— колышет этак шляпой и говорит: «Федор Иванович, я случайно осталась одна, не можете ли вы проводить меня до дому?» Нина Павловна даже побледнела, а я…
Александра Павловна. Да ну, скорей же говорите.
Татаринов (торжественно). И Федор Иванович взял её за руку, вот так, и просто отвёл от стола, как ребёнка или как собаку, и сказал ей только два каких-то слова, и она ушла одна, как пришла. Но если бы видели, как она уходила.
Александра Павловна (смеётся). Я представляю!
Анфиса (мрачно). Мне её жаль.
Александра Павловна (с негодованием). Её-то? Ты совсем… порешилась, Анфиса.
Татаринов. Скажу по правде, и мне её жаль стало — уж очень гордо она пришла и уж очень… жалко она ушла. И хотя Федор Иванович был вполне вежлив…
За окном тревожные голоса.
Ниночка (в окно). Саша, ты здесь? Саша!.. Саша, ты знаешь, Померанцев застрелился.
Александра Павловна (хватаясь за грудь). Ах, какой ещё Померанцев?
Петя. Мой товарищ, гимназист. Он под Новый год у вас был. Прямо в сердце.
Татаринов. Да когда же это? Не больше часу, как я ушёл из саду.
Ниночка. Вы только что ушли, прибегает Петя и говорит…
Александра Павловна. Зайдите, Петя, расскажите.
Петя. Не могу, Александра Павловна. Мы, гимназисты, решили дежурить около него ночь.
Анфиса. Петя, это он от любви?
Петя (поучительно). Разве только любовь и есть на Анфиса Павловна? Есть и другие проклятые вопросы.
Ниночка. Он любви не признавал.
Анфиса. Цветов ему хороших насобирайте. Цветов…
Ниночка (плачет). Мы и то все розы в саду обломали. И дядя Федя с нами ломал.
Александра Павловна. Какое мальчишество! А где же Федя сейчас?
Петя. Он к полицеймейстеру поехал.
Ниночка. Он велел мне около больницы его подождать. Я так только на минутку прибежала сказать. Мы сейчас с ним приедем.
Анфиса (уходящим). Цветов ему насбирайте.
Татаринов (морщась). Какая неприятность! И что делается с этой молодёжью, экзамен он, не выдержал?
Александра Павловна. А у меня сегодня точно предчувствие какое-то…
Анфиса горько плачет.
Татаринов. Что с вами, Анфиса Павловна? Да успокойтесь же вы.
Александра Павловна (недовольно). Что ещё за комедия, Анфиса?
Анфиса. Хорошо умереть молодым… (Плачет.) Александра Павловна (всхлипывает). Ну, вот ты и меня расстроила. Уж я так берегусь, чтобы не волноваться, а ты…
Анфиса. Ну, ничего, ничего. Так вспомнилось. (Улыбается сквозь слезы.) Смешной мальчик. Любви не признавал, проклятые вопросы… Хорошо умереть молодым!
Татаринов. Да вот ещё что! Очень важно! Я только что хотел рассказать, как пришли они и помешали. Дело касается Федора Ивановича и, боюсь, очень серьёзно. Дело в том…
Александра Павловна. Ну, что же ещё, Господи? Разве уж мало того, что есть?
Татаринов. Когда мы с Фёдором Ивановичем проходили по террасе, нам встретился Ставровский. И хотя с того случая на суде они с Федей, так сказать, незнакомы и руки друг другу не подают, Федор просто из вежливости поклонился ему. И Ставровский не ответил. Может быть, не видел — не знаю. Но только Федор отвёл меня в угол и говорит мне спокойно, но сам белый, как бумага. И да на «вы». «Передайте, говорит, Ставровскому, что если в следующий раз он не ответит на мой поклон, — а я и в следующий раз ему поклонюсь, — то мы будем драться, или просто убью его, как собаку». Только вы, ради Бога, не передавайте Федору, что я рассказал.
Александра Павловна (растерянно). Как же теперь?
