Гомосексуализм? Были тонны книг по этой проблеме. Смерть от AIDS? — были тонны книг. Инцест? Тонны книг. После Фрейда и Ромео и Джульетты понятны. Писатель, углубившийся только в проблемы морали и нравственности не может стать властителем дум. А вот фашист Ромео с кусками динамита против государства — это всегда азартная тема. Что я хочу сказать, что Великим литературным конфликтом в наше время может быть только конфликт межобщественных сил общества и человека. Потому писатель сегодня обречён быть философом, социологом и этим самым Ромео с куском динамита. Только тогда он будет властвовать над думами, или переводя с французского буквально будет "учителем мысли".
Ну, и конечно, роман сам по себе выродился в неконфликтный жанр, реакционный жанр. (А буржуазным он и был, появившись на свет именно в эпоху становления буржуазии во Франции и в Англии). Роман, — это жанр констатации, это принятие общества каким оно есть. Нероман, трудно принимается издателями во всём мире. Марк Эдуард Наб загипнотизировал своего издателя Жан-Поль Бертрана, чтоб тот публиковал его «Дневники», в то время когда Набу было всего лет тридцать! Других таких примеров я не знаю).
Дети общества куда более развитого чем российское, французские писатели (даже такого уникального направления, как собравшиеся вокруг L' Idiot International) склонны были в творчестве и в жизни, если не избегать конфликтов, то минимизировать их. Не следует забывать, что в те годы, когда я жил во Франции там был моден, и во всю проповедовался consensus. В то время как я гордился конфликтами, как наградами.
Традиционно властитель дум, культурный герой, культовая фигура искусства — человек конфликта par excellence, человек скандала. Упомянутые мной Селин (правые книги, связь с фашистами), Мисима (националист, монархист, самоубийство), Жене (вор, гений, поддерживающий палестинцев, чёрных пантер, террористов RAF), Пазолини (культовый страшный режиссёр "Сало, или 120 дней Содома", попутчик компартии) и другие — были ненавидимы частью общества и обожаемы другой частью. Их мнения вызывали споры и кипение страстей. (Чтобы это произошло, мнения должны быть крайними, экстремальными). Если не все из последних matre a pensee были врагами общества, то в минимальном случае были его яростными оппонентами, как Пазолини и Берроуз.
В конце 60-х — начале 70-х и её space-колонии (США, Канада, Австралия, новая Зеландия, Израиль) — пришло великое благосостояние. Изобилие, обилие благ радикальным образом изменило характер западного общества. Об этом я писал книгу "Дисциплинарный санаторий". Современному обществу consensus(а) больше не нужны ни революционеры ни оппоненты. И в первую очередь ненужны и вредны Учителя революционности и оппозиционности. Ибо если общество достигло Блаженства, то зачем его разрушать, до ещё и учить разрушать. Роль независимого морального арбитра, которую обыкновенно выполняли в обществе недосягаемых гении, великие писатели, эту роль сурового критика, общество больше не хочет чтобы кто-либо впредь исполнял. Должность непредвзятого морального арбитра комментирующего общество упразднена за ненадобностью. Если проблемы в обществе решаются бесконфликтно. Примирением (на самом деле они не решаются, а игнорируются), то значит нет и спроса на конфликтных индивидуумов. Великих людей нет, потому что нет на них спроса. Потому они не формируются. Они потенциально рождаются, но не востребованы. Великий человек как редкая профессия на рынке труда — не котируется. Раз нету востребованности на такую профессию, она исчезла, ей не учатся более. Нужно быть исключительно сильным, безумным человеком, чтобы вопреки всем социальным «нет», "не требуется", "не нужны", приготовить себя к величию и стать Великим. Сколько интересно Лениных или Ганди, остановило в начале пути телевидение своей бесконфликтностью? Но возвратимся к культурным гениям.
