— Черт, как же я ненавижу все то, что сейчас собираюсь делать!
Орб готова была рвать на себе волосы:
— Ну почему Иона так с нами поступил? Мы потеряем все, все, что у нас было!
Иезавель внимательно посмотрела на девушку:
— Слушай… Когда ты поешь, твоя магия… Может, если Иона мог, то и ты…
— Ну! — согласился гитарист, схватившись за эту мысль как утопающий за соломинку. — Только из-за тебя мы кажемся большим, чем мы есть. Попробуй спеть сейчас…
Внезапно Орб вспомнила свою прогулку по Ллано-Эстакадо. Вспомнила пришедшее к ней там ощущение цельности и силы. Неужели это возможно?
— Дайте мне руки, — сказала она.
Гитарист и суккуб протянули руки. Орб сжала их ладони и прямо в больничном коридоре запела первое, что пришло ей в голову. Слова песни были, возможно, нескладными, зато в них таился смысл: «Ты должен пройти через покинутую долину, но сделать это можешь только ты сам…»
Магия текла через протянутые руки с трудом, как будто ей что-то мешало. Орб сосредоточилась, вызывая в памяти образ равнины, думая о ней как о Долине Судьбы для тех, кто не в состоянии сам справиться с собой. Шаг за шагом она шла через эту долину, но не для себя, а для тех, кто просто не смог бы пройти ее самостоятельно.
«О нет, никто не пройдет ее вместо тебя…»
Да, верно, но ведь можно пройти ее вместе, чем Орб сейчас и занималась. Они шли сами, но магия песни поддерживала их, вливаясь в тело через вытянутые руки. Конечно, звучал не Ллано, однако эта магия, как и магия Ионы, помогала обрести устойчивость. Орб стала проводником, по которому лилась сила — малая часть той великой силы, которая сможет навсегда избавить ее друзей от проклятия. Это был путь через пустыню, пройти который надо самому, но совсем не обязательно делать это в одиночку! И в пути их поддерживала сила дружбы.
Орб поняла, что песня окончена, и разжала руки.
— Действует! — сказал гитарист. — Вроде сейчас полегче стало — справлюсь!
— Да, — согласилась Иезавель. — Эффект не такой сильный, как у Ионы, но хватит и этого.
Орб так до конца и не поняла, удалось ей что-то сделать или гитарист и суккуб сами убедили себя в том, что она им помогла. Девушка решила не спрашивать. В конце концов, что-то с ней явно происходило.
Они пошли дальше и вскоре оказались у стола дежурной медсестры.
— А! Вы, должно быть, артисты! В той палате уже совсем озверели. Мы обещали им эту их музыку, но по такой погоде были уверены, что вы сюда не доберетесь. Прямо по коридору.
— Эту их музыку? — переспросила Орб. — Какую музыку?
— Они называют ее «ржавое железо», — сообщила сестра. — Это что-то ужасное! — Она замолчала и оглянулась в их сторону: — Нет, ребята, я не хотела вас обидеть. Но знаете, у каждого свой вкус!
— Ты понимаешь? — спросила Орб у гитариста.
— Немножко, — ответил он. — Но, слушай, это же полный бред! Мы как-то попробовали, когда тебя еще не было. Думаю, от этого наша тогдашняя певица и рехнулась. Ну, может, не только от этого. Ты с ума спятила, если хочешь это играть!
— Ну вот мы и пришли, — сказала сестра. — Психиатрическая палата. Заходите, ребята.
— Какой-то смысл в этом есть, — задумчиво проговорила Иезавель.
— Подождите! — возразила Орб. — Мы не можем этого сделать! Мы…
— Вы должны, — заявила сестра. Ей явно было не по себе. — Они и так-то буйные, а если мы нарушим обещание… А обещать нам пришлось.
— Но вы не поняли, — сказала Орб. — Только у меня есть с собой инструмент, а я понятия не имею о…
— Нет, это вы не поняли! — ответила сестра. — Погода привела больных в такое состояние, что любой пустяк может привести к взрыву! А персонала у нас по той же причине не хватает. Если пациенты выйдут из-под контроля, они перекалечат друг друга!
Она отперла дверь и распахнула ее.
Стоявший внутри шум по силе напоминал разве что океанский прибой в бурю. По палате носились больные. Кое-кто из них был совсем раздет. Кто-то издавал бессмысленные вопли, кто-то колотил ладонями по стульям… Немногочисленные сиделки пытались позаботиться о всех и каждом, но они уже сбились с ног и были в таком состоянии, что сами мало чем отличались от пациентов. Царил неописуемый бедлам.
— Они пришли! — крикнула сестра. — Садитесь скорее!
Эти слова оказали прямо-таки волшебное действие.
— Ржавое железо! — раздался ликующий голос, и люди кинулись искать себе стулья. Очевидно, здесь было все необходимое для досуга. Перед телевизором стояли удобные стулья, на полках когда-то лежали карты, книги и разные настольные игры. Сейчас эти карты и книги валялись на полу, а ненастроенный телевизор передавал сплошные помехи. Безумцам требовалось представление с настоящими актерами.