Татаринов. Не знаю. Я, конечно, приму все меры для того, чтобы уговорить Ставровского, но за успех не ручаюсь: он ужасно самолюбивый и, наверно, станет на дыбы. Главное, вы постарайтесь повлиять на Федора Ивановича. Вы, Анфиса Павловна, имеете на него такое большое влияние…
Александра Павловна. Да, Анфиса, пожалуйста. Я умоляю тебя!
Анфиса. Я не знаю… Конечно, я постараюсь. Успокойся, Сашечка!..
Хочет погладить её по плечу, но та явно уклоняется.
Татаринов. Ну, надо бы идти. Посидел бы ещё, да так меня расстроили все эти истории, что едва на ногах держусь. Прощайте. (Из передней.) А бабушка-то ещё не спит? Как шёл, огонь у неё видел.
Александра Павловна. Не спит. Она у нас как сова — всю ночь глаза раскрыты.
Татаринов. Прощайте.
Александра Павловна. Прощайте… Ну, и я пойду спать, тоже едва на ногах держусь. А ты ещё не ляжешь?
Анфиса. Нет, подожду.
Александра Павловна. Может быть, Федя не ужинал сегодня, так ты разбуди, пожалуйста, Катю и вели ей подогреть.
Анфиса. Хорошо.
Александра Павловна уходит.
Анфиса. Саша… Саша, ты не хочешь проститься со мной?
Александра Павловна. Ах, прости, голубчик, забыла совсем. (Подходит и подставляет щеку.) Анфиса. Прощай. (Неловко целует подставленную неподвижную щеку.) Александра Павловна. Так не забудь про ужин.
Анфиса остаётся одна. Проходит по комнате, прислушивается у окна, потом подходит к столу и при свете лампы сосредоточенно и внимательно рассматривает большой перстень на мизинце левой руки. Проходит кто-то под окном, насвистывая марш «Под двуглавым орлом». Анфиса перебирает клавиши на пианино. Садится и начинает играть.
Александра Павловна (из дверей). Ты опять с твоей музыкой, Анфиса. Конечно, я тебя понимаю, но пойми и ты, что здесь семейный дом, и что уже все спит, и что, наконец, я просто нуждаюсь в покое. Музыка, сентименты всякие… становится прямо невыносимо.
Анфиса, поднявшись, слушает насмешливую, под конец грубую речь сестры; потом ходит по комнате и смеётся. К дому подъезжает извозчик. Голос Федора Ивановича и звонок. Входят Федор Иванович и Ниночка.
Федор Иванович (проходит). А, это вы? Саша спит? В кабинете у меня огонь есть?
Ниночка. Спокойной ночи, дядя Федя.
Федор Иванович (ласково). Спокойной ночи, девочка.
Уходит к себе в кабинет. Ниночка, словно не замечая Анфисы, также хочет уходить.
Анфиса. Ниночка!
Та притворяется, что не слышит, идёт.
Анфиса (громче). Ниночка, погоди минутку.
Ниночка (останавливаясь). Ах, это ты? Что надо? Только, только… пожалуйста, поскорей, я очень устала сегодня, нездоровится…
Анфиса (ласково, но нерешительно, с мольбою в голосе). Вот что я хотела… Ну, как там, расскажи. Бедный мальчик, мне его очень жаль. Я, кажется, только раз видела его по приезде, но у меня осталось почему-то в памяти его лицо. (Улыбаясь.) Я даже заплакала сегодня, когда узнала о его смерти.
Ниночка (холодно и недоверчиво). Ты заплакала?
Анфиса (улыбаясь). Почему же ты думаешь, что я не могу заплакать? Это так неожиданно и страшно и… мне просто жаль его.
Ниночка. Да, конечно. (Сурово.) Он был хороший человек.
Анфиса. Да, очень хороший. И потом, Ниночка, у меня очень много своего горя, и я теперь… легко плачу:
Ниночка. Да? Спокойной ночи, я устала.