Конфликтная, трагическая, требующая от человечества бесконфликтной гонки и изменения, мыслящая, такая культура нынче не нужна. Функции же обслуживания общества лёгкими литературными, музыкальными, визуальными грёзами, лёгкие развлекательные функции, — вполне выполняет цивилизация. Нужны песенки — пожалуйста, в каждой стране есть сотни средненьких авторов и исполнителей. Каждый сезон они выбрасывают на рынок свою одноразовую продукцию. Она служит один сезон, и выбрасывается в следующем сезоне. Нужно убить время в вагоне железной дороги, в кабинете у дантиста или в приёмной у чиновника — существуют сотни авторов, записывающих такого рода тексты для залов ожидания: детективы, любовные романы. Культура — индивидуальна. Её делает небольшая группа творцов. Её делает 3–5 главных творцов, ну семь в самые богатые времена, и ещё 15–20 вокруг, ну до тридцати, помельче. Работают эти люди обыкновенно 1/3 века, не более. Резкой смены поколений культуры нет. Идёт плавное перетекание одной группы в другую.
Цивилизация же массова. В цивилизации работают десятки тысяч. Если культура творит навсегда, то цивилизация производит продукты мгновенно, одноразового пользования. Символы цивилизации — это бумажная посуда, вымазанная обильно остатками пищи, которую вышвыривают в мусорный бак к вечеру… Вот так…
Моим французским друзьям к тому же не оставалось идеологической позиции, с устойчивой, солидной платформы которой можно было оппонировать существующей Системе. Если их предшественники сюрреалисты (Бретон, Элюар, Арагон) или Пикассо могли опериться, пошли к коммунистам, а такие культурные фигуры как Селин или Дрио ла Рошель, — к фашистам, то ребятам из L' Idiot некуда было идти, не на что опереться чтобы превозмочь индивидуальное бессилие. Левая идеология подвергалась атакам все 60-е и 70-е годы (в 1977 году активно атаковали "Новые философы" во главе с Бернаром Анри Леви, опубликовавшем "Варварство с человеческим лицом"), а впоследствии рухнули вместе с СССР. Фашизм же, — идеология очернённая и сама себя скомпрометировавшая, не была привлекательна. Ну совсем не была. К «лепенизму» — умеренному современному варианту крайне правой европейской идеологии — работа чудовищно тяжёлая. Мы пытались сварить вместе две. Нам не дали. Нас разгромили.
Подведём итоги. Культура обществу более не нужна. Автор в ранге творца и указателя дороги — не нужен. Якобы он вызывает слишком много проблем. Всегда существует к тому же опасность что matre завести не туда. Индивидуальная критическая мировоззренческая позиция не индивидуальна, она — массова. Цивилизация безлична. Она производит продукты одноразового пользования. Вот таким мне представляется ответ на вопрос: почему перевелись Властители Дум?
Именно сейчас их нет. Но та ситуация о которой я говорил была. И продержалась лет тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Ну, и конечно, роман сам по себе выродился в неконфликтный жанр, реакционный жанр. (А буржуазным он и был, появившись на свет именно в эпоху становления буржуазии во Франции и в Англии). Роман, — это жанр констатации, это принятие общества каким оно есть. Нероман, трудно принимается издателями во всём мире. Марк Эдуард Наб загипнотизировал своего издателя Жан-Поль Бертрана, чтоб тот публиковал его «Дневники», в то время когда Набу было всего лет тридцать! Других таких примеров я не знаю).
Дети общества куда более развитого чем российское, французские писатели (даже такого уникального направления, как собравшиеся вокруг L' Idiot International) склонны были в творчестве и в жизни, если не избегать конфликтов, то минимизировать их. Не следует забывать, что в те годы, когда я жил во Франции там был моден, и во всю проповедовался consensus. В то время как я гордился конфликтами, как наградами.
Традиционно властитель дум, культурный герой, культовая фигура искусства — человек конфликта par excellence, человек скандала. Упомянутые мной Селин (правые книги, связь с фашистами), Мисима (националист, монархист, самоубийство), Жене (вор, гений, поддерживающий палестинцев, чёрных пантер, террористов RAF), Пазолини (культовый страшный режиссёр "Сало, или 120 дней Содома", попутчик компартии) и другие — были ненавидимы частью общества и обожаемы другой частью. Их мнения вызывали споры и кипение страстей. (Чтобы это произошло, мнения должны быть крайними, экстремальными). Если не все из последних matre a pensee были врагами общества, то в минимальном случае были его яростными оппонентами, как Пазолини и Берроуз.
