Убеждение путем физического насилия было совершенно не в его правилах, если только он не собирался использовать Брира. Она напряглась при этой мысли. Она выцарапает ему его водянистые глазки.
Минуты проходили и она была уверена, что Европеец был все еще за дверью, хотя она не слышала ни звука, ни вздоха.
И вдруг заурчали трубы. Где-то глубоко двигалась волна. Раковина издала хлюпающий звук, вода в туалетном бачке заплескалась, крышка унитаза подскочила и захлопнулась снова, откуда-то снизу вырывался поток зловонного воздуха. Каким-то образом это было все его рук дело, хотя явно было бесполезным занятием. Унитаз хлопнул снова – запах был омерзительным.
– Что происходит? – спросила она, переводя дыхание.
Мерзкая жижа стала перетекать через край унитаза и шлепаться на пол. В ней двигалось что-то похожее на червей. Она зажмурилась. Это все было сфабриковано, придумано Европейцем, чтобы смутить ее разум – ей следует не замечать этого. Но даже с закрытыми глазами иллюзия оставалась. Вода хлюпала все громче по мере того как поднимался поток, и сквозь бурление она слышала, как что-то влажное и тяжелое шлепалось на пол ванной.
– Ну? – спросил Мамулян.
Она попыталась отогнать иллюзию и его колдовство одним резким выдохом.
Что-то проползло по ее обнаженным ступням. Черт ее возьми, если она откроет глаза и даст ему возможность воздействовать на нее через еще одно чувство, но любопытство пересилило.
Одинокие шлепки из туалета превратились в поток, словно канализационные трубы открылись и выплескивали свое содержимое к ее ногам. Экскременты и вода – смесь теплой грязи породила монстров, создания, которые не найдешь ни в одной разумной зоологии: существа, которые когда-то были рыбами, крабами; утробные плоды, спущенные в канализацию больниц, прежде чем их матери проснулись с криком; звери, пожиравшие экскременты, извергаемые их собственными телами. Повсюду в илистой грязи выброшенный хлам, отбросы, падаль поднимались на слабых конечностях, хлюпали и ковыляли по направлению к ней.
– Убери их отсюда, – прошептала она.
Они не намеревались уходить. Пенистая грязная волна все поднималась – животная среда, которую выблевывал унитаз, становилась все шире.
– Найди Тоя, – предложил голос по ту сторону двери. Ее вспотевшие ладони дергали дверную ручку, но та отказывалась открываться. Не было ни малейшего признака выхода.
– Выпусти меня.
– Просто скажи «да».
Она навалилась на дверь. Крышка унитаза подлетела вверх под мощным напором и теперь уже осталась в таком состоянии. Поток становился все гуще и трубы трещали, будто что-то, что было слишком большим для них, начинало прокладывать себе путь к свету. Она слышала, как оно скребется в трубах, она слышала клацанье его зубов.
– Скажи «да».
– Нет.
Поблескивающая рука вытянулась из бурлящего бачка я стала шарить вокруг, пока ее пальцы не зацепились за край раковины. Затем это стало вытягивать себя наверх, его изъеденные водой кости вытягивались.
– Пожалуйста! — закричала она.
– Только скажи «да».
– Да! Да! Все что угодно! Да!
Как только у нее вырвались эти слова, ручка двери повернулась. Она повернулась спиной к вылезающему чудовищу я навалилась всем своим телом на ручку, в то время как другая ее рука, дрожа нащупывала ключ. Позади она слышала звуки высвобождающегося тела. Она повернула ключ – сперва в неправильную сторону, затем в правильную. Мерзкая смесь уже поднялась до ее голени, почти скрывая ее стопы. Когда она отперла дверь, сырые пальцы скользнули по ее колену, но ей удалось выскочить из ванной в коридор прежде, чем чудовище схватило ее, и захлопнуть за собой дверь.
Мамулян, выиграв сражение, исчез.
После этого она не могла заставить себя войти в ванную. По ее требованию Пожиратель Лезвий принес ей горшок, который с поклоном позже забрал обратно.
Европеец больше никогда не говорил об этом случае. В этом не было необходимости. Этой же ночью она сделала все, о чем он просил. Она раскрыла свои мысли и отправилась на поиски Билла Тоя, и – вопрос нескольких минут – она нашла его. Так же, как и, чуть позже, нашел его Последний Европеец.
