Видимо, они, как и демонесса, чуяли неладное, но не понимали, в чем дело.
Походя, они сорвали по сладкой сосульке, и Даг предложил состязание: кто первый рассосет свою, тот и выиграл. Ким радостно согласилась, и они двинулись дальше. Стоило им ступить под сводчатую арку, как их слух заполнился величественными звуками музыки: арка оказалась арк-естром. Особенно выделялись гогочущие звуки гус-лей и исключительно теплые, долгие ноты, издаваемые инструментом под названием дом-бра, похожим на утыканное настенными лампочками строение. За аркой открылся луг, поросший травой, из которой торчали кочки. Взобравшись на одну из них, девушка, впервые за этот день, сказала, что пейзаж выглядит как-то уныло, но спутник заверил ее, что это зависит от кочки зрения. Она снова повеселела, не замечая того, что ни юноша, ни кентавры не смеются. Девушка даже не заметила, как кончилась ее сосулька: она обратила на это внимание, лишь когда молодой человек поздравил ее с выигрышем.
Наконец их взорам предстал дивный закат, и она едва не разрыдалась от восторга.
— Я счастлива так, как не была за всю свою недолгую жизнь! Моя душа так и рвется тебе навстречу!
— Вот и замечательно, — откликнулся он и с этими словами припал к ее губам долгим поцелуем.
Кентавры вздрогнули: творилось что-то непонятное. Ким, похоже, съежилась и осела.
— Что со мною?! — в ужасе воскликнула она. — Мне так безнадежно душно.
— Ясное дело, — рассмеялся Даг. — Ты ведь теперь без души. Я ее высосал, как сосульку.
Останься у бедняжки сосулька, она, наверное, подала бы сигнал СОС и даже попробовала предъявить ее как улику, но, увы, было уже поздно. Вампир-душегуб, похищавший души посредством губ, иначе именуемый целовальником, в силу специфической методики совершаемых злодеяний, посмеиваясь, удалился. Кентавры уныло побрели за ним.
Метрия с состраданием и ужасом следила за тем, как опустошенная Ким брела не разбирая дороги куда глаза глядят. Однако, как пояснил звучавший за кадром голос Дженни, частички души девушки остались с теми, к кому она прилепилась душой еще до встречи с коварным целовальником. Например, с ее любимцем, зеленым дракончиком-паровичком, который вышел на ее поиски, не дал ей пропасть и отвел домой. Друзья собрали кусочки вместе, и это помогло ей выжить, но теперь она была лишь тенью прежней себя.
Ранее жизнь радовала ее, теперь же угнетала; место любви заняла жгучая ненависть. Движимая жаждой мести, она обзавелась острым ножом и изготовила потайные ножны, чтобы всегда держать орудие мщения при себе.
Однако обрывки души противились планам кровавого возмездия, а поскольку они были ей дороги, несчастная попыталась к ним прислушаться. Это было непросто, ибо в ней говорила горькая обида, и, чтобы разрешить внутреннее противоречие, девушка решила спросить совета у местного гуру по имени Кен. Роль его исполнил севший в позу лотоса с лотком на коленях и сумкой на животе бывший великан Велко.
— О мудрый Кен-гуру, как мне быть? — спросила она, изложив свою проблему.
Кен-гуру, прочитавши с утра, сидя на камне, камень-сутру, посоветовал ей забыть о мести, утешив тем, что душа может восстановиться даже из самой малой частицы.
Совет был очень хорош, но, по правде сказать, чтобы последовать ему, требовалось великодушие, какого у девушки не наблюдалось. А человеку, душа которого мала, идея мщения доступнее идеи прощения. Девушка помнила одно: она верила коварному целовальнику, а тот равнодушно отнял у нее самое драгоценное. И должен за это поплатиться.
Ей действительно хотелось убить его, но вместе с тем она отчаянно боялась, что он может прознать об оставшихся у нее кусочках души и вернуться за ними. Наедине с собой бедняжка сознавала, что она не была уверена в том, как поведет себя в такой ситуации. В конце концов, внушив любовь к себе, он овладел большей частью ее души, и смогут ли жалкие обрывки противиться зову своей основы? Не выйдет ли так, что при встрече она не только не отомстит, но покорно отдаст последние крохи и останется совершенно опустошенной? Иными словами, у нее отсутствовала уверенность не только в том, что его следует убить, но и в том, что она сможет это сделать. Сознание ее терзали чудовища, борясь с которыми она силилась обрести твердость и принять окончательное решение.
Роли чудовищ исполняли горгулий с горгульей и скелет Косто. Ким бросалась на них с ножом, однако не могла причинить вреда камню и кости.