В конце 60-х — начале 70-х и её space-колонии (США, Канада, Австралия, новая Зеландия, Израиль) — пришло великое благосостояние. Изобилие, обилие благ радикальным образом изменило характер западного общества. Об этом я писал книгу "Дисциплинарный санаторий". Современному обществу consensus(а) больше не нужны ни революционеры ни оппоненты. И в первую очередь ненужны и вредны Учителя революционности и оппозиционности. Ибо если общество достигло Блаженства, то зачем его разрушать, до ещё и учить разрушать. Роль независимого морального арбитра, которую обыкновенно выполняли в обществе недосягаемых гении, великие писатели, эту роль сурового критика, общество больше не хочет чтобы кто-либо впредь исполнял. Должность непредвзятого морального арбитра комментирующего общество упразднена за ненадобностью. Если проблемы в обществе решаются бесконфликтно. Примирением (на самом деле они не решаются, а игнорируются), то значит нет и спроса на конфликтных индивидуумов. Великих людей нет, потому что нет на них спроса. Потому они не формируются. Они потенциально рождаются, но не востребованы. Великий человек как редкая профессия на рынке труда — не котируется. Раз нету востребованности на такую профессию, она исчезла, ей не учатся более. Нужно быть исключительно сильным, безумным человеком, чтобы вопреки всем социальным «нет», "не требуется", "не нужны", приготовить себя к величию и стать Великим. Сколько интересно Лениных или Ганди, остановило в начале пути телевидение своей бесконфликтностью? Но возвратимся к культурным гениям.
Конфликтная, трагическая, требующая от человечества бесконфликтной гонки и изменения, мыслящая, такая культура нынче не нужна. Функции же обслуживания общества лёгкими литературными, музыкальными, визуальными грёзами, лёгкие развлекательные функции, — вполне выполняет цивилизация. Нужны песенки — пожалуйста, в каждой стране есть сотни средненьких авторов и исполнителей. Каждый сезон они выбрасывают на рынок свою одноразовую продукцию. Она служит один сезон, и выбрасывается в следующем сезоне. Нужно убить время в вагоне железной дороги, в кабинете у дантиста или в приёмной у чиновника — существуют сотни авторов, записывающих такого рода тексты для залов ожидания: детективы, любовные романы. Культура — индивидуальна. Её делает небольшая группа творцов. Её делает 3–5 главных творцов, ну семь в самые богатые времена, и ещё 15–20 вокруг, ну до тридцати, помельче. Работают эти люди обыкновенно 1/3 века, не более. Резкой смены поколений культуры нет. Идёт плавное перетекание одной группы в другую.
Цивилизация же массова. В цивилизации работают десятки тысяч. Если культура творит навсегда, то цивилизация производит продукты мгновенно, одноразового пользования. Символы цивилизации — это бумажная посуда, вымазанная обильно остатками пищи, которую вышвыривают в мусорный бак к вечеру… Вот так…
Моим французским друзьям к тому же не оставалось идеологической позиции, с устойчивой, солидной платформы которой можно было оппонировать существующей Системе. Если их предшественники сюрреалисты (Бретон, Элюар, Арагон) или Пикассо могли опериться, пошли к коммунистам, а такие культурные фигуры как Селин или Дрио ла Рошель, — к фашистам, то ребятам из L' Idiot некуда было идти, не на что опереться чтобы превозмочь индивидуальное бессилие. Левая идеология подвергалась атакам все 60-е и 70-е годы (в 1977 году активно атаковали "Новые философы" во главе с Бернаром Анри Леви, опубликовавшем "Варварство с человеческим лицом"), а впоследствии рухнули вместе с СССР. Фашизм же, — идеология очернённая и сама себя скомпрометировавшая, не была привлекательна. Ну совсем не была. К «лепенизму» — умеренному современному варианту крайне правой европейской идеологии — работа чудовищно тяжёлая. Мы пытались сварить вместе две. Нам не дали. Нас разгромили.
Подведём итоги. Культура обществу более не нужна. Автор в ранге творца и указателя дороги — не нужен. Якобы он вызывает слишком много проблем. Всегда существует к тому же опасность что matre завести не туда. Индивидуальная критическая мировоззренческая позиция не индивидуальна, она — массова. Цивилизация безлична. Она производит продукты одноразового пользования. Вот таким мне представляется ответ на вопрос: почему перевелись Властители Дум?
Именно сейчас их нет. Но та ситуация о которой я говорил была. И продержалась лет тридцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50