— Придется что-то изображать, — пробормотал гитарист. — Ты же знаешь, петь я не могу, а без инструмента…
— Я вообще не принимаю участия в вашей игре, — напомнила Иезавель. — Из всего, чем занимаются смертные, я умею только готовить.
— Но я же не смогу сыграть это… это «ржавое железо», — сказала Орб. — В крайнем случае я могла бы помогать тому, кто за это возьмется. А сама я пою только то, что знаю.
— Делайте уже что-нибудь! — крикнула одна из сиделок. — Может, им и это сгодится!
— Разыграем сценку, — предложил гитарист. — Как у Луи-Мэй с Дэнни! Мы будем показывать, а ты петь и играть.
— Ну начинайте же! — крикнул кто-то из пациентов и ударил кулаком в стену. Остальные поддержали его одобрительным шумом.
— Что угодно! — прошипела сестра.
— Но я не актриса! — запротестовала Иезавель. — Ночью я умею делать только одно, и будь я проклята, если займусь этим сейчас!
— Давай-давай! — сказал гитарист, взяв ее под руку. — Ничего особенного от тебя не требуется. Просто стой тут и смотри на меня, а я буду смотреть на тебя. Орб что-нибудь споет, а мы ей немного подыграем. С ее магией это вполне может сработать!
— Начинайте! — закричал еще один пациент и начал стучать ногами об пол. Вся палата последовала его примеру.
— Заткнитесь вы, чудики! — завопил гитарист. — Как мы, по-вашему, будем играть в таком шуме, да еще без аппаратуры? Будет тихо, тогда и начнем!
Топот утих. В палате наступила тишина.
— Ладно, Орб, — сказал гитарист. — Поехали.
Орб установила арфу и положила пальцы на струны. Она была полностью готова, если не считать одной маленькой неувязки — от волнения все слова вылетели у нее из головы.
— Не могу ничего придумать! — прошептала она в ужасе.
— Возьми любую из наших песен, — прошептал в ответ гитарист. — Может, проглотят!
Но с памятью Орб что-то случилось. Не удавалось вспомнить ни одного номера из их репертуара. Это было как болезнь — приступ страха перед зрительным залом. И от этого страха вся музыка улетучилась из памяти девушки. Слишком много всего произошло с ней сегодня вечером. И странный поступок Ионы, одним махом разрушившего их, казалось бы, устоявшееся благополучие, и песня, которую она пела, чтобы помочь друзьям… Все это настолько измотало Орб, что у нее, похоже, просто не осталось магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Орб готова была рвать на себе волосы:
— Ну почему Иона так с нами поступил? Мы потеряем все, все, что у нас было!
Иезавель внимательно посмотрела на девушку:
— Слушай… Когда ты поешь, твоя магия… Может, если Иона мог, то и ты…
— Ну! — согласился гитарист, схватившись за эту мысль как утопающий за соломинку. — Только из-за тебя мы кажемся большим, чем мы есть. Попробуй спеть сейчас…
Внезапно Орб вспомнила свою прогулку по Ллано-Эстакадо. Вспомнила пришедшее к ней там ощущение цельности и силы. Неужели это возможно?
— Дайте мне руки, — сказала она.
Гитарист и суккуб протянули руки. Орб сжала их ладони и прямо в больничном коридоре запела первое, что пришло ей в голову. Слова песни были, возможно, нескладными, зато в них таился смысл: «Ты должен пройти через покинутую долину, но сделать это можешь только ты сам…»
Магия текла через протянутые руки с трудом, как будто ей что-то мешало. Орб сосредоточилась, вызывая в памяти образ равнины, думая о ней как о Долине Судьбы для тех, кто не в состоянии сам справиться с собой. Шаг за шагом она шла через эту долину, но не для себя, а для тех, кто просто не смог бы пройти ее самостоятельно.
«О нет, никто не пройдет ее вместо тебя…»
Да, верно, но ведь можно пройти ее вместе, чем Орб сейчас и занималась. Они шли сами, но магия песни поддерживала их, вливаясь в тело через вытянутые руки. Конечно, звучал не Ллано, однако эта магия, как и магия Ионы, помогала обрести устойчивость. Орб стала проводником, по которому лилась сила — малая часть той великой силы, которая сможет навсегда избавить ее друзей от проклятия. Это был путь через пустыню, пройти который надо самому, но совсем не обязательно делать это в одиночку! И в пути их поддерживала сила дружбы.
Орб поняла, что песня окончена, и разжала руки.
— Действует! — сказал гитарист. — Вроде сейчас полегче стало — справлюсь!
— Да, — согласилась Иезавель. — Эффект не такой сильный, как у Ионы, но хватит и этого.
Орб так до конца и не поняла, удалось ей что-то сделать или гитарист и суккуб сами убедили себя в том, что она им помогла. Девушка решила не спрашивать. В конце концов, что-то с ней явно происходило.
Они пошли дальше и вскоре оказались у стола дежурной медсестры.
