«Скажи ему, пусть прочитает, там на самолете написано!»
...Я видел фотографию, на которой Туполев и Ильюшин запечатлены рядом, они сидят, мирно беседуя. 1965 год. Два великих авиационных конструктора двадцатого века. Сидят на ступеньках самолетного трапа, как на завалинке.
– Но обратите внимание: самолет-то наш, Ил-18! – не без гордости сказали мне сослуживцы Ильюшина. – С ОКБ Туполева мы не общались, больше знали, что за рубежом делается, чем у Туполева.
В последние годы жизни они, кажется, потеплели друг к другу. Туполев приехал к Ильюшину на дачу, поражался: ни садовника, ни прислуги, ни сторожей, все сам, своими руками... Сергей Владимирович подарил ему охотничье ружье. И когда в 1968 году Ильюшин стал академиком, причем Туполев, который прежде был против, сейчас поддержал его кандидатуру, на ильюшинской фирме шутили: «Ружье стрельнуло!»
А вот женский взгляд.
«Ильюшин всегда безукоризненно одет, а Туполев – Боже мой! Бедный старик! На улице встретишь – копеечку подашь! Обтрепанные рукава, нитки болтаются. Ботиночки эти генеральские с резиночками перетерлись на сгибах...»
И еще один.
«И взаимоотношения между мужчиной и женщиной – не последний момент. Первая жена Ильюшина Раиса Михайловна говорила: „Туполев и его супруга – идеальная пара интеллигентных людей. – И добавляла с горечью: – У Туполева в семье была совместимость. А у нас, как я ни старалась, все оставалось по-прежнему“.
«Ильюшин, как говорили, человек из деревни, но он отличался чертами характера, которые свойственны хорошо воспитанным людям, с большим чувством такта. От родителей вряд ли мог воспринять. Хотя кто знает?» Это мнение В.М. Шейнина. Его дополняет А.А. Шахнович:
«Трудно говорить о семье, в которой он вырос, но в нем было много от тех, кто кормил Россию. Он, конечно, самородок. Как Ломоносов, прошел все тернии без помощи извне, от лаптей до академика, своим умом и трудолюбием, любовью к делу и к людям – непанибратская, строгая любовь. Сын Туполева, сын Яковлева, сын Устинова, Сусловы, Подгорные возглавляют крупные предприятия, порой специально для них созданные. У Ильюшина так не было. Прошли годы, и есть с чем сравнить»...
Туполев и Ильюшин, два этих имени – слава Отечества. Как будто неспроста природа дала им их имена; настолько уже стало привычно, что есть Ил и Ту, и по-другому вроде бы и быть не могло, ибо любая случайность не случайна. Они заработали себе свои имена. Это так же, как первым космонавтом мог стать любой подготовленный пилот, но невозможно представить, чтоб это был не Гагарин. Как будто имя заранее предопределило судьбу. Именно Ильюшин. Только Туполев. Ил и Ту. Эти названия мне виделись так: Ил – устремленный в синеву, пробивающий небо острием фюзеляжа, иглой сочетания Ил; Ту – тяжелый, распластанный над землей, могучий, короче – Ту. Субъективное восприятие, но оно мое. С детства.
...Когда я работал на испытаниях самолетов, приезжал Туполев, шагал по двору, за ним свита. Остановился, наблюдая, как на карнизе четвертого этажа стоит не подстрахованный маляр и красит раму.
– Эй ты! – крикнул снизу Андрей Николаевич, – ты какого... туда залез?
– А тебе какого... надо? – не оборачиваясь и продолжая мазать, ответил маляр.
– И то верно, – резюмировал Туполев и зашагал дальше.
Помню, как гулко и радостно отозвался в душе первый полет сверхзвукового пассажирского Ту-144! Туполев долго не давал «добро» экипажу, а перед самым Новым годом, когда пилоты снова настроились идти по домам, спросил, как обычно:
– Экипаж готов?
– Готов.
– Ну, давай потихонечку трогай да песню в пути не забудь!
Это было 30 декабря 1968 года. Он искренне радовался: а все-таки мы на год раньше «Конкорда» взлетели!
В нем неистребимо жил дух соревновательства, характер рекордиста. Хотя об этом самолете есть и такие мнения, как, например:
«Ту-144 высосал из страны столько средств, и все напрасно, – говорит Э.И. Кузнецов, – штук десять сделали, три разбили. Убыточная эксплуатация. Ил-86 уже шел на Воронежском заводе, а они свою все строили зачем-то. Втравили страну в это дело».
«Туполев мозги запудрил, лапшу на уши повесил своей 144-й, – добавляет В.С. Ильюшин. – А „Сотка“ Сухого имела будущее, это самолет двадцать первого века, титановая машина, скорость – три маха с продлением до четырех с половиной.
Ту-144 – дюралевая машина, имела рубеж скорости по нагреву. Туполев обещал ее сделать титановой. Он не дал ходу «Сотке» Сухого, как и бомбардировщику Мясищева, который был лучше туполевского. У Туполева не хватило широты это признать».
