Но самого здоровенного червя, какого только можно себе представить.
— Индрик — крупнейший из прокопиев, или землероев. Он способен прорывать насквозь скалы и работает за песню. Возможно, эта такса взяла его голосом.
— Но землерои ведь похожи на кротов, — возразил Даг. — А это червяк.
— Да ладно, приятель, — встрял Шерлок. — Наша обыкновенская систематика здесь не годится. Это у нас есть млекопитающие, есть черви, и все такое. А тут проще — раз роешь землю, значит, относишься к землероям. Идешь ва-банк, напрямик сквозь камень, значит, ва-банком тебе и зваться.
— А работает он, стало быть, за песню? — с кислым видом уточнил Даг.
При всем своем сомнении в выдающихся вокальных способностях таксы свое дарование по этой части юноша оценивал еще ниже. А потому предпочел поторговаться с таксой.
— Вот мои деньги, — промолвил он, нашарив в кармане горсть монет.
— Эй, деньги, чего вы стоите? — спросила такса.
— Шиш с маслом! — рассмеялся десятицентовик.
— Вот-вот, — поддакнула ему монетка в пять пенсов.
— Они говорят! — вскричал Даг, чуть не выронив от изумления монеты.
— Деньги могут все, только что не пахнут, — с улыбкой заметил Шерлок.
— Но представляете ли вы собой истинную ценность? — гнула свое охранявшая мост особа.
— Да какое там, — звонко расхохотались обе монеты. — Мы всего лишь жалкая мелочь. Нас порой называют серебряными и медными, но даже это не соответствует действительности. Предки наши чеканились из чистых металлов, а мы состоим из ничего не стоящих сплавов.
— Ладно, бери вот это, — сказал Даг, поняв, что мелочью от таксы не откупиться.
Он открыл бумажник и выудил оттуда долларовую банкноту.
— Ага, значит, вот кто у нас по-настоящему ценен, — оскалилась такса.
— Тоже мне нашли ценность! — фыркнул доллар. — Не видишь, что ли, я просто зеленая бумажка. Считается, будто я стою столько, сколько на мне напечатано, но в такую дурь могут верить только пустоголовые обыкновены.
— Но как вышло, что тебе стали приписывать ценность? — полюбопытствовала такса, явно интересовавшаяся всем так или иначе связанным с финансами.
— Так ведь как дело было, — пояснил доллар. — Раньше меня подкрепляли серебром и золотом, но потом подпорки убрали, и я стал тем, кем стал. Пустой бумажкой. Тем более что от инфляции спасу нет, так и жрет нашего брата, так и жрет… Ну ладно, в Обыкновении я все-таки кое на что гожусь, но тебе-то на кой сдался? У вас в Ксанфе мы хождения не имеем.
Даг понял, что деньгами ему не отделаться. Между тем издали уже слышался приближавшийся топот.
— Что тебе предложить? — в отчаянии воскликнул юноша.
— Могу взять твоего черного слугу. Если он хороший работник.
— Он не слуга! Он мой друг, мы вместе путешествуем!
— Тогда отдавай нагу.
— Еще чего! Она тем более не служанка. Она принцесса и моя спутница.
— Вот и я говорю, путаница. Так отдаешь или нет?
— Ни за что!
— Дело хозяйское. Тогда уматывай.
Земля уже дрожала вовсю.
Юноша затравленно огляделся по сторонам, ища выход, и случайно обратил внимание на какое-то зерно, прилепившееся к шкуре пробурившего ход под рекой индрика. И тут ему подумалось, что в игре не может быть безвыходных положений. Возможность выкрутиться имеется всегда, просто она не всегда очевидна. Ключом к успеху может оказаться что угодно, какая-нибудь штуковина, кажущаяся на первый взгляд совершенно никчемной. Хоть бы и это зернышко. Впечатление такое, будто его вытащил на поверхность индрик. А вдруг не случайно?
— Нада, глянь-ка на землероя. Что у него на шкуре?
— Ну, вроде как прыщик.
— А может быть, зернышко?
— Может быть, — уклончиво ответила она, и юноша встревожился.
А вдруг Нада не на его стороне и является ложной спутницей? Но нет, — тут же отогнал он эту мысль, — не может такого быть. Просто ей запрещено распространяться насчет этого зернышка. Но раз запрещено, значит, в нем что-то есть.
Пока он размышлял, такса стояла неподвижно, как неживая. По-видимому, ее роль сводилась к недопущению игрока на мост, и, стало быть, она являлась не более чем одним из аспектов игры. Ему подумалось, что в то время как весь Ксанф ощущается абсолютно реальным, кое-что напрямую связанное с игрой не лишено изъянов. А это, при определенных условиях, может послужить подсказкой.
Наклонившись, он отцепил зернышко от индриковой шкуры, и вдруг его осенило. Раз он в мире каламбуров и значение своей находки ему следует искать в этой области.