Одинокими вечерами она размышляла о том, что душегуб наверняка обошелся так же и со многими другими девушками. Ярость разгоралась в ней все сильнее и сильнее, и, когда Даг появился снова, у нее не было сомнений в том, что он пришел за остатками ее немного подросшей души. Конечно же, ей следовало немедленно заколоть его ножом, но юноша был так красив, так любезен, его сопровождали такие милые, печальные кентавры, и рядом с ним ей было так хорошо. Он принес цитрус, не только вкусный, но и издававший прелестную мелодию цитры, сводил ее на бал лет, где годы танцевали каждый свой танец, и обещал взять в путешествие по дальним экзотическим городам, таким как Матрас, где спится как ни в каком другом месте, или Пнем-в-Пень. Слова его завораживали, губы так и манили поцелуем. Понимая умом, что все это лишь коварная игра, бедная девушка не имела сил противиться зову сердца. Она знала, что перед ней опасный враг, но предпочитала видеть в нем верного друга. Ей хотелось любить его, хотя мысль о том, что на самом деле этого человека надо убить, не покидала ее сознание.
И вот настал решающий миг: Даг заключил ее в объятия и вознамерился припасть к губам. Еще миг, и она лишится всего, оставшись совершенно опустошенной.
В последний момент у нее хватило сил вытащить нож и даже занести его над спиной целовальника, однако на удар их уже не осталось. Ее обессиленная рука упала, и кончик клинка лишь слегка кольнул его сквозь одежду.
В тот же миг душегуб лопнул, как проткнутая воздушная подушка, и множество плененных душ вырвалось на свободу. Их были сотни, может быть тысячи, некоторые уже усохли и скукожились, некоторые же были свежими, видимо поглощенными лишь недавно. Алчность заставляла его поглощать новые и новые души, которые, томясь в душном заточении, распирали его так, что оказалось достаточно легкого укола, и он лопнул.
Девушке хватило сообразительности схватить собственную душу прежде, чем та успела упорхнуть в какую-нибудь отдушину и скрыться с глаз. Ее душа еще не успела деградировать и теперь, восстановив целостность, чувствовала себя превосходно.
Вернули свои души и кентавры, которые тут же повеселели и, поблагодарив Ким за спасение, улетели домой.
Отправилась домой и Ким. Она тоже радовалась, хотя где-то в самой глубине возвращенной души сожалела о том, что лишилась такого симпатичного кавалера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Походя, они сорвали по сладкой сосульке, и Даг предложил состязание: кто первый рассосет свою, тот и выиграл. Ким радостно согласилась, и они двинулись дальше. Стоило им ступить под сводчатую арку, как их слух заполнился величественными звуками музыки: арка оказалась арк-естром. Особенно выделялись гогочущие звуки гус-лей и исключительно теплые, долгие ноты, издаваемые инструментом под названием дом-бра, похожим на утыканное настенными лампочками строение. За аркой открылся луг, поросший травой, из которой торчали кочки. Взобравшись на одну из них, девушка, впервые за этот день, сказала, что пейзаж выглядит как-то уныло, но спутник заверил ее, что это зависит от кочки зрения. Она снова повеселела, не замечая того, что ни юноша, ни кентавры не смеются. Девушка даже не заметила, как кончилась ее сосулька: она обратила на это внимание, лишь когда молодой человек поздравил ее с выигрышем.
Наконец их взорам предстал дивный закат, и она едва не разрыдалась от восторга.
— Я счастлива так, как не была за всю свою недолгую жизнь! Моя душа так и рвется тебе навстречу!
— Вот и замечательно, — откликнулся он и с этими словами припал к ее губам долгим поцелуем.
Кентавры вздрогнули: творилось что-то непонятное. Ким, похоже, съежилась и осела.
— Что со мною?! — в ужасе воскликнула она. — Мне так безнадежно душно.
— Ясное дело, — рассмеялся Даг. — Ты ведь теперь без души. Я ее высосал, как сосульку.
Останься у бедняжки сосулька, она, наверное, подала бы сигнал СОС и даже попробовала предъявить ее как улику, но, увы, было уже поздно. Вампир-душегуб, похищавший души посредством губ, иначе именуемый целовальником, в силу специфической методики совершаемых злодеяний, посмеиваясь, удалился. Кентавры уныло побрели за ним.
Метрия с состраданием и ужасом следила за тем, как опустошенная Ким брела не разбирая дороги куда глаза глядят. Однако, как пояснил звучавший за кадром голос Дженни, частички души девушки остались с теми, к кому она прилепилась душой еще до встречи с коварным целовальником. Например, с ее любимцем, зеленым дракончиком-паровичком, который вышел на ее поиски, не дал ей пропасть и отвел домой. Друзья собрали кусочки вместе, и это помогло ей выжить, но теперь она была лишь тенью прежней себя.
