Глазам моим предстал величественный пейзаж заснеженных гор, залитых солнцем. Я решил, что жизнь замечательна, и отправился в туалет. В туалете стояла вонь застоявшейся мочи, и я вспомнил, что канализация не функционирует. Я решил спуститься вниз, в холл отеля, справить где-нибудь нужду и выпить кофе. Прибирая постель, я смахнул на пол мой пистолет. Слава Богу, он стоял на предохранителе, потому что он не слабо хряпнулся о паркетный пол. Обратив внимание на чудесный тесно пригнанный паркет, я перенес свое внимание на стены, они были обшиты деревом. Все было выполнено в стиле этакого скандинавского шале, но было пронзительно холодно. Надев на себя тельняшку, две рубашки, свитер, пиджак, бушлат да еще и шарф, я вышел в коридор и спустился в вестибюль. В вестибюле мне сказали, что кофе, конечно, будет, но нужно ждать, повар еще не приехал, он ночевал не в отеле, а у себя дома. Что туалетом можно воспользоваться для малой нужды, а для большой вот, пожалуйста — горы. «Mountains», — сказал мне тот же ночной хлопец в хаки, он, видимо, дежурил и днем. «Cold, — сказал он. — Very cold».
Я вернулся в свой номер, стараясь не дышать, отлил в зловонное жерло туалета, хотел просмотреть свои записи в блокноте, но было так холодно, что мне пришлось хлебнуть из фляжки несколько глотков огненной сливовицы. Стало чуть легче, я перестал дрожать от холода. Но работать, разумеется, было невозможно. Я вложил мой пистолет в кобуру на поясе и вышел. В коридоре мимо моей двери шла седая женщина с сигаретой, в брюках и в толстой вязаной кофте. «Good morning», — сказала она и улыбнулась. По виду ей совсем не было холодно. «Я знаю, кто вы, — сказала женщина и назвала мою фамилию. — Пойдемте ко мне, у меня есть керосиновая плита».
Я поблагодарил и пошел за ней. Через несколько дверей от моей двери она остановилась. Мы вошли в помещение вдвое больше моего, и там было тепло! О какое счастье, там было так тепло, что через некоторое время мне пришлось снять бушлат.
«Я сделаю кофе», — сказала женщина и сбила пепел в неприлично большую металлическую пепельницу, где уже было много пепла и окурков. «Это не будет очень хороший кофе. Но пусть такой. Не знаю, как вы, а я не могу начать день, пока не выпью кофе». В глубине помещения стояли столы, два или три, на них лежали бумаги. За столами сидели мужчина и молодая женщина. Женщина вложила лист в пишущую машинку и стала стучать по клавишам. В это время моя новая знакомая забила молотый кофе из пакета в кофеварку под названием «Занзибар». Почему я ее узнал, такую кофеварку, потому что такая же была у меня в Париже.
— А теперь давайте знакомиться, — сказала она. — Меня зовут Билана. Я член Государственного Совета Республики боснийских сербов.
— У меня такая же кофеварка, — сказал я, — вы знаете.
— Очень удобная, — согласилась она, — можно варить кофе в любых условиях, на костре, где угодно…
— А где вы так выучились английскому? — спросил я.
— Преподавала в Соединенных Штатах. Я профессор.
— Радован Караджич, ваш президент, тоже профессор, так я слышал?
— Радован — профессор психиатрии. Вы еще не познакомились?
— Нет, — сказал я. Я только вчера вечером прибыл в Пале. До этого был в округе Вогоща и ходил в Гербовицу с отрядом.
— Это вы зря сделали, — мне показалось, что она поморщилась. — Там опасно, мы не должны были занимать этот квартал. Но Радован уступил генералам, они требовали продемонстрировать нашу мощь. Я была против. Мы не должны выглядеть агрессорами.
Видимо, у меня было лицо ничего не понимающего человека, потому что она рассмеялась:
— Я вижу, вы не искушены в нашей политике… — «Занзибар» в это время заквохтал как захлебывающаяся курица. Это означало, что последние плевки кофейной влаги поднялись из нижнего сосуда в верхний. Профессор Билана разлила кофе в две чашки. Одну получил я. Отхлебнул. Жизнь мгновенно сделалась в несколько раз лучше. — Сигарету? — предложила она.
— Спасибо, бросил… Вы говорили о вашей политике…
— Ну да, о нашей многострадальной политике. Садитесь…
Там было несколько стульев, и я сел.