А может, Ту-144 появился раньше своего времени, как, скажем, социализм в России, до которого не доросли ее обитатели?
...Работая над «Стечкиным», я пришел на улицу Радио к Александру Александровичу Архангельскому. Кабинет Туполева был напротив. На вешалке висели его пальто и шапка. Дверь в кабинет Андрея Николаевича была открыта, и доносилось, как он кричал в телефонную трубку: «Только чтоб это было похоже на самолет, а не на х... .собачий!»
«Туполев поручил сделать быстро и хорошо один узел, – вспоминает И.Я. Катырев. – Вызвал, ему развесили плакаты. Он посмотрел: „Это х...! – и палкой сбросил плакат. – А вот здесь хорошо, молодцы! Даю вам две недели сроку, сделайте рабочие чертежи“. Принесли чертежи, за Туполевым шел один из его замов с портфелем, раздавал деньги...»
Сотрудник попросил у Туполева квартиру. Андрей Николаевич поехал к секретарю райкома:
– Мне нужно двадцать квартир.
– Помилуйте, Андрей Николаевич, у нас люди в бараках живут!
– Ну, если ты не уважаешь старика, я буду сидеть и ждать, пока не дашь. – Садится в кресло, читает газету. Час читает, другой... Секретарь райкома не выдержал, стал куда-то звонить.
– Андрей Николаевич, мы нашли возможность...
– Что же ты мучил старика? Я знал, что ты хороший человек, решишь проблему, а ты меня два часа заставил ждать...
Понадобилась одна квартира, а выбил двадцать...
Без подхода мало что получается. Скольких нужных специалистов вытащил из мест лишения свободы академик Е.А. Чудаков, безмерно хваля органы госбезопасности, «в очередной раз разоблачившие вредительскую группу технических работников, но вот совершенно случайно или по навету врагов народа в списках оказались такие-то...».
Картинки. А что без них жизнь наша?
Я не был знаком с Туполевом, но, когда он умер, пошел в Центральный дом Советской Армии попрощаться с ним, как с давно знакомым, близким человеком, ибо его дела, его три Золотые звездочки – небесная слава, равнодушие к которой постыдно...
Ильюшин свою третью Звезду получил уже на пенсии, и это имеет историю, о чем мне поведал Г.В. Новожилов.
«Я, разозлившись вконец, сказал одному из наших руководителей: „Я не понимаю, почему коммунист с 1918 года Ильюшин, сделавший сорок тысяч самолетов, участвовавших в Великой Отечественной войне, не достоин третьей Звезды, какую получил Туполев, чей самолет, извините, принимал участие только в конце войны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
...Я видел фотографию, на которой Туполев и Ильюшин запечатлены рядом, они сидят, мирно беседуя. 1965 год. Два великих авиационных конструктора двадцатого века. Сидят на ступеньках самолетного трапа, как на завалинке.
– Но обратите внимание: самолет-то наш, Ил-18! – не без гордости сказали мне сослуживцы Ильюшина. – С ОКБ Туполева мы не общались, больше знали, что за рубежом делается, чем у Туполева.
В последние годы жизни они, кажется, потеплели друг к другу. Туполев приехал к Ильюшину на дачу, поражался: ни садовника, ни прислуги, ни сторожей, все сам, своими руками... Сергей Владимирович подарил ему охотничье ружье. И когда в 1968 году Ильюшин стал академиком, причем Туполев, который прежде был против, сейчас поддержал его кандидатуру, на ильюшинской фирме шутили: «Ружье стрельнуло!»
А вот женский взгляд.
«Ильюшин всегда безукоризненно одет, а Туполев – Боже мой! Бедный старик! На улице встретишь – копеечку подашь! Обтрепанные рукава, нитки болтаются. Ботиночки эти генеральские с резиночками перетерлись на сгибах...»
И еще один.
«И взаимоотношения между мужчиной и женщиной – не последний момент. Первая жена Ильюшина Раиса Михайловна говорила: „Туполев и его супруга – идеальная пара интеллигентных людей. – И добавляла с горечью: – У Туполева в семье была совместимость. А у нас, как я ни старалась, все оставалось по-прежнему“.
«Ильюшин, как говорили, человек из деревни, но он отличался чертами характера, которые свойственны хорошо воспитанным людям, с большим чувством такта. От родителей вряд ли мог воспринять. Хотя кто знает?» Это мнение В.М. Шейнина. Его дополняет А.А. Шахнович:
«Трудно говорить о семье, в которой он вырос, но в нем было много от тех, кто кормил Россию. Он, конечно, самородок. Как Ломоносов, прошел все тернии без помощи извне, от лаптей до академика, своим умом и трудолюбием, любовью к делу и к людям – непанибратская, строгая любовь. Сын Туполева, сын Яковлева, сын Устинова, Сусловы, Подгорные возглавляют крупные предприятия, порой специально для них созданные. У Ильюшина так не было. Прошли годы, и есть с чем сравнить»...
