— Вы знали, что Хеккус замешан в этом деле? — спросил Герсен.
— Нет.
— Теперь, когда вы знаете, предпримете ли вы шаги против него?
Аудмар слегка пожал плечами, как бы давая понять, что месть — такое же признание уязвимости, как и уплата выкупа.
— Если быть полностью откровенным, — продолжал Герсен, — я имею причину считать Кокора Хеккуса своим личным врагом. Я не так ограничен, как вы; я могу воплотить свои чувства в действия.
В глазах Аудмара блеснуло нечто похожее на зависть, но он только вежливо наклонил голову.
— Я пришел к вам за информацией и за той помощью, которую вы сочтете уместным оказать мне.
— Очень мало или никакой, — ответил Аудмар.
— Тем не менее, вы человек, и любите своих детей. И вы, конечно, не хотите, чтобы их продали в рабство?
Аудмар улыбнулся горькой, дрожащей улыбкой.
— Я человек, Кирт Герсен, и быть может, в глубине души более жестокий и примитивный, чем вы. Но я — посвященный девяносто четвертой степени, у меня слишком много силы и я должен применять ее с исключительной осторожностью. Поэтому… — он сделал неопределенный жест, подразумевающий целый комплекс идей.
— Паралич? — предположил Герсен.
Аудмар предпочел не отвечать на поддразнивание. Он сказал ровным тоном:
— Я не знаю о Кокоре Хеккусе ничего такого, что не было бы общеизвестно.
— В настоящее время он самый активный из Лордов Тьмы. Он творит много бед.
— Он — мерзкое создание.
— Вы знаете, почему Кокор Хеккус похитил ваших детей?
— Я думаю, ради выкупа.
— Сколько он потребовал?
— Сто миллионов севов.
Герсен, пораженный суммой, не нашелся, что сказать. Аудмар мрачно улыбнулся.
— Я, правда, считаю что мои Даро и Викс стоят этих денег. И много больше.
— Вы можете столько заплатить?
— Если я решу платить. Проблема не в деньгах. — Аудмар повернулся к бумаге и перу.
Герсен почувствовал, что его терпение истощается.
— За последний месяц, — сказал Герсен, — Кокор Хеккус похитил двадцать человек, может и больше. Это — последний подсчет, который был сделан МПКК перед тем, как я уехал из Авенты. Все жертвы — влиятельные и богатые люди.
— Кокор Хеккус очень спешит, — заметил Аудмар безразличным тоном.
— Именно. Каковы его цели? Почему именно сейчас ему срочно нужна куча денег?
Аудмар был заинтригован. Потом, ощутив направление разговора, он бросил на Герсена внезапный резкий взгляд.
Герсен добавил:
— Похоже, что у него на уме какой-то гигантский проект. Я не думаю, что он собрался на покой.
— Не после двухсот восьмидесяти двух лет.
Герсену стало ясно, что Аудмар знает о Хеккусе много больше, чем кажется на первый взгляд.
— Похоже, что ему нужно два миллиарда севов — если все выкупы одинаковы. Зачем ему эти деньги? Он строит флот боевых звездолетов? Реконструирует планету? Основывает университет?
Аудмар глубоко и задумчиво вздохнул.
— Вы полагаете, что у него есть важная и, вероятно, вредоносная цель?
— Почему бы иначе ему понадобилось столько денег?
Аудмар нахмурился и раздраженно покачал головой.
— Жалко было бы нарушить великие планы Кокора Хеккуса. Но с моей точки зрения и в соответствии с политикой Института… — Его голос постепенно замер.
— Дети на Обменном Пункте?
— Да.
— Вы, вероятно, не знакомы с их обычной процедурой.
Сначала вычисляется время на дорогу туда и обратно, затем добавляется пятнадцать дней. В течение этого времени только, так называемая, первично заинтересованная сторона вправе внести выкуп. Но по истечении срока, это может сделать каждый, кто пожелает. Если бы у меня было сто миллионов севов, я бы мог сделать это.
Аудмар пристально изучал его несколько мгновений.
— А почему бы вы захотели сделать это?
— Я хочу узнать, зачем Кокору Хеккусу столько денег. Я хочу знать как можно больше о Кокоре Хеккусе.
— Ваши мотивы, я полагаю, далеки от чисто академической любознательности?
— Мои мотивы к делу не относятся. Я могу сделать следующее. Если я получу сто миллионов севов плюс оплату моих издержек, я отправлюсь на Обменный Пункт и выкуплю ваших детей. Кстати, сколько им лет.
— Даро — девять лет, Викс — семь.
— В то же время я постараюсь установить мотивы действий Кокора Хеккуса, его цели и нынешнее местопребывание.
— А потом?
— Узнав все, что смогу, я доставлю сюда ваших детей и, если вас это заинтересует, расскажу о том, что узнал.
На лице Аудмара ничего нельзя было прочесть.
— Каков ваш нынешний адрес?
— Я живу в Авенте, в отеле «Креденца».
Аудмар встал из-за стола.
— Очень хорошо. У вас одиннадцатая степень. Вы знаете, что должно быть сделано. Узнайте, зачем Кокору Хеккусу нужна огромная сумма денег. Он изобретательный человек с богатым воображением, и часто удивлял нас. Институт считает его замечательным экземпляром и считает некоторые побочные результаты его зловредной деятельности достойными изучения. Больше я сказать не могу.
Герсен, без дальнейших церемоний, вышел из комнаты. В тихом холле он встретил женщину, которая впустила его в дом. Она окинула его испытующим взглядом. Герсен спросил:
— Вы мать этих детей?
Она не дала прямого ответа.
— С ними… с ними все в порядке?
— Я думаю, да. Вы дадите мне их фотографии?
Она подошла к шкафу и достала снимки. Мальчик улыбался, девочка была серьезной. Женщина не решилась говорить громко и спросила полушепотом:
— Что с ними будет?
Герсен внезапно понял, что она приняла его за представителя похитителей. Ну как можно опровергнуть это невысказанное подозрение? Герсен неловко ответил ей.
— Я знаю об этом деле очень мало; собственно говоря, лично я в нем не замешан. Но я надеюсь, что как-нибудь… — Слова, которые приходили ему на ум, были как на подбор либо бессмысленными, либо чересчур откровенными.
Она продолжала:
— Я знаю, что мы должны быть отстраненными… Но это же несправедливо по отношению к маленьким… Если я могу что-нибудь сделать…
— Я не хочу вселять напрасные надежды, — пробормотал Герсен, — но, вероятно, ваши дети вернутся домой.
— Я буду признательна, — просто ответила женщина.
Герсен вышел из холодного темного дома в ослепительно освещенный солнцем сад. Был тихий день, и когда он завел старый глайдер, тарахтение двигателя показалось неприлично громким. Герсен был счастлив покинуть дом Душана Аудмара. При всей своей величавости и очаровательной архитектуре это был дом молчания и тщательно подавляемых эмоций, дом, где гнев и горе нужно было держать в секрете.
— Вот почему я не стал добиваться двенадцатой степени, — сказал себе Герсен.
Через три дня в отель Герсену был доставлен пакет. Открыв его, он обнаружил восемнадцать пачек новеньких ригелианских банкнот, на сумму сто один миллион севов. Герсен проверил их своим фальшметром — все были подлинными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53