Разгладив усы ногтем большого пальца, Сталин сказал уверенно и безапелляционно:
- Они существуют. Примерно такие, как на этой фотографии. Только, конечно, живые…
Он снова достал пачку снимков, приложенных к делу профессора Недужко, и показал Молотову изображение останков, обнаруженных пять лет назад на острове Феникс. Молотов с нескрываемым любопытством разглядывал фотографию одноглазого черепа.
Глава 12
ОТ КРОНШТАДТА ДО ЛУБЯНКИ
«Максим Горький», родной брат «Кирова», слегка покачивался на мельчайшей зыби, пришвартованный к достроечной стенке завода. Крейсер был почти готов к зачислению в боевой список флота, и рабочие бригады с помощью экипажа в темпе большого аврала доводили последние мелочи.
Светящийся луч, бегавший по зеленому кругу экрана выхватил последнюю воздушную цель, и Каростин торжествующим голосом выкрикнул данные: азимут и удалённость самолета. Моряки, наблюдавшие за испытанием радара, торжественно закричали «Ура!» вперемежку с «Браво!».
- Отличная машина, - с неподдельным восхищением сказал командующий эскадрой, он же председатель приемочной комиссии. - Значит, нам теперь вражеская авиация не страшна?
- Вы слишком многого хотите от моей техники, - протирая пот со лба, Михаил встал из-за пульта. - Локатор только обнаруживает бомбардировщики противника, но сбивать их не умеет. На то у вас есть зенитки.
- Собьем, - заверил его командующий. - Вот по весне лед потрескается, выведем крейсер на ходовые испытания - снова позовем вас в гости. Покажете, как ваш прибор морские цели ищет?
- За горизонтом достанем, - похвастался Михаил. - Хватит у ваших пушек дальнобойности на семьдесят километров?
Моряки признали, что четыреста кабельтовых - это далековато даже для линкора. Легкие крейсера были вооружены стовосьмидесятимиллиметровыми пушками, стрелявшими на вдвое меньшую дальность.
Когда они спустились по трапу на причал, командующий пригласил столичных инженеров в штаб - отметить удачное завершение испытаний. Народ бурно возрадовался, и Каростину, хоть он и ссылался на неотложные дела, пришлось отправиться к богато оформленному банкетному столу и принять все положенные тосты. Гулянка грозила затянуться. «Придется отложить личную жизнь на завтра, - печально подумал Михаил. - Ничего, два дня остаются совершенно свободные, ни на секунду от Ларисы не отойду».
Однако в разгар веселья появился капитан из особого отдела флота, сообщивший, что принес срочную телефонограмму на имя товарища Каростина Михаила
Никаноровича. Конструктор прочитал текст и потихоньку начал трезветь: директор
СКВ приказывал ему сдать все дела заместителю и немедленно возвращаться в Москву для выполнения особо важного правительственного задания.
- Вот два билета на ночной поезд, - сказал особист, - Отправление через четыре часа. Так что успеете спокойно добраться в гостиницу, собрать вещички.
- А почему два билета? - удивился Михаил.
- Чтобы в купе у вас не было попутчиков, - объяснил предусмотрительный контрразведчик. - Вагон международный, все купе - двухместные.
Тут до Михаила наконец дошло, что происходит. Пошатываясь, он поднялся и сказал:
- Едем! - Потом добавил: - Борис Исаакович, принимайте руководство. Сами подпишете акт испытаний…
Уже в машине он заявил, что должен заехать к знакомым, с которыми не успел повидаться. Капитан кивнул и пошутил: дескать, в нашем деле нет ничего невозможного.
- Я вот подумал: может, вам в поезд охрану подсадить? - проговорил он озабоченно. - Мало ли что…
- Не беспокойтесь, я вооружен, - отмахнулся Каростин. - Мне по должности положено.
- Ну, как знаете, - флотский контрразведчик не скрывал неодобрения. -
Поехали.
В гостиничном номере он быстро покидал в чемодан немногочисленные пожитки, оставил дежурной ключ и, на ходу застегивая пальто, спустился к машине. Снег сыпал с неба крупными хлопьями, но шофер бесстрашно давил на газ. Они промчались по Литейному проспекту, свернули на Литовский, проехали вдоль набережной
Обводного канала. Потом автомобиль запетлял по малым улочкам и наконец остановился в глубине 2-го Гангутского переулка возле дома дореволюционной постройки. Вскоре после Гражданской войны это четырехэтажное здание было передано Академии наук, и тогда же в квартиру номер двадцать три вселилась семья астронома Романа Недужко. Впрочем, прошлой зимой профессор, давний приятель
Михаила Каростина, поневоле сменил прописку…
- Я пробуду в гостях часика полтора, - сказал конструктор. - Вряд ли вам стоит ждать на морозе. Поезжайте я сам доберусь до вокзала.
- Мне поручено обеспечить вашу безопасность, - капитан был непреклонен. -
Мы подождем.
Пожав плечами, Михаил вошел в подъезд и вверх по лестнице, раздумывая о превратности судьбы, у Романа Григорьевича была прекрасная семья, работа, всемирная известность и все остальное, что нужно человеку его возраста. А потом
- арест по безумное обвинению, немыслимый приговор, и верная супруга написала в партком отказ от бывшего мужа предателя. Михаил знал, что Лариса продолжает любить отца, да и Аглая Семеновна не по доброй воле поди, ту бумагу, а потому, что заботилась о будущем единстве дочери. Но вот так сложилось, и остался пятидесятилетний профессор один на белом свете…
От этих крамольных мыслей его отвлекли грянувшие с верхней площадки звуки - сначала грохочущий стук, словно кто-то в дверь колотил, а затем свирепый выкрик:
- Открывайте, НКВД!
Михаил как раз проходил мимо двадцатой квартиры услышал испуганный голос из-за двери: «Господи, пришли!» Лязгнул засов, в соседней квартире зазвенев цепочка. Жильцы, не забывшие частых арестов прошлого, особенно позапрошлого годов, спешили затаиться. Каростин тоже засомневался: стоит ли подниматься дальше, он успел подумать, что оперативники разговаривают с заметным акцентом - эстонцы, наверное, или латыши вдруг Михаил сообразил, ЗА КЕМ там «пришли».
Двадцать четвертая пустовала, поскольку академик Борисов перебрался в столицу, а профессор Рыжов из партшколы кого хочешь за решетку отправит. Так что методом исчисления выходило, что незваные гости повторно наведались к семейству
Недужко…
Осторожно ступая, он преодолел еще дюжину ступенек и увидел, как двое в армейских полушубках лягают сапогами дверь двадцать третьей квартиры. Они не видели стоявшего у них за спиной Каростина, а он не без удивления обратил внимание, что один из энкавэдэшников перерезал финкой телефонный шнур. Зачем это нужно - чтобы жильцы не смогли никуда позвонить? Подобные мелочи не должны были тревожить чекистов… «А где же понятые?» - подумал вдруг конструктор. Сквозь хмельной туман сверкнуло озарение: это не НКВД, а бандиты - пришли грабить оставшуюся без мужского глаза квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120