— Двигайтесь ближе к плите, — сказала она. — Тут теплее.
Я послушно подвинулся.
— В нашей республике, и в правительстве, и в ГосСовете, есть «ястребы» и есть «голуби». Есть партия генералов. Генералы у нас, как и полагается генералам, — «ястребы». Самый главный генерал у нас — генерал Радко Младич. Он же и главный «ястреб».
— Я познакомился с ним в Белграде, — сказал я.
— О! вот как! И чего он от вас хотел?
— Военной помощи со стороны России. И экономической.
— Ну да, — вздохнула она. — Ему надо заправить свои танки и ворваться в Сараево. Однако нам не нужно этого делать. Как раз этого нам не нужно делать. У нас и так 72 % всей территории республики. Запад и без этого обвиняет нас в геноциде мусульман. Я не сомневаюсь, что мы легко захватим Сараево, но как только мы его захватим, к нам сюда придут международные силы ООН и вышвырнут нас…
— Мне стало понятно, что вы «голубь». А какую позицию занимает президент Караджич?
— Радован? Он то «ястреб», то «голубь». На него очень давят генералы, хотя это он сделал Младича генералом, вы знаете? Младич был полковником…
Она затянулась сигаретой. В этот момент я вспомнил, что знаю этот тип женщины. Ей лет пятьдесят с лишним, это тип профессорши американского университета. Некогда, видимо, красивая, с возрастом опростившаяся. Чуть подкрашенные губы, загорелые морщины, не располневшая; сигарета — символ независимости в женщине. Я видел таких женщин в Лос-Анджелесе, и в Корнеле, и в Беркли. По происхождению американки, русские, немки, польки, но типаж тот же. Всегда демократических взглядов, готовые сцепиться с мужчинами… нет, повернем дело так: не демократических даже, но прогрессистских взглядов.
Она заметила, что я ее изучаю. Я счел нужным пояснить:
— Я шесть лет прожил в Америке. Бывал в университетах и кампусах. Вы похожи на американку.
— Ничего удивительного, — она пожала плечами. — У них есть чему поучиться. Разве нет?
— Да, — сказал я. — Жаль, что их интересы противоположны вашим. Сербы такие же крупные, сильные, решительные мужчины и женщины, как янки. Они — как бы американцы Балкан. Только почему же Запад с мусульманами?
— Опасность исходит от Германии, — сказала она мрачно. — Америка не хочет ввязываться в балканские распри. Германия, воссоединившись, потому что ваш Горбачев им позволил, теперь восстанавливает свою зону влияния. И интригует против Сербии, пытается возмутить против нас всю Европу. С нами только Греция. А ваша Россия отстранилась.
— Да, — сказал я, — это наш позор.
— Они еще пожалеют, что поддержали мусульман в центре Европы… — Она взглянула на часы. — Мне пора. Сегодня важное заседание ГосСовета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Я вернулся в свой номер, стараясь не дышать, отлил в зловонное жерло туалета, хотел просмотреть свои записи в блокноте, но было так холодно, что мне пришлось хлебнуть из фляжки несколько глотков огненной сливовицы. Стало чуть легче, я перестал дрожать от холода. Но работать, разумеется, было невозможно. Я вложил мой пистолет в кобуру на поясе и вышел. В коридоре мимо моей двери шла седая женщина с сигаретой, в брюках и в толстой вязаной кофте. «Good morning», — сказала она и улыбнулась. По виду ей совсем не было холодно. «Я знаю, кто вы, — сказала женщина и назвала мою фамилию. — Пойдемте ко мне, у меня есть керосиновая плита».
Я поблагодарил и пошел за ней. Через несколько дверей от моей двери она остановилась. Мы вошли в помещение вдвое больше моего, и там было тепло! О какое счастье, там было так тепло, что через некоторое время мне пришлось снять бушлат.
«Я сделаю кофе», — сказала женщина и сбила пепел в неприлично большую металлическую пепельницу, где уже было много пепла и окурков. «Это не будет очень хороший кофе. Но пусть такой. Не знаю, как вы, а я не могу начать день, пока не выпью кофе». В глубине помещения стояли столы, два или три, на них лежали бумаги. За столами сидели мужчина и молодая женщина. Женщина вложила лист в пишущую машинку и стала стучать по клавишам. В это время моя новая знакомая забила молотый кофе из пакета в кофеварку под названием «Занзибар». Почему я ее узнал, такую кофеварку, потому что такая же была у меня в Париже.