Анфиса (с боязливым упрёком). Ты слышишь, Ниночка: у меня очень много горя, и я… легко плачу. (Отворачивается.) Ниночка. Да, слышу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Александра Павловна. Да ну, скорей же говорите.
Татаринов (торжественно). И Федор Иванович взял её за руку, вот так, и просто отвёл от стола, как ребёнка или как собаку, и сказал ей только два каких-то слова, и она ушла одна, как пришла. Но если бы видели, как она уходила.
Александра Павловна (смеётся). Я представляю!
Анфиса (мрачно). Мне её жаль.
Александра Павловна (с негодованием). Её-то? Ты совсем… порешилась, Анфиса.
Татаринов. Скажу по правде, и мне её жаль стало — уж очень гордо она пришла и уж очень… жалко она ушла. И хотя Федор Иванович был вполне вежлив…
За окном тревожные голоса.
Ниночка (в окно). Саша, ты здесь? Саша!.. Саша, ты знаешь, Померанцев застрелился.
Александра Павловна (хватаясь за грудь). Ах, какой ещё Померанцев?
Петя. Мой товарищ, гимназист. Он под Новый год у вас был. Прямо в сердце.
Татаринов. Да когда же это? Не больше часу, как я ушёл из саду.
Ниночка. Вы только что ушли, прибегает Петя и говорит…
Александра Павловна. Зайдите, Петя, расскажите.
Петя. Не могу, Александра Павловна. Мы, гимназисты, решили дежурить около него ночь.
Анфиса. Петя, это он от любви?
Петя (поучительно). Разве только любовь и есть на Анфиса Павловна? Есть и другие проклятые вопросы.
Ниночка. Он любви не признавал.
Анфиса. Цветов ему хороших насобирайте. Цветов…
Ниночка (плачет). Мы и то все розы в саду обломали. И дядя Федя с нами ломал.
Александра Павловна. Какое мальчишество! А где же Федя сейчас?
Петя. Он к полицеймейстеру поехал.
Ниночка. Он велел мне около больницы его подождать. Я так только на минутку прибежала сказать. Мы сейчас с ним приедем.
Анфиса (уходящим). Цветов ему насбирайте.
Татаринов (морщась). Какая неприятность! И что делается с этой молодёжью, экзамен он, не выдержал?
Александра Павловна. А у меня сегодня точно предчувствие какое-то…
Анфиса горько плачет.
Татаринов. Что с вами, Анфиса Павловна? Да успокойтесь же вы.
Александра Павловна (недовольно). Что ещё за комедия, Анфиса?
Анфиса. Хорошо умереть молодым… (Плачет.) Александра Павловна (всхлипывает). Ну, вот ты и меня расстроила. Уж я так берегусь, чтобы не волноваться, а ты…
Анфиса. Ну, ничего, ничего. Так вспомнилось. (Улыбается сквозь слезы.) Смешной мальчик. Любви не признавал, проклятые вопросы… Хорошо умереть молодым!
Татаринов. Да вот ещё что! Очень важно! Я только что хотел рассказать, как пришли они и помешали. Дело касается Федора Ивановича и, боюсь, очень серьёзно. Дело в том…
Александра Павловна. Ну, что же ещё, Господи? Разве уж мало того, что есть?
Татаринов. Когда мы с Фёдором Ивановичем проходили по террасе, нам встретился Ставровский. И хотя с того случая на суде они с Федей, так сказать, незнакомы и руки друг другу не подают, Федор просто из вежливости поклонился ему. И Ставровский не ответил. Может быть, не видел — не знаю. Но только Федор отвёл меня в угол и говорит мне спокойно, но сам белый, как бумага. И да на «вы». «Передайте, говорит, Ставровскому, что если в следующий раз он не ответит на мой поклон, — а я и в следующий раз ему поклонюсь, — то мы будем драться, или просто убью его, как собаку». Только вы, ради Бога, не передавайте Федору, что я рассказал.
Александра Павловна (растерянно). Как же теперь?