Ранее жизнь радовала ее, теперь же угнетала; место любви заняла жгучая ненависть. Движимая жаждой мести, она обзавелась острым ножом и изготовила потайные ножны, чтобы всегда держать орудие мщения при себе.
Однако обрывки души противились планам кровавого возмездия, а поскольку они были ей дороги, несчастная попыталась к ним прислушаться. Это было непросто, ибо в ней говорила горькая обида, и, чтобы разрешить внутреннее противоречие, девушка решила спросить совета у местного гуру по имени Кен. Роль его исполнил севший в позу лотоса с лотком на коленях и сумкой на животе бывший великан Велко.
— О мудрый Кен-гуру, как мне быть? — спросила она, изложив свою проблему.
Кен-гуру, прочитавши с утра, сидя на камне, камень-сутру, посоветовал ей забыть о мести, утешив тем, что душа может восстановиться даже из самой малой частицы.
Совет был очень хорош, но, по правде сказать, чтобы последовать ему, требовалось великодушие, какого у девушки не наблюдалось. А человеку, душа которого мала, идея мщения доступнее идеи прощения. Девушка помнила одно: она верила коварному целовальнику, а тот равнодушно отнял у нее самое драгоценное. И должен за это поплатиться.
Ей действительно хотелось убить его, но вместе с тем она отчаянно боялась, что он может прознать об оставшихся у нее кусочках души и вернуться за ними. Наедине с собой бедняжка сознавала, что она не была уверена в том, как поведет себя в такой ситуации. В конце концов, внушив любовь к себе, он овладел большей частью ее души, и смогут ли жалкие обрывки противиться зову своей основы? Не выйдет ли так, что при встрече она не только не отомстит, но покорно отдаст последние крохи и останется совершенно опустошенной? Иными словами, у нее отсутствовала уверенность не только в том, что его следует убить, но и в том, что она сможет это сделать. Сознание ее терзали чудовища, борясь с которыми она силилась обрести твердость и принять окончательное решение.
Роли чудовищ исполняли горгулий с горгульей и скелет Косто. Ким бросалась на них с ножом, однако не могла причинить вреда камню и кости.
Одинокими вечерами она размышляла о том, что душегуб наверняка обошелся так же и со многими другими девушками. Ярость разгоралась в ней все сильнее и сильнее, и, когда Даг появился снова, у нее не было сомнений в том, что он пришел за остатками ее немного подросшей души. Конечно же, ей следовало немедленно заколоть его ножом, но юноша был так красив, так любезен, его сопровождали такие милые, печальные кентавры, и рядом с ним ей было так хорошо. Он принес цитрус, не только вкусный, но и издававший прелестную мелодию цитры, сводил ее на бал лет, где годы танцевали каждый свой танец, и обещал взять в путешествие по дальним экзотическим городам, таким как Матрас, где спится как ни в каком другом месте, или Пнем-в-Пень. Слова его завораживали, губы так и манили поцелуем. Понимая умом, что все это лишь коварная игра, бедная девушка не имела сил противиться зову сердца. Она знала, что перед ней опасный враг, но предпочитала видеть в нем верного друга. Ей хотелось любить его, хотя мысль о том, что на самом деле этого человека надо убить, не покидала ее сознание.
И вот настал решающий миг: Даг заключил ее в объятия и вознамерился припасть к губам. Еще миг, и она лишится всего, оставшись совершенно опустошенной.
В последний момент у нее хватило сил вытащить нож и даже занести его над спиной целовальника, однако на удар их уже не осталось. Ее обессиленная рука упала, и кончик клинка лишь слегка кольнул его сквозь одежду.
В тот же миг душегуб лопнул, как проткнутая воздушная подушка, и множество плененных душ вырвалось на свободу. Их были сотни, может быть тысячи, некоторые уже усохли и скукожились, некоторые же были свежими, видимо поглощенными лишь недавно. Алчность заставляла его поглощать новые и новые души, которые, томясь в душном заточении, распирали его так, что оказалось достаточно легкого укола, и он лопнул.
Девушке хватило сообразительности схватить собственную душу прежде, чем та успела упорхнуть в какую-нибудь отдушину и скрыться с глаз. Ее душа еще не успела деградировать и теперь, восстановив целостность, чувствовала себя превосходно.
Вернули свои души и кентавры, которые тут же повеселели и, поблагодарив Ким за спасение, улетели домой.
Отправилась домой и Ким. Она тоже радовалась, хотя где-то в самой глубине возвращенной души сожалела о том, что лишилась такого симпатичного кавалера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91