— Интересно, — пробормотал Даг, — уж не рациональное ли это зерно! То самое, найдя которое, человек, как правило, принимает разумное решение.
— Оно самое, — подтвердила Нада. — Мне было запрещено об этом говорить, но рациональное зерно действительно способствует работе ума. Должно быть, индрик подцепил его, когда пробуравил озеро Мозговитого Коралла.
— Во всяком случае, так это должно объясняться по условиям игры, — сообразил Даг, довольный тем, что раздобыл такую полезную вещицу. Правда, ее надо было еще применить, а времени на это оставалось в обрез. Птица рок уже объявилась в пределах видимости.
Он понимал, что эта ситуация являлась частью общего игрового замысла, однако пока плохо представлял себе конкретный выход.
— Ну, — прошептал он, поднося зернышко ко лбу, — что мне делать?
«ИСПОЛЬЗУЙ ИНДРИКА» — тут же возникла мысль.
«А что, в этом есть рациональное зерно», — обрадовался Даг. Правда, как можно использовать гигантского червя, он не знал, но об этом можно было спросить у спутницы.
— Слушай, Нада, как можно использовать индрика, чтобы спастись от птицы рок!
— Ну, я думаю, надо попросить его унести нас отсюда, — ответила принцесса, сделав вид, будто удивлена его вопросом. Актрисой она была хорошей, но как следует кривить душой у нее получалось не всегда. То ли дело изгибать тело, особенно змеиное. — Но в таком случае тебе придется ему спеть.
— А почему не тебе? У тебя это наверняка получится лучше.
— Не исключено. Но игрок ты, с тебя и требуется плата.
Даг обернулся к Шерлоку.
— Ты же слышал, что девушка сказала, — ответил чернокожий на его невысказанный вопрос.
— Меня этот червячина скорее всего и слушать не захочет. А мое пение не заденет тебя, как принцессу? — спросил Наду вконец растерянный Даг.
— Я постараюсь на время забыть о своем происхождении, — ответила та, нервно поглядывая на приближающуюся птицу.
— Ну тогда держись.
Даг сунул зерно в карман и, повернувшись к индрику, сказал:
— Слышь, ва-банк, или как там тебя. Вон та здоровущая птица собралась расклевать нас в ошметки. Этак она и твою гладкую шкуру забрызгает. А вот если ты поможешь нам от нее удрать, я тебе спою.
Индрик, до того момента остававшийся таким же неподвижным, как такса, тут же ожил и высунулся из земли настолько, что все трое смогли на него усесться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Индрик — крупнейший из прокопиев, или землероев. Он способен прорывать насквозь скалы и работает за песню. Возможно, эта такса взяла его голосом.
— Но землерои ведь похожи на кротов, — возразил Даг. — А это червяк.
— Да ладно, приятель, — встрял Шерлок. — Наша обыкновенская систематика здесь не годится. Это у нас есть млекопитающие, есть черви, и все такое. А тут проще — раз роешь землю, значит, относишься к землероям. Идешь ва-банк, напрямик сквозь камень, значит, ва-банком тебе и зваться.
— А работает он, стало быть, за песню? — с кислым видом уточнил Даг.
При всем своем сомнении в выдающихся вокальных способностях таксы свое дарование по этой части юноша оценивал еще ниже. А потому предпочел поторговаться с таксой.
— Вот мои деньги, — промолвил он, нашарив в кармане горсть монет.
— Эй, деньги, чего вы стоите? — спросила такса.
— Шиш с маслом! — рассмеялся десятицентовик.
— Вот-вот, — поддакнула ему монетка в пять пенсов.
— Они говорят! — вскричал Даг, чуть не выронив от изумления монеты.
— Деньги могут все, только что не пахнут, — с улыбкой заметил Шерлок.
— Но представляете ли вы собой истинную ценность? — гнула свое охранявшая мост особа.
— Да какое там, — звонко расхохотались обе монеты. — Мы всего лишь жалкая мелочь. Нас порой называют серебряными и медными, но даже это не соответствует действительности. Предки наши чеканились из чистых металлов, а мы состоим из ничего не стоящих сплавов.
— Ладно, бери вот это, — сказал Даг, поняв, что мелочью от таксы не откупиться.
Он открыл бумажник и выудил оттуда долларовую банкноту.
— Ага, значит, вот кто у нас по-настоящему ценен, — оскалилась такса.
— Тоже мне нашли ценность! — фыркнул доллар. — Не видишь, что ли, я просто зеленая бумажка. Считается, будто я стою столько, сколько на мне напечатано, но в такую дурь могут верить только пустоголовые обыкновены.
— Но как вышло, что тебе стали приписывать ценность? — полюбопытствовала такса, явно интересовавшаяся всем так или иначе связанным с финансами.