43
Никогда со времен тех больших побед в казино не обладал Марти таким большим количеством денег, как сегодня. Две сотни фунтов не являлись состоянием для Уайтхеда, но Марти они просто ослепили. Возможно, история старика о Кэрис была ложью. Если так, то он со временем выжмет из него всю правду. «Потихоньку-полегоньку и поймаем обезьянку», как любил говорить Фивер. Интересно, что сказал бы Фивер сейчас, увидев Марти по уши в деньгах?
Он оставил машину около Юстона и поймал такси, чтобы доехать до Стрэнда и обналичить чек. Затем он отправился на поиски хорошего вечернего костюма. Уайтхед предложил туалеты из магазина на Риджент-стрит. Служащие поначалу обошлись с ним достаточно бесцеремонно, но стоило ему показать краюшек толстой пачки банкнот, как их реакция изменилась на угодливое заискивание. Давя улыбку, Марти разыгрывал привередливого покупателя – они летали вокруг него и виляли хвостами, он не препятствовал им. Только после трех четвертей часа их неослабевающего внимания он нашел то, что ему действительно понравилось – консервативно, но безупречно стильно. Костюм и сопровождающий гардероб – ботинки, рубашки, набор галстуков – пробил более ощутимую дыру в его наличности, чем он ожидал, но он пропустил деньги, как воду, сквозь пальцы. Костюм и один набор аксессуаров он забрал с собой. Остальное было отослано в Убежище.
Когда он выбрался наружу, было время обеда, и он погулял по округе, отыскивая чего бы поесть. На Джерард-стрит был китайский ресторан, который они с Шармейн посещали довольно часто, если позволяли финансы, – он отправился туда. Хотя фасад его был модернизирован, чтобы соответствовать неоновой рекламе, внутри все оставалось почти по-прежнему. Он уселся в полном одиночестве и съел и выпил почти все меню, радостно разыгрывая перед персоналом богача. После еды он заказал полдюжины сигар, несколько порций бренди и потягивал его, как миллионер. «Папа гордился бы мной», – подумал он. Когда он был уже сыт, пьян и удовлетворен, он вышел в хмурый день. Пришло время последовать дальнейшим указаниям Уайтхеда.
Он отправился в Сохо, где несколько минут искал букмекерскую контору. Когда он входил в прокуренное помещение, его слегка грызло чувство вины, но он послал его куда подальше. Он в конце концов просто выполнял указания.
Скачки были в Ньюмаркете, Кэмптон-парке и Донкастере – каждое название пробуждало горько-сладкие воспоминания, – и он свободно сделал ставки везде. Вскоре его старый энтузиазм затмил последние остатки сомнений. Эта игра была как жизнь, только вкус ее был намного сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Минуты проходили и она была уверена, что Европеец был все еще за дверью, хотя она не слышала ни звука, ни вздоха.
И вдруг заурчали трубы. Где-то глубоко двигалась волна. Раковина издала хлюпающий звук, вода в туалетном бачке заплескалась, крышка унитаза подскочила и захлопнулась снова, откуда-то снизу вырывался поток зловонного воздуха. Каким-то образом это было все его рук дело, хотя явно было бесполезным занятием. Унитаз хлопнул снова – запах был омерзительным.
– Что происходит? – спросила она, переводя дыхание.
Мерзкая жижа стала перетекать через край унитаза и шлепаться на пол. В ней двигалось что-то похожее на червей. Она зажмурилась. Это все было сфабриковано, придумано Европейцем, чтобы смутить ее разум – ей следует не замечать этого. Но даже с закрытыми глазами иллюзия оставалась. Вода хлюпала все громче по мере того как поднимался поток, и сквозь бурление она слышала, как что-то влажное и тяжелое шлепалось на пол ванной.
– Ну? – спросил Мамулян.
Она попыталась отогнать иллюзию и его колдовство одним резким выдохом.
Что-то проползло по ее обнаженным ступням. Черт ее возьми, если она откроет глаза и даст ему возможность воздействовать на нее через еще одно чувство, но любопытство пересилило.
Одинокие шлепки из туалета превратились в поток, словно канализационные трубы открылись и выплескивали свое содержимое к ее ногам. Экскременты и вода – смесь теплой грязи породила монстров, создания, которые не найдешь ни в одной разумной зоологии: существа, которые когда-то были рыбами, крабами; утробные плоды, спущенные в канализацию больниц, прежде чем их матери проснулись с криком; звери, пожиравшие экскременты, извергаемые их собственными телами. Повсюду в илистой грязи выброшенный хлам, отбросы, падаль поднимались на слабых конечностях, хлюпали и ковыляли по направлению к ней.
