Varias inducere plumas,
и
Atrum desinit in piscem.
Действительно, у них были рыбьи хвосты, но при случае они могли летать быстрее любой птицы. Пётр пользовался этими быками для самых различных целей. Иногда заставлял их реветь, чтобы напугать расшалившихся детей и утихомирить их. Иногда посылал их с важными поручениями. И удивительнее всего – трезвый читатель, пожалуй, даже не поверит – то, что через все поколения перешёл к ним от благородных предков, хранителей золотого руна, некий appetitus sensibilis – быки обнаруживали такую алчность к золоту, что, когда Пётр посылал их куда-нибудь, хотя бы только с простым приветствием, они принимались реветь, плевать, рыгать, мочиться, пердеть, пускать огонь и не переставали шуметь, пока им не бросали кусочек золота; зато потом, pulveris exigui jactu, становились спокойными и смирными, как ягнята. Словом, вследствие ли тайного потакания и поощрения их хозяина или от собственной жадности к золоту, а может быть, от обеих этих причин разом быки Петра стали какими-то навязчивыми и наглыми попрошайками, и где им отказывали в милостыне, начинали такую музыку, что женщины преждевременно выкидывали, а у детей делался родимчик и они до сих пор обыкновенно называют привидения и домовых буками. Наконец, быки так всем опостылели, кругом, что некоторые господа с северо-запада спустили на них свору добрых английских бульдогов, и те здорово искусали попрошаек – наверное, и до сих пор бока у них болят.
Нужно упомянуть ещё об одном весьма необычайном I-проекте господина Петра, показывающем, насколько это 1 был искусный и находчивый человек. Как только какого-нибудь мошенника из Ньюгета приговаривали к повешению, Пётр предлагал выхлопотать ему, за определённую сумму, помилование, и когда бедняге удавалось наскрести денег и послать Петру, он получал в ответ от его сиятельства бумагу следующего содержания:
Всем мэрам, шерифам, тюремщикам, полицейским приставам, палачам и т. д. Получив известие, что имярек, приговорённый к смерти, находится в настоящее время в вашей власти или во власти подчинённых вам, желаем и приказываем вам по получении сего освободить упомянутого заключённого, за какое бы преступление он ни был осуждён: убийство, содомию, изнасилование, святотатство, кровосмешение, предательство, богохульство и т. д. Эта бумага будет служить вам достаточным полномочием. И если вы ослушаетесь, да проклянёт бог вас и род ваш во веки веков. Шлём вам наилучшие пожелания.
Смиреннейший слуга слуг Ваших император Пётр.
Доверившиеся этой бумаге несчастные теряли и жизнь и деньги.
Прошу все, кому учёные наши потомки поручат комментировать этот глубокомысленный трактат, подходить с крайней осторожностью к некоторым тёмным пунктам, ибо, не принадлежа к vere aderti, легко сделать опрометчивые и поспешные заключения; особенно в мистических местах, куда, ради краткости, включены arcana, подлежащие расшифровке в процессе комментирования. Я убеждён, что все будущие сыновья Искусства будут благословлять мою память за столь приятное и полезное предуведомление.
Легко себе представить, какой огромный успех в обществе имели все вышеперечисленные замечательные открытия; но уверяю читателя, что я привёл самое ничтожное их число; моим намерением было изложить лишь наиболее заслуживающие подражания и дающие наиболее выпуклое представление о находчивости и остроумии изобретателя. Поэтому неудивительно, что господин Пётр в короткое время баснословно разбогател. Но, увы, наш прожектёр так жестоко натрудил себе мозги, что в заключение они пришли в расстройство и по малейшему поводу начинали ходить кругом. Словом, от спеси, прожектёрства и плутней бедный Пётр совсем с ума спятил и стал предаваться самым диким фантазиям. В припадках безумия (как это обычно случается с людьми, у которых спесь повреждает рассудок) он называл себя всемогущим богом и подчас даже повелителем вселенной. Я видел его (рассказывает автор этой повести, в трёх старых высоких шляпах, напяленных одна на другую, с огромной связкой ключей за поясом и удочкой в руке. В таком наряде он показывался и, если кто-нибудь подходил к нему поздороваться и подавал руку, Пётр с большим изяществом, подобно хорошо выдрессированной болонке, протягивал свою ногу, а на отказ гостя принять эту любезность задирал ногу до самого его носа и награждал основательной зуботычиной; с тех пор эта зуботычина стала называться приветствием. Если кто проходил мимо, не отвесив ему поклона, Пётр, отличавшийся большой силой лёгких, сдувал с невежи шляпу в грязь. Тем временем всё у него в доме пошло вверх дном, и братьям его приходилось туго. Первой его бутадой по отношению к ним было вытолкать в одно прекрасное утро за дверь их жён, а заодно и свою собственную; на место же их велел привести с улицы первых встречных потаскушек. Вскоре после этого Пётр заколотил дверь в погреб и не давал братьям ни капли вина к еде. Обедая однажды у одного именитого горожанина, Пётр слушал, как тот, по примеру его братьев, усердно расхваливал говяжий филей. Говядина, говорил умный горожанин, царь всех кушаний. Она содержит в себе квинтэссенцию куропатки, перепёлки, оленины, фазана, пудинга с изюмом и паштета. Когда Пётр вернулся домой, ему пришло на ум воспользоваться этим рассуждением, приложив его, за отсутствием филея, к чёрному хлебу. Хлеб, дорогие братья, сказал он, есть главная поддержка жизни; в нём содержится квинтэссенция говядины, баранины, телятины, оленины, куропатки, пудинга с изюмом и паштета; в довершение всего туда подмешано должное количество воды, жёсткость которой в свою очередь смягчена закваской или дрожжами, вследствие чего она превращается в полезную перебродившую жидкость, разлитую по всей массе хлеба. В строгом соответствии с этим рассуждением на другой день к обеду с большой торжественностью подан был каравай хлеба. Пожалуйста, братья, сказал Пётр, кушайте, не стесняйтесь; это великолепная баранина; или постойте: я уже почал и сам положу вам. С этими словами он с большой важностью взял нож и вилку, отрезал два больших ломтя от каравая и положил братьям на тарелки. Старший брат, не сразу проникнув в намерения господина Петра, начал весьма вежливо допытываться смысла этой мистерии. Почтительнейше осмеливаюсь заметить вашей милости, сказал он, тут должно быть какое-то недоразумение. – О, да ты большой забавник!– вскричал Пётр. Выкладывай-ка свою шутку, у тебя ведь голова всегда полна шуточками. – Нисколько, ваша милость! Если слух меня не обманывает, вашему сиятельству угодно было сейчас обронить словечко о баранине, и я от всего сердца был бы рад увидеть её. – Что ты мелешь?– воскликнул Пётр, прикидываясь крайне удивлённым. Ровнёхонько ничего не понимаю. Тут вмешался младший брат – с целью внести ясность в положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45