Я надел шляпу. Очки, пожалуй, не стоит. И так сойдет! Конечно, если приглядеться вблизи, можно было заметить, что на мне маска. Но когда хмурый ноябрьский день почти не дает света, когда накрапывает дождь, вряд ли кто-нибудь будет меня рассматривать слишком пристально. Во всяком случае, темные очки выглядели бы на мне довольно подозрительно. Я подошел к зеркалу. На меня смотрел Ланс Гереро. Ну, игрушечник, выручай своего адвоката. В своих же интересах…
Я выглянул из окна. На дворе стоял «пикапчик» с двумя ящиками в кузове. Никого не было видно. Тишина. Дождь. Я распахнул створы окна и выглянул. Высоковато. Прыгать на асфальт — наверняка сломать ногу. Или две. Я взял обе простыни, связал их, конец прикрепил к радиатору отопления, еще раз выглянул из окна. Во дворе по-прежнему никого не было. Конечно, меня мог кто-нибудь увидеть, но какой был еще выход? А может быть, все и обойдется. Пока они попадут сюда, пока будут беседовать с бабушкой, пока взломают дверь. Я вылез из окна и благополучно спустился вниз. На мгновение мне безумно захотелось сесть в «пикапчик» и спокойно выехать отсюда. Но в этом крошечном городке каждая собака наверняка знает, кто на какой машине ездит. А на этом «пикапе» может ездить кто угодно, от бабушки в «Драйвелле» до Бобби. Но только не бородатый Ланс Гереро.
Оставаться во дворе было нельзя. Я выскользнул на улицу в тот момент, когда у гостиницы остановилась полицейская машина. Одного из полицейских я даже знал. Смит, кажется. Тот, кто был в машине на дороге. Какой сюрприз, какая приятная встреча. Я сделал над собой усилие, чтобы не побежать. Наоборот, я заставил себя медленно пройти мимо машины. Смит равнодушно скользнул по моему лицу взглядом и вошел в «Драйвелл». До свидания, патрульный Смит, всего вам наилучшего.
Это ему, а мне? Мне что делать? Идти обратно в лес? Выкопать себе берлогу и залечь спать на зиму, засунув в рот лапу?
Конечно, теперь шансов благополучно остановить машину и доехать до Шервуда у меня гораздо больше, но все равно, если они останавливают машины и выяснится, что я сел в Драйвелле, я бы не стал сейчас на месте страховой компании страховать мне жизнь.
Я прошел по улице до ее конца. Впереди было шоссе. Слева, отдельно от других, стоял небольшой домик. Такой же аккуратненький и чистенький, как другие. Он бы не привлек моего внимания, если бы не два незначительных обстоятельства. Во-первых, ярдах в трехстах от себя я увидел в сумерках маячок полицейской машины, мимо которой мне вовсе не хотелось проходить. Человек, выходящий вечером в дождь на шоссе, — это то же самое для полицейского, что кошка для собаки. Это было первое и главное обстоятельство. Второе же заключалось в том, что в домике были темные окна, тогда как в остальных жилищах аборигенов уже горел свет.
Я посмотрел вперед, оглянулся — никто пока мной не интересовался. Из почтового ящика с незапертой дверцей торчала газета и несколько конвертов. Я взял их и толкнул калитку. И она была незаперта. Если бы я смог открыть дверь в дом… Я попробовал ее. Она открылась, и я шагнул внутрь. Больше делать было нечего. Когда у человека такое изобилие преступлений, как у меня, незаконное проникновение в чужой дом мало что меняет. Меня оправдывало лишь, что я еще не сломал ни одного замка: и ящик для газет, и калитка, и входная дверь — все были незаперты. Хороший знак: первый за долгое время.
Я осторожно закрыл за собой дверь. В полутьме я рассмотрел впереди открытую дверь. Комната. Осторожно, ступая мягко и медленно, я сделал несколько шагов и вошел в комнату.
— Выключатель справа, — раздался вдруг скрипучий старушечий голос.
Не понимая, что я делаю, я машинально протянул руку и щелкнул выключателем.
Из глубокого кресла на меня смотрела маленькая седенькая старушка. С маленьким пистолетом в руке, которая, увы, совсем не дрожала. Старушка не кричала, не билась в истерике, а смотрела на меня, как мне показалось, с любопытством, склонив голову набок.
— Добрый вечер, мадам, — сказал я. — Простите, что я вошел к вам без приглашения. — Важно было что-то говорить, подумал я, потому что пистолет был по-прежнему направлен на меня, а в говорящих людей стреляют реже, чем в молчащих. Такая есть психологическая тонкость. Впрочем, эту тонкость знал я. Старушка могла ее и не знать. — Вот ваша газета и письма. — Я протянул то, что достал из ящика, и сам подивился мрачному юмору ситуации.