— Так ведь как дело было, — пояснил доллар. — Раньше меня подкрепляли серебром и золотом, но потом подпорки убрали, и я стал тем, кем стал. Пустой бумажкой. Тем более что от инфляции спасу нет, так и жрет нашего брата, так и жрет… Ну ладно, в Обыкновении я все-таки кое на что гожусь, но тебе-то на кой сдался? У вас в Ксанфе мы хождения не имеем.
Даг понял, что деньгами ему не отделаться. Между тем издали уже слышался приближавшийся топот.
— Что тебе предложить? — в отчаянии воскликнул юноша.
— Могу взять твоего черного слугу. Если он хороший работник.
— Он не слуга! Он мой друг, мы вместе путешествуем!
— Тогда отдавай нагу.
— Еще чего! Она тем более не служанка. Она принцесса и моя спутница.
— Вот и я говорю, путаница. Так отдаешь или нет?
— Ни за что!
— Дело хозяйское. Тогда уматывай.
Земля уже дрожала вовсю.
Юноша затравленно огляделся по сторонам, ища выход, и случайно обратил внимание на какое-то зерно, прилепившееся к шкуре пробурившего ход под рекой индрика. И тут ему подумалось, что в игре не может быть безвыходных положений. Возможность выкрутиться имеется всегда, просто она не всегда очевидна. Ключом к успеху может оказаться что угодно, какая-нибудь штуковина, кажущаяся на первый взгляд совершенно никчемной. Хоть бы и это зернышко. Впечатление такое, будто его вытащил на поверхность индрик. А вдруг не случайно?
— Нада, глянь-ка на землероя. Что у него на шкуре?
— Ну, вроде как прыщик.
— А может быть, зернышко?
— Может быть, — уклончиво ответила она, и юноша встревожился.
А вдруг Нада не на его стороне и является ложной спутницей? Но нет, — тут же отогнал он эту мысль, — не может такого быть. Просто ей запрещено распространяться насчет этого зернышка. Но раз запрещено, значит, в нем что-то есть.
Пока он размышлял, такса стояла неподвижно, как неживая. По-видимому, ее роль сводилась к недопущению игрока на мост, и, стало быть, она являлась не более чем одним из аспектов игры. Ему подумалось, что в то время как весь Ксанф ощущается абсолютно реальным, кое-что напрямую связанное с игрой не лишено изъянов. А это, при определенных условиях, может послужить подсказкой.
Наклонившись, он отцепил зернышко от индриковой шкуры, и вдруг его осенило. Раз он в мире каламбуров и значение своей находки ему следует искать в этой области.
— Интересно, — пробормотал Даг, — уж не рациональное ли это зерно! То самое, найдя которое, человек, как правило, принимает разумное решение.
— Оно самое, — подтвердила Нада. — Мне было запрещено об этом говорить, но рациональное зерно действительно способствует работе ума. Должно быть, индрик подцепил его, когда пробуравил озеро Мозговитого Коралла.
— Во всяком случае, так это должно объясняться по условиям игры, — сообразил Даг, довольный тем, что раздобыл такую полезную вещицу. Правда, ее надо было еще применить, а времени на это оставалось в обрез. Птица рок уже объявилась в пределах видимости.
Он понимал, что эта ситуация являлась частью общего игрового замысла, однако пока плохо представлял себе конкретный выход.
— Ну, — прошептал он, поднося зернышко ко лбу, — что мне делать?
«ИСПОЛЬЗУЙ ИНДРИКА» — тут же возникла мысль.
«А что, в этом есть рациональное зерно», — обрадовался Даг. Правда, как можно использовать гигантского червя, он не знал, но об этом можно было спросить у спутницы.
— Слушай, Нада, как можно использовать индрика, чтобы спастись от птицы рок!
— Ну, я думаю, надо попросить его унести нас отсюда, — ответила принцесса, сделав вид, будто удивлена его вопросом. Актрисой она была хорошей, но как следует кривить душой у нее получалось не всегда. То ли дело изгибать тело, особенно змеиное. — Но в таком случае тебе придется ему спеть.
— А почему не тебе? У тебя это наверняка получится лучше.
— Не исключено. Но игрок ты, с тебя и требуется плата.
Даг обернулся к Шерлоку.
— Ты же слышал, что девушка сказала, — ответил чернокожий на его невысказанный вопрос.
— Меня этот червячина скорее всего и слушать не захочет. А мое пение не заденет тебя, как принцессу? — спросил Наду вконец растерянный Даг.
— Я постараюсь на время забыть о своем происхождении, — ответила та, нервно поглядывая на приближающуюся птицу.
— Ну тогда держись.
Даг сунул зерно в карман и, повернувшись к индрику, сказал:
— Слышь, ва-банк, или как там тебя. Вон та здоровущая птица собралась расклевать нас в ошметки. Этак она и твою гладкую шкуру забрызгает. А вот если ты поможешь нам от нее удрать, я тебе спою.
Индрик, до того момента остававшийся таким же неподвижным, как такса, тут же ожил и высунулся из земли настолько, что все трое смогли на него усесться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93