Огонь, бушевавший над сбитым кораблем, почти потух под натиском противопожарной пены или под напором грязи, которую в избытке нагребли бульдозеры из строительного арсенала Легиона.
Один из бульдозеров все еще гудел возле корпуса корабля, оттаскивая в стороны куски обшивки, чтобы вызволить раненых членов экипажа, заваленных внутри.
Рядом с командным вездеходом расположился медицинский БМП, окруженный кучкой раненых.
Доктора Рамиреса нигде не было видно; очевидно, он был занят в маленькой операционной, быстро устроенной внутри машины. Медики-легионеры сновали между ранеными, распределяя их на группы в зависимости от степени поражения. Другие сновали с носилками, отправляя раненых в медицинский пункт.
Отец Фицпатрик стоял на коленях рядом с одним из пострадавших. Руки падре были стиснуты в кулаки, а губы шевелились в такт молитве. Проводы в последний путь… сколько таких ритуалов совершил он сегодня?
Хорошо еще, ханны отступили, дав легионерам возможность собрать раненых… и мертвых.
Сержант Трент сидел на корточках рядом с кучей металлолома в пяти метрах от вездехода. Когда Фрейзер подошел к нему, Трент поднял голову.
Лейтенант прочистил горло.
– Как дела, пушкарь?
Трент мрачно ответил.
– Ничего хорошего, лейтенант, - задумчиво произнес он. - По предварительным подсчетам в Третьем взводе двадцать погибших… большая часть - в результате крушения. Еще шесть тяжело раненых.
– Господи! - Фрейзер отвернулся. - Две трети взвода…
– Эх, - казалось, тень упала на лицо Трента, - шестеро убитых в Первом и Втором взводах во время схватки на северной стороне периметра. Мы потеряли два онагра и пусковую установку "Фактор"-ракет… и еще два "Песчанника" вместе с водителями.
– Что с экипажем "Ганимеда"?
– Мы спасли пятнадцать раненых, - ответил сержант. - Большинство - еле живые. Когда корабль падал, он пробил броню и вылил топливо в боевые машины, оказавшиеся под его брюхом… да и на его борту были кое-какие боеприпасы, - он покачал головой: - Я вообще удивлен, что кто-то уцелел.
– О, Боже… а беженцы, что были на борту… - Фрейзер только сейчас вспомнил разговор с капитаном Гарреттом, в котором тот сообщал, что они должны были эвакуировать из столицы двести гражданских лиц. Двести граждан, раздавленных в десантных помещениях транспорта… - Уцелел ли кто-нибудь из команды?
Трент покачал головой.
– Нет. Мы не нашли ни одного офицера. Лишь несколько трупов, остальные - обычные механики.
– Ладно… - Фрейзер не знал, что еще сказать. - Хорошо… тогда занимайся спасательными работами столько, сколько считаешь нужным, пушкарь. Хотя мы не можем себе позволить задействовать много народу долгое время.
– Да, сэр, - Трент замолк. - Что слышно от батальона*?
– Нет связи, - ответил Фрейзер. - Следующий сеанс через семьдесят минут.
Сержант нахмурился.
– Остается надеяться, что они прибудут максимально быстро, чтобы вытащить нас отсюда. Если так, то нам нужно только выдержать еще парочку обезьяньих сюрпризов.
– Понял, пушкарь, - Фрейзер колебался, но не отрывал взгляда от сержанта. С момента первой атаки ханнов Трент был непоколебим, как гранитная скала. Даже несмотря на истощение, видневшееся в каждой морщине его лица, он держался. - Послушай, пушкарь… спасибо. Спасибо за все… что ты сегодня сделал. Мы бы не продержались… я бы не продержался без твоей помощи.
Трент пожал плечами.
– Для этого нас и готовили, лейтенант, - просто ответил он.
– Да, - Фрейзер оглянулся на нагромождение обломков за спиной, ему было не по себе. Небывалое самообладаение Трента бралось совершенно непонятно откуда, он никогда не мог понять этого. "Как я могу командовать людьми, когда даже не знаю, что у них за душой?" - Держись, пушкарь. Если я тебе понадоблюсь, то ты сможешь найти меня на КП.
Трент отдал честь и медленно заковылял прочь.
Фрейзер возвращался на командный пункт, стараясь отогнать от себя картины и звуки, царящие вокруг него. Столько убитых…
"Для этого нас и готовили… - слова сержанта преследовали его. - Но я не был готов! Мне не следовало пытаться посадить корабль на территории крепости. Теперь они мертвы… и я виновен в их гибели. Я оказался не готов к этому!"
Слик оперся на лопату и вытер пот со лба. Хотя солдатская форма и была адаптирована к местным климатическим условиям, жара и влажность все равно досаждали даже тогда, когда он не работал.
Набивать мешки песком и заваливать ими бреши в восточной стене после того, как инженерные машины сгребли в кучу весь мусор, было нелегкой, потогонной работой.
С момента окончания битвы прошло менее часа, но картины сражения, отпечатавшиеся в его сознании, не оставляли Слика. В данном случае тяжелый труд даже пошел на пользу: он позволял отвлечься от излишних размышлений. Слик все еще ясно видел Чилдерса с оторванной ниже колена ногой, видел смерть, которая маячила у него перед глазами. Эти образы будут преследовать его до самой смерти. Чилдерс умер - ему не помогла неотложная помощь, оказанная Врууртом. "Может, если бы я не был идиотом…"
– Давай, работай, дорогой, работай! - заорал Штраусе.
Слик встрепенулся и погрузил лопату в землю.
Ему даже нравилось, что капрал накричал на него.
По крайней мере, это приятнее, чем когда на тебя не обращают внимания.
На одно мгновение прошлой ночью Слику показалось, что с ним начали немного считаться. Теперь же все лэнс-отделение, даже Ростов, едва замечали его существование. "Они думают, что я трус, - с горечью думал Слик, - что ж, наверно, они правы…"
Но именно это он как раз-таки и не хотел признавать.
Слик вырос на улицах Старого Лондона… а там не было места для трусов. Ему и Билли приходилось жить своим собственным умом, с тех пор как их родители погибли во время страшного пожара в граплексе. Слику было двенадцать лет, и у него на руках остался младший брат, за которым нужно было приглядывать… им приходилось жить на то, что удавалось выклянчить или украсть. Слик казался самому себе скорее уцелевшим, нежели трусом. Один или два раза он испытал почти смертельный ужас, но продолжал держаться.
Он держался… за исключением той ночи, когда умер Билли… Если бы он среагировал быстрее, то, возможно, ему удалось бы спасти Билли. Или сегодня… он мог бы спасти Чилдерса. "Наверно, я все же трус".
А трусы никогда не пользовались уважением среди легионеров. У кого-нибудь, вроде Дюпона, могут дрожать колени под градом артиллерийских снарядов, но тем не менее он будет продолжать сражаться… Но остолбенеть от страха и позволить человеку умереть… это было непростительно.
Слик бросил лопату и отнес доверху наполненный мешок, заметив, что Ростов и Дюпон демонстративно отвернулись, когда он приблизился к ним.
Всю жизнь он пытался найти для себя такое место, где бы его душа стала частью чего-то большего, например, Красных Беретов или Легиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75