Старушка вдруг рассмеялась. Если бы она закукарекала, я бы удивился меньше. Но она смеялась мелким старушечьим смешком, не сводя с меня ни взгляда, ни пистолета.
— Вы скажете, что зашли специально для того, чтобы при нести мне газету?
— Не совсем, — ответил я. У меня в голове мелькнула мысль, что не все еще потеряно. В таких ситуациях или стреляют сразу, или не стреляют вообще. Но это было общее правило, из которого бывают и исключения. Исключение может стоить мне дырки в груди. Или животе.
— Не лгите только, молодой человек. Больше всего на свете не люблю ложь. Не тот ли вы человек, которого ищет полиция? Лицо, правда, не похоже на то, что показывали по телевизору, но рост такой же. Да и некому больше быть….. У меня ноги не ходят… да, молодой человек, не ходят. А глаза — ноль восемь левый и ноль девять правый. — Я почувствовал острое желание, рассмеяться: ноль восемь и ноль девять… — И это в моем-то возрасте! Каково, а? — Старушка была хвастлива, но мне она пока что нравилась. Даже с пистолетом.
— Изумительное зрение!
— То-то же, молодой человек. И как вы думаете, что я ими вижу, своими глазами?
— Не знаю, мадам…
— Мадам, мадам! Меня зовут миссис Нильсен.
— Очень приятно, миссис Нильсен, позвольте и мне…
— Одну секундочку, молодой человек, я вам так и не сказала, что я вижу. Я вижу, что это не ваше лицо. Около глаз. Гм, не очень хорошая работа… Впрочем, в очках, может быть, и сойдет. А теперь представьтесь мне.
Старушка улыбнулась. Лукаво, как мне показалось. И вдруг как будто я услышал чей-то голос: «Рискни». Рисковать было нетрудно, потому что миссис Нильсен по-прежнему держала свою «беретту двадцать пять» в руке и рядом с ней на столике был телефон. Номер можно набирать одной рукой, а пистолет держать другой. Это нетрудно. Кроме того, мне некуда было идти.
— Миссис Нильсен, — сказал я, — мне следовало бы сейчас чувствовать страх, но у меня его нет. И поэтому с удовольствием представлюсь вам. Вы правы, я тот человек, которого ищет полиция, — Язон Рондол, адвокат из Шервуда.
Мои слова произвели на миссис Нильсен самое странное воздействие. Она преспокойно сунула пистолет куда-то под полосатый плед, который прикрывал ее колени, и взяла со столика длинную, тонкую сигару с мундштуком.
— Хотите? — она протянула мне коробку. — Знаете, от сигарет я кашляю, а эти сигарилло прекрасно на меня действуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Я выглянул из окна. На дворе стоял «пикапчик» с двумя ящиками в кузове. Никого не было видно. Тишина. Дождь. Я распахнул створы окна и выглянул. Высоковато. Прыгать на асфальт — наверняка сломать ногу. Или две. Я взял обе простыни, связал их, конец прикрепил к радиатору отопления, еще раз выглянул из окна. Во дворе по-прежнему никого не было. Конечно, меня мог кто-нибудь увидеть, но какой был еще выход? А может быть, все и обойдется. Пока они попадут сюда, пока будут беседовать с бабушкой, пока взломают дверь. Я вылез из окна и благополучно спустился вниз. На мгновение мне безумно захотелось сесть в «пикапчик» и спокойно выехать отсюда. Но в этом крошечном городке каждая собака наверняка знает, кто на какой машине ездит. А на этом «пикапе» может ездить кто угодно, от бабушки в «Драйвелле» до Бобби. Но только не бородатый Ланс Гереро.
Оставаться во дворе было нельзя. Я выскользнул на улицу в тот момент, когда у гостиницы остановилась полицейская машина. Одного из полицейских я даже знал. Смит, кажется. Тот, кто был в машине на дороге. Какой сюрприз, какая приятная встреча. Я сделал над собой усилие, чтобы не побежать. Наоборот, я заставил себя медленно пройти мимо машины. Смит равнодушно скользнул по моему лицу взглядом и вошел в «Драйвелл». До свидания, патрульный Смит, всего вам наилучшего.
Это ему, а мне? Мне что делать? Идти обратно в лес? Выкопать себе берлогу и залечь спать на зиму, засунув в рот лапу?
Конечно, теперь шансов благополучно остановить машину и доехать до Шервуда у меня гораздо больше, но все равно, если они останавливают машины и выяснится, что я сел в Драйвелле, я бы не стал сейчас на месте страховой компании страховать мне жизнь.