Туполев и Ильюшин, два этих имени – слава Отечества. Как будто неспроста природа дала им их имена; настолько уже стало привычно, что есть Ил и Ту, и по-другому вроде бы и быть не могло, ибо любая случайность не случайна. Они заработали себе свои имена. Это так же, как первым космонавтом мог стать любой подготовленный пилот, но невозможно представить, чтоб это был не Гагарин. Как будто имя заранее предопределило судьбу. Именно Ильюшин. Только Туполев. Ил и Ту. Эти названия мне виделись так: Ил – устремленный в синеву, пробивающий небо острием фюзеляжа, иглой сочетания Ил; Ту – тяжелый, распластанный над землей, могучий, короче – Ту. Субъективное восприятие, но оно мое. С детства.
...Когда я работал на испытаниях самолетов, приезжал Туполев, шагал по двору, за ним свита. Остановился, наблюдая, как на карнизе четвертого этажа стоит не подстрахованный маляр и красит раму.
– Эй ты! – крикнул снизу Андрей Николаевич, – ты какого... туда залез?
– А тебе какого... надо? – не оборачиваясь и продолжая мазать, ответил маляр.
– И то верно, – резюмировал Туполев и зашагал дальше.
Помню, как гулко и радостно отозвался в душе первый полет сверхзвукового пассажирского Ту-144! Туполев долго не давал «добро» экипажу, а перед самым Новым годом, когда пилоты снова настроились идти по домам, спросил, как обычно:
– Экипаж готов?
– Готов.
– Ну, давай потихонечку трогай да песню в пути не забудь!
Это было 30 декабря 1968 года. Он искренне радовался: а все-таки мы на год раньше «Конкорда» взлетели!
В нем неистребимо жил дух соревновательства, характер рекордиста. Хотя об этом самолете есть и такие мнения, как, например:
«Ту-144 высосал из страны столько средств, и все напрасно, – говорит Э.И. Кузнецов, – штук десять сделали, три разбили. Убыточная эксплуатация. Ил-86 уже шел на Воронежском заводе, а они свою все строили зачем-то. Втравили страну в это дело».
«Туполев мозги запудрил, лапшу на уши повесил своей 144-й, – добавляет В.С. Ильюшин. – А „Сотка“ Сухого имела будущее, это самолет двадцать первого века, титановая машина, скорость – три маха с продлением до четырех с половиной.
Ту-144 – дюралевая машина, имела рубеж скорости по нагреву. Туполев обещал ее сделать титановой. Он не дал ходу «Сотке» Сухого, как и бомбардировщику Мясищева, который был лучше туполевского. У Туполева не хватило широты это признать».
А может, Ту-144 появился раньше своего времени, как, скажем, социализм в России, до которого не доросли ее обитатели?
...Работая над «Стечкиным», я пришел на улицу Радио к Александру Александровичу Архангельскому. Кабинет Туполева был напротив. На вешалке висели его пальто и шапка. Дверь в кабинет Андрея Николаевича была открыта, и доносилось, как он кричал в телефонную трубку: «Только чтоб это было похоже на самолет, а не на х... .собачий!»
«Туполев поручил сделать быстро и хорошо один узел, – вспоминает И.Я. Катырев. – Вызвал, ему развесили плакаты. Он посмотрел: „Это х...! – и палкой сбросил плакат. – А вот здесь хорошо, молодцы! Даю вам две недели сроку, сделайте рабочие чертежи“. Принесли чертежи, за Туполевым шел один из его замов с портфелем, раздавал деньги...»
Сотрудник попросил у Туполева квартиру. Андрей Николаевич поехал к секретарю райкома:
– Мне нужно двадцать квартир.
– Помилуйте, Андрей Николаевич, у нас люди в бараках живут!
– Ну, если ты не уважаешь старика, я буду сидеть и ждать, пока не дашь. – Садится в кресло, читает газету. Час читает, другой... Секретарь райкома не выдержал, стал куда-то звонить.
– Андрей Николаевич, мы нашли возможность...
– Что же ты мучил старика? Я знал, что ты хороший человек, решишь проблему, а ты меня два часа заставил ждать...
Понадобилась одна квартира, а выбил двадцать...
Без подхода мало что получается. Скольких нужных специалистов вытащил из мест лишения свободы академик Е.А. Чудаков, безмерно хваля органы госбезопасности, «в очередной раз разоблачившие вредительскую группу технических работников, но вот совершенно случайно или по навету врагов народа в списках оказались такие-то...».
Картинки. А что без них жизнь наша?
Я не был знаком с Туполевом, но, когда он умер, пошел в Центральный дом Советской Армии попрощаться с ним, как с давно знакомым, близким человеком, ибо его дела, его три Золотые звездочки – небесная слава, равнодушие к которой постыдно...
Ильюшин свою третью Звезду получил уже на пенсии, и это имеет историю, о чем мне поведал Г.В. Новожилов.
«Я, разозлившись вконец, сказал одному из наших руководителей: „Я не понимаю, почему коммунист с 1918 года Ильюшин, сделавший сорок тысяч самолетов, участвовавших в Великой Отечественной войне, не достоин третьей Звезды, какую получил Туполев, чей самолет, извините, принимал участие только в конце войны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90