного блестящего металла. Он оказался футов двадцати в диаметре, с совершенно плоской верхушкой. Просто колпак, только-то и всего. Я подошел к нему вплотную, покопался в карманах, выискивая металлическую пластинку. Вдруг кто-то потянул меня за правую штанину.
– Слушай, ты, недоумок! Ты не должен туда спускаться!
Я в бешенстве отшвырнул пса ногой. Тот вернулся вновь.
– Выслушай меня!
Я развернулся и уставился на него с ненавистью.
– Альберт...
– Меня зовут Вик, ты, облизывающий яйца!
– Ладно, ладно, шутки кончились. Вик, – его тон смягчился. – Садись, Вик.
Я прямо весь кипел, но понимал, что предстоит серьезный разговор. Пожав плечами, я устроился рядом с ним.
– Слушай, человек, – продолжал пес, – Та курочка действительно выбила тебя из нормальной формы. Ты сам ЗНАЕШЬ, что не можешь туда спуститься. У них там свои порядки и обычаи, они знают друг друга в лицо. Они ненавидят соло. Бродячие стаи совершают рейды по подземкам, насилуя их дочерей и воруя пищу. Они убьют тебя, человек!
– Тебе-то какое дело? Ты же всегда говорил, что без меня тебе будет только лучше, – при этих словах Блад сник.
– Вик, мы прожили вместе почти три года. Были хорошие времена и дурные. Но этот момент может оказаться худшим из всех. Я напуган, человек. Напуган, что ты можешь не вернуться... Я голоден и должен найти какого-нибудь пижона, который взял бы меня... а ты сам знаешь, что большинство соло сейчас возвращаются в стаи и шансов у меня совсем мало. Я уже не так молод... И у меня болят раны.
В словах пса был смысл. Но я не мог перестать думать о той сучке, которая саданула меня рукояткой пистолета. И одновременно возникал образ ее нежной, обнаженной груди и то, как она негромко стонала, когда мы трахались... Я затряс головой и решил, что непременно должен рассчитаться с нею.
– Я должен идти, Блад. Должен.
Он глубоко вздохнул и еще больше сник. Пес понял, что все бесполезно. Я оставался непоколебим.
– Ты даже не представляешь, что она сделала с тобой, Вик!
– Я постараюсь вернуться поскорее. Будешь ждать?
Он помолчал немного, а я весь похолодел. Наконец, Блад произнес:
– Некоторое время. Может быть, я буду здесь, может быть, нет.
Я все понял. Поднялся и обошел вокруг металлического столба. Найдя щель, я опустил в нее карточку. Послышалось гудение, и часть столба отошла в сторону, открыв проход. Я даже не смог разглядеть соединительных швов, так все хорошо было подогнано. Затем открылась какая-то круглая дверца, и я ступил вовнутрь. Я обернулся и посмотрел на Блада. Так мы и смотрели друг на друга...
– Пока, Вик.
– Береги себя, Блад.
– Скорее возвращайся обратно.
– Приложу все усилия.
– Да? Вот и хорошо.
Потом я отвернулся от него. Снова послышалось гудение, и портальные створки входа сошлись за моей спиной.
Глава 7
Мне следовало догадаться! Конечно, время от времени курочки объявлялись наверху, поглядеть, что же делается на поверхности, что случилось с городами. Верно, такое происходило. Но зачем я поверил, что ей давно хотелось узнать, как это происходит между мужчиной и женщиной, что фильмы, которые она видела в Топеке, были сладкими, нравственными и скучными, и что девушки в ее школе шептались о порнокино, и у одной из них оказалась тоненькая книжечка, которую она читала с расширенными глазами... Конечно, я поверил Квилле Джун. Это было логично. Но я должен был заподозрить неладное – ловушку – когда она «потеряла» этот свой пропуск. Слишком уж просто, слишком невинно это выглядело. Идиот!
В ту секунду, когда входное отверстие затянулось за мной, гудение сделалось громче, а стены осветились каким-то холодным светом. Свечение пульсировало, гудение нарастало, пол начал раздвигаться, как лепестки диафрагмы. Но я стоял прочно, как мышонок в мультике, и пока не смотрел вниз, ничего со мной случиться не могло. Я бы не упал.
Но упасть все-таки пришлось. Я не понял, как они это делают, но пол как бы вывернулся, и лепестки диафрагмы сошлись у меня над головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12