Пожалуйста, поймите, что это отнюдь не вызов. Я уезжаю, и к тому времени, когда вы получите это письмо, буду уже вне пределов вашей досягаемости.
Но знайте: ваши угрозы задели гордость сильнейшего из нас – того, кто до недавнего времени не считал вас объектом своих интересов.
Из-за своих угроз и неудачных формулировок вы лишились защитного покрова, которым были окутаны до сих пор. И отныне стали такой же добычей для тех, кого решили напугать, как любой другой смертный, будь то мужчина или женщина.
Более того, вы совершили еще одну чудовищную ошибку, и я советую вам хорошенько подумать, прежде чем планировать следующий шаг, имеющий отношение к нашим общим тайнам.
Вы стали интересным соперником для того, кто любит сложные задачи, и мне придется употребить все свое влияние, чтобы защитить вас – по отдельности или всех вместе – от ненасытной жажды, которую вы в нем так неосторожно пробудили".
Я внимательно прочитал написанное и уже собирался поставить подпись, как вдруг холодная рука Лестата крепко сжала мое плечо.
Он повторил слова «интересным соперником» и хитро рассмеялся.
– Не причиняй им вреда, прошу тебя, – прошептал я.
– Пошли, Дэвид, – уверенно произнес он, – нам пора уходить. Пошли. Напомни мне, чтобы я рассказал о своих неземных скитаниях и еще о многом другом.
Я склонился над листом, тщательно выводя подпись, и тут осознал, что за свою жизнь мне пришлось подписать для Таламаски бесчисленное количество документов, и вот теперь я вновь ставлю подпись под документом, который тоже останется в архивах ордена.
– Ладно, дружище, я готов, – сказал я. – Но дай мне слово.
Мы прошли по длинному коридору в заднюю половину дома. Его тяжелая рука по-прежнему лежала у меня на плече. От одежды и волос Лестата пахло свежестью.
– Нам предстоит написать о многом, – заговорил он. – Ты ведь не станешь удерживать нас от этого, правда? И в своем новом убежище мы сможем излить свои признания на бумагу.
– Да, – ответил я, – сможем. Никто не лишит нас права писать, Лестат. Надеюсь, этого достаточно.
– Вот что я тебе скажу, старина, – произнес он, останавливаясь на балконе и бросая последний взгляд на дом, который так любил. – Давай оставим его Таламаске, что скажешь? Обещаю, ради тебя я стану самим воплощением терпения, если только служители ордена не вооружатся кольями. Ну как, справедливо?
– Вполне, – ответил я.
Итак, я завершаю повествование о том, как Меррик Мэйфейр стала одной из нас, и о том, как и почему мы покинули Новый Орлеан, чтобы затеряться в огромном мире.
Эту историю я написал для вас, мои братья и сестры в Таламаске, а также для многих и многих других людей.
4:30 пополудни.
Воскресенье
25 июля 1999 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101