Татаринов. Не знаю. Я, конечно, приму все меры для того, чтобы уговорить Ставровского, но за успех не ручаюсь: он ужасно самолюбивый и, наверно, станет на дыбы. Главное, вы постарайтесь повлиять на Федора Ивановича. Вы, Анфиса Павловна, имеете на него такое большое влияние…
Александра Павловна. Да, Анфиса, пожалуйста. Я умоляю тебя!
Анфиса. Я не знаю… Конечно, я постараюсь. Успокойся, Сашечка!..
Хочет погладить её по плечу, но та явно уклоняется.
Татаринов. Ну, надо бы идти. Посидел бы ещё, да так меня расстроили все эти истории, что едва на ногах держусь. Прощайте. (Из передней.) А бабушка-то ещё не спит? Как шёл, огонь у неё видел.
Александра Павловна. Не спит. Она у нас как сова — всю ночь глаза раскрыты.
Татаринов. Прощайте.
Александра Павловна. Прощайте… Ну, и я пойду спать, тоже едва на ногах держусь. А ты ещё не ляжешь?
Анфиса. Нет, подожду.
Александра Павловна. Может быть, Федя не ужинал сегодня, так ты разбуди, пожалуйста, Катю и вели ей подогреть.
Анфиса. Хорошо.
Александра Павловна уходит.
Анфиса. Саша… Саша, ты не хочешь проститься со мной?
Александра Павловна. Ах, прости, голубчик, забыла совсем. (Подходит и подставляет щеку.) Анфиса. Прощай. (Неловко целует подставленную неподвижную щеку.) Александра Павловна. Так не забудь про ужин.
Анфиса остаётся одна. Проходит по комнате, прислушивается у окна, потом подходит к столу и при свете лампы сосредоточенно и внимательно рассматривает большой перстень на мизинце левой руки. Проходит кто-то под окном, насвистывая марш «Под двуглавым орлом». Анфиса перебирает клавиши на пианино. Садится и начинает играть.
Александра Павловна (из дверей). Ты опять с твоей музыкой, Анфиса. Конечно, я тебя понимаю, но пойми и ты, что здесь семейный дом, и что уже все спит, и что, наконец, я просто нуждаюсь в покое. Музыка, сентименты всякие… становится прямо невыносимо.
Анфиса, поднявшись, слушает насмешливую, под конец грубую речь сестры; потом ходит по комнате и смеётся. К дому подъезжает извозчик. Голос Федора Ивановича и звонок. Входят Федор Иванович и Ниночка.
Федор Иванович (проходит). А, это вы? Саша спит? В кабинете у меня огонь есть?
Ниночка. Спокойной ночи, дядя Федя.
Федор Иванович (ласково). Спокойной ночи, девочка.
Уходит к себе в кабинет. Ниночка, словно не замечая Анфисы, также хочет уходить.
Анфиса. Ниночка!
Та притворяется, что не слышит, идёт.
Анфиса (громче). Ниночка, погоди минутку.
Ниночка (останавливаясь). Ах, это ты? Что надо? Только, только… пожалуйста, поскорей, я очень устала сегодня, нездоровится…
Анфиса (ласково, но нерешительно, с мольбою в голосе). Вот что я хотела… Ну, как там, расскажи. Бедный мальчик, мне его очень жаль. Я, кажется, только раз видела его по приезде, но у меня осталось почему-то в памяти его лицо. (Улыбаясь.) Я даже заплакала сегодня, когда узнала о его смерти.
Ниночка (холодно и недоверчиво). Ты заплакала?
Анфиса (улыбаясь). Почему же ты думаешь, что я не могу заплакать? Это так неожиданно и страшно и… мне просто жаль его.
Ниночка. Да, конечно. (Сурово.) Он был хороший человек.
Анфиса. Да, очень хороший. И потом, Ниночка, у меня очень много своего горя, и я теперь… легко плачу:
Ниночка. Да? Спокойной ночи, я устала.
Анфиса (с боязливым упрёком). Ты слышишь, Ниночка: у меня очень много горя, и я… легко плачу. (Отворачивается.) Ниночка. Да, слышу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20