— А! Вы, должно быть, артисты! В той палате уже совсем озверели. Мы обещали им эту их музыку, но по такой погоде были уверены, что вы сюда не доберетесь. Прямо по коридору.
— Эту их музыку? — переспросила Орб. — Какую музыку?
— Они называют ее «ржавое железо», — сообщила сестра. — Это что-то ужасное! — Она замолчала и оглянулась в их сторону: — Нет, ребята, я не хотела вас обидеть. Но знаете, у каждого свой вкус!
— Ты понимаешь? — спросила Орб у гитариста.
— Немножко, — ответил он. — Но, слушай, это же полный бред! Мы как-то попробовали, когда тебя еще не было. Думаю, от этого наша тогдашняя певица и рехнулась. Ну, может, не только от этого. Ты с ума спятила, если хочешь это играть!
— Ну вот мы и пришли, — сказала сестра. — Психиатрическая палата. Заходите, ребята.
— Какой-то смысл в этом есть, — задумчиво проговорила Иезавель.
— Подождите! — возразила Орб. — Мы не можем этого сделать! Мы…
— Вы должны, — заявила сестра. Ей явно было не по себе. — Они и так-то буйные, а если мы нарушим обещание… А обещать нам пришлось.
— Но вы не поняли, — сказала Орб. — Только у меня есть с собой инструмент, а я понятия не имею о…
— Нет, это вы не поняли! — ответила сестра. — Погода привела больных в такое состояние, что любой пустяк может привести к взрыву! А персонала у нас по той же причине не хватает. Если пациенты выйдут из-под контроля, они перекалечат друг друга!
Она отперла дверь и распахнула ее.
Стоявший внутри шум по силе напоминал разве что океанский прибой в бурю. По палате носились больные. Кое-кто из них был совсем раздет. Кто-то издавал бессмысленные вопли, кто-то колотил ладонями по стульям… Немногочисленные сиделки пытались позаботиться о всех и каждом, но они уже сбились с ног и были в таком состоянии, что сами мало чем отличались от пациентов. Царил неописуемый бедлам.
— Они пришли! — крикнула сестра. — Садитесь скорее!
Эти слова оказали прямо-таки волшебное действие.
— Ржавое железо! — раздался ликующий голос, и люди кинулись искать себе стулья. Очевидно, здесь было все необходимое для досуга. Перед телевизором стояли удобные стулья, на полках когда-то лежали карты, книги и разные настольные игры. Сейчас эти карты и книги валялись на полу, а ненастроенный телевизор передавал сплошные помехи. Безумцам требовалось представление с настоящими актерами.
— Придется что-то изображать, — пробормотал гитарист. — Ты же знаешь, петь я не могу, а без инструмента…
— Я вообще не принимаю участия в вашей игре, — напомнила Иезавель. — Из всего, чем занимаются смертные, я умею только готовить.
— Но я же не смогу сыграть это… это «ржавое железо», — сказала Орб. — В крайнем случае я могла бы помогать тому, кто за это возьмется. А сама я пою только то, что знаю.
— Делайте уже что-нибудь! — крикнула одна из сиделок. — Может, им и это сгодится!
— Разыграем сценку, — предложил гитарист. — Как у Луи-Мэй с Дэнни! Мы будем показывать, а ты петь и играть.
— Ну начинайте же! — крикнул кто-то из пациентов и ударил кулаком в стену. Остальные поддержали его одобрительным шумом.
— Что угодно! — прошипела сестра.
— Но я не актриса! — запротестовала Иезавель. — Ночью я умею делать только одно, и будь я проклята, если займусь этим сейчас!
— Давай-давай! — сказал гитарист, взяв ее под руку. — Ничего особенного от тебя не требуется. Просто стой тут и смотри на меня, а я буду смотреть на тебя. Орб что-нибудь споет, а мы ей немного подыграем. С ее магией это вполне может сработать!
— Начинайте! — закричал еще один пациент и начал стучать ногами об пол. Вся палата последовала его примеру.
— Заткнитесь вы, чудики! — завопил гитарист. — Как мы, по-вашему, будем играть в таком шуме, да еще без аппаратуры? Будет тихо, тогда и начнем!
Топот утих. В палате наступила тишина.
— Ладно, Орб, — сказал гитарист. — Поехали.
Орб установила арфу и положила пальцы на струны. Она была полностью готова, если не считать одной маленькой неувязки — от волнения все слова вылетели у нее из головы.
— Не могу ничего придумать! — прошептала она в ужасе.
— Возьми любую из наших песен, — прошептал в ответ гитарист. — Может, проглотят!
Но с памятью Орб что-то случилось. Не удавалось вспомнить ни одного номера из их репертуара. Это было как болезнь — приступ страха перед зрительным залом. И от этого страха вся музыка улетучилась из памяти девушки. Слишком много всего произошло с ней сегодня вечером. И странный поступок Ионы, одним махом разрушившего их, казалось бы, устоявшееся благополучие, и песня, которую она пела, чтобы помочь друзьям… Все это настолько измотало Орб, что у нее, похоже, просто не осталось магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91