— А теперь давайте знакомиться, — сказала она. — Меня зовут Билана. Я член Государственного Совета Республики боснийских сербов.
— У меня такая же кофеварка, — сказал я, — вы знаете.
— Очень удобная, — согласилась она, — можно варить кофе в любых условиях, на костре, где угодно…
— А где вы так выучились английскому? — спросил я.
— Преподавала в Соединенных Штатах. Я профессор.
— Радован Караджич, ваш президент, тоже профессор, так я слышал?
— Радован — профессор психиатрии. Вы еще не познакомились?
— Нет, — сказал я. Я только вчера вечером прибыл в Пале. До этого был в округе Вогоща и ходил в Гербовицу с отрядом.
— Это вы зря сделали, — мне показалось, что она поморщилась. — Там опасно, мы не должны были занимать этот квартал. Но Радован уступил генералам, они требовали продемонстрировать нашу мощь. Я была против. Мы не должны выглядеть агрессорами.
Видимо, у меня было лицо ничего не понимающего человека, потому что она рассмеялась:
— Я вижу, вы не искушены в нашей политике… — «Занзибар» в это время заквохтал как захлебывающаяся курица. Это означало, что последние плевки кофейной влаги поднялись из нижнего сосуда в верхний. Профессор Билана разлила кофе в две чашки. Одну получил я. Отхлебнул. Жизнь мгновенно сделалась в несколько раз лучше. — Сигарету? — предложила она.
— Спасибо, бросил… Вы говорили о вашей политике…
— Ну да, о нашей многострадальной политике. Садитесь…
Там было несколько стульев, и я сел.
— Двигайтесь ближе к плите, — сказала она. — Тут теплее.
Я послушно подвинулся.
— В нашей республике, и в правительстве, и в ГосСовете, есть «ястребы» и есть «голуби». Есть партия генералов. Генералы у нас, как и полагается генералам, — «ястребы». Самый главный генерал у нас — генерал Радко Младич. Он же и главный «ястреб».
— Я познакомился с ним в Белграде, — сказал я.
— О! вот как! И чего он от вас хотел?
— Военной помощи со стороны России. И экономической.
— Ну да, — вздохнула она. — Ему надо заправить свои танки и ворваться в Сараево. Однако нам не нужно этого делать. Как раз этого нам не нужно делать. У нас и так 72 % всей территории республики. Запад и без этого обвиняет нас в геноциде мусульман. Я не сомневаюсь, что мы легко захватим Сараево, но как только мы его захватим, к нам сюда придут международные силы ООН и вышвырнут нас…
— Мне стало понятно, что вы «голубь». А какую позицию занимает президент Караджич?
— Радован? Он то «ястреб», то «голубь». На него очень давят генералы, хотя это он сделал Младича генералом, вы знаете? Младич был полковником…
Она затянулась сигаретой. В этот момент я вспомнил, что знаю этот тип женщины. Ей лет пятьдесят с лишним, это тип профессорши американского университета. Некогда, видимо, красивая, с возрастом опростившаяся. Чуть подкрашенные губы, загорелые морщины, не располневшая; сигарета — символ независимости в женщине. Я видел таких женщин в Лос-Анджелесе, и в Корнеле, и в Беркли. По происхождению американки, русские, немки, польки, но типаж тот же. Всегда демократических взглядов, готовые сцепиться с мужчинами… нет, повернем дело так: не демократических даже, но прогрессистских взглядов.
Она заметила, что я ее изучаю. Я счел нужным пояснить:
— Я шесть лет прожил в Америке. Бывал в университетах и кампусах. Вы похожи на американку.
— Ничего удивительного, — она пожала плечами. — У них есть чему поучиться. Разве нет?
— Да, — сказал я. — Жаль, что их интересы противоположны вашим. Сербы такие же крупные, сильные, решительные мужчины и женщины, как янки. Они — как бы американцы Балкан. Только почему же Запад с мусульманами?
— Опасность исходит от Германии, — сказала она мрачно. — Америка не хочет ввязываться в балканские распри. Германия, воссоединившись, потому что ваш Горбачев им позволил, теперь восстанавливает свою зону влияния. И интригует против Сербии, пытается возмутить против нас всю Европу. С нами только Греция. А ваша Россия отстранилась.
— Да, — сказал я, — это наш позор.
— Они еще пожалеют, что поддержали мусульман в центре Европы… — Она взглянула на часы. — Мне пора. Сегодня важное заседание ГосСовета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52