Я прошел по улице до ее конца. Впереди было шоссе. Слева, отдельно от других, стоял небольшой домик. Такой же аккуратненький и чистенький, как другие. Он бы не привлек моего внимания, если бы не два незначительных обстоятельства. Во-первых, ярдах в трехстах от себя я увидел в сумерках маячок полицейской машины, мимо которой мне вовсе не хотелось проходить. Человек, выходящий вечером в дождь на шоссе, — это то же самое для полицейского, что кошка для собаки. Это было первое и главное обстоятельство. Второе же заключалось в том, что в домике были темные окна, тогда как в остальных жилищах аборигенов уже горел свет.
Я посмотрел вперед, оглянулся — никто пока мной не интересовался. Из почтового ящика с незапертой дверцей торчала газета и несколько конвертов. Я взял их и толкнул калитку. И она была незаперта. Если бы я смог открыть дверь в дом… Я попробовал ее. Она открылась, и я шагнул внутрь. Больше делать было нечего. Когда у человека такое изобилие преступлений, как у меня, незаконное проникновение в чужой дом мало что меняет. Меня оправдывало лишь, что я еще не сломал ни одного замка: и ящик для газет, и калитка, и входная дверь — все были незаперты. Хороший знак: первый за долгое время.
Я осторожно закрыл за собой дверь. В полутьме я рассмотрел впереди открытую дверь. Комната. Осторожно, ступая мягко и медленно, я сделал несколько шагов и вошел в комнату.
— Выключатель справа, — раздался вдруг скрипучий старушечий голос.
Не понимая, что я делаю, я машинально протянул руку и щелкнул выключателем.
Из глубокого кресла на меня смотрела маленькая седенькая старушка. С маленьким пистолетом в руке, которая, увы, совсем не дрожала. Старушка не кричала, не билась в истерике, а смотрела на меня, как мне показалось, с любопытством, склонив голову набок.
— Добрый вечер, мадам, — сказал я. — Простите, что я вошел к вам без приглашения. — Важно было что-то говорить, подумал я, потому что пистолет был по-прежнему направлен на меня, а в говорящих людей стреляют реже, чем в молчащих. Такая есть психологическая тонкость. Впрочем, эту тонкость знал я. Старушка могла ее и не знать. — Вот ваша газета и письма. — Я протянул то, что достал из ящика, и сам подивился мрачному юмору ситуации.
Старушка вдруг рассмеялась. Если бы она закукарекала, я бы удивился меньше. Но она смеялась мелким старушечьим смешком, не сводя с меня ни взгляда, ни пистолета.
— Вы скажете, что зашли специально для того, чтобы при нести мне газету?
— Не совсем, — ответил я. У меня в голове мелькнула мысль, что не все еще потеряно. В таких ситуациях или стреляют сразу, или не стреляют вообще. Но это было общее правило, из которого бывают и исключения. Исключение может стоить мне дырки в груди. Или животе.
— Не лгите только, молодой человек. Больше всего на свете не люблю ложь. Не тот ли вы человек, которого ищет полиция? Лицо, правда, не похоже на то, что показывали по телевизору, но рост такой же. Да и некому больше быть….. У меня ноги не ходят… да, молодой человек, не ходят. А глаза — ноль восемь левый и ноль девять правый. — Я почувствовал острое желание, рассмеяться: ноль восемь и ноль девять… — И это в моем-то возрасте! Каково, а? — Старушка была хвастлива, но мне она пока что нравилась. Даже с пистолетом.
— Изумительное зрение!
— То-то же, молодой человек. И как вы думаете, что я ими вижу, своими глазами?
— Не знаю, мадам…
— Мадам, мадам! Меня зовут миссис Нильсен.
— Очень приятно, миссис Нильсен, позвольте и мне…
— Одну секундочку, молодой человек, я вам так и не сказала, что я вижу. Я вижу, что это не ваше лицо. Около глаз. Гм, не очень хорошая работа… Впрочем, в очках, может быть, и сойдет. А теперь представьтесь мне.
Старушка улыбнулась. Лукаво, как мне показалось. И вдруг как будто я услышал чей-то голос: «Рискни». Рисковать было нетрудно, потому что миссис Нильсен по-прежнему держала свою «беретту двадцать пять» в руке и рядом с ней на столике был телефон. Номер можно набирать одной рукой, а пистолет держать другой. Это нетрудно. Кроме того, мне некуда было идти.
— Миссис Нильсен, — сказал я, — мне следовало бы сейчас чувствовать страх, но у меня его нет. И поэтому с удовольствием представлюсь вам. Вы правы, я тот человек, которого ищет полиция, — Язон Рондол, адвокат из Шервуда.
Мои слова произвели на миссис Нильсен самое странное воздействие. Она преспокойно сунула пистолет куда-то под полосатый плед, который прикрывал ее колени, и взяла со столика длинную, тонкую сигару с мундштуком.
— Хотите? — она протянула мне коробку. — Знаете, от сигарет я кашляю, а эти сигарилло прекрасно на меня действуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69