– Убери их отсюда, – прошептала она.
Они не намеревались уходить. Пенистая грязная волна все поднималась – животная среда, которую выблевывал унитаз, становилась все шире.
– Найди Тоя, – предложил голос по ту сторону двери. Ее вспотевшие ладони дергали дверную ручку, но та отказывалась открываться. Не было ни малейшего признака выхода.
– Выпусти меня.
– Просто скажи «да».
Она навалилась на дверь. Крышка унитаза подлетела вверх под мощным напором и теперь уже осталась в таком состоянии. Поток становился все гуще и трубы трещали, будто что-то, что было слишком большим для них, начинало прокладывать себе путь к свету. Она слышала, как оно скребется в трубах, она слышала клацанье его зубов.
– Скажи «да».
– Нет.
Поблескивающая рука вытянулась из бурлящего бачка я стала шарить вокруг, пока ее пальцы не зацепились за край раковины. Затем это стало вытягивать себя наверх, его изъеденные водой кости вытягивались.
– Пожалуйста! — закричала она.
– Только скажи «да».
– Да! Да! Все что угодно! Да!
Как только у нее вырвались эти слова, ручка двери повернулась. Она повернулась спиной к вылезающему чудовищу я навалилась всем своим телом на ручку, в то время как другая ее рука, дрожа нащупывала ключ. Позади она слышала звуки высвобождающегося тела. Она повернула ключ – сперва в неправильную сторону, затем в правильную. Мерзкая смесь уже поднялась до ее голени, почти скрывая ее стопы. Когда она отперла дверь, сырые пальцы скользнули по ее колену, но ей удалось выскочить из ванной в коридор прежде, чем чудовище схватило ее, и захлопнуть за собой дверь.
Мамулян, выиграв сражение, исчез.
После этого она не могла заставить себя войти в ванную. По ее требованию Пожиратель Лезвий принес ей горшок, который с поклоном позже забрал обратно.
Европеец больше никогда не говорил об этом случае. В этом не было необходимости. Этой же ночью она сделала все, о чем он просил. Она раскрыла свои мысли и отправилась на поиски Билла Тоя, и – вопрос нескольких минут – она нашла его. Так же, как и, чуть позже, нашел его Последний Европеец.
43
Никогда со времен тех больших побед в казино не обладал Марти таким большим количеством денег, как сегодня. Две сотни фунтов не являлись состоянием для Уайтхеда, но Марти они просто ослепили. Возможно, история старика о Кэрис была ложью. Если так, то он со временем выжмет из него всю правду. «Потихоньку-полегоньку и поймаем обезьянку», как любил говорить Фивер. Интересно, что сказал бы Фивер сейчас, увидев Марти по уши в деньгах?
Он оставил машину около Юстона и поймал такси, чтобы доехать до Стрэнда и обналичить чек. Затем он отправился на поиски хорошего вечернего костюма. Уайтхед предложил туалеты из магазина на Риджент-стрит. Служащие поначалу обошлись с ним достаточно бесцеремонно, но стоило ему показать краюшек толстой пачки банкнот, как их реакция изменилась на угодливое заискивание. Давя улыбку, Марти разыгрывал привередливого покупателя – они летали вокруг него и виляли хвостами, он не препятствовал им. Только после трех четвертей часа их неослабевающего внимания он нашел то, что ему действительно понравилось – консервативно, но безупречно стильно. Костюм и сопровождающий гардероб – ботинки, рубашки, набор галстуков – пробил более ощутимую дыру в его наличности, чем он ожидал, но он пропустил деньги, как воду, сквозь пальцы. Костюм и один набор аксессуаров он забрал с собой. Остальное было отослано в Убежище.
Когда он выбрался наружу, было время обеда, и он погулял по округе, отыскивая чего бы поесть. На Джерард-стрит был китайский ресторан, который они с Шармейн посещали довольно часто, если позволяли финансы, – он отправился туда. Хотя фасад его был модернизирован, чтобы соответствовать неоновой рекламе, внутри все оставалось почти по-прежнему. Он уселся в полном одиночестве и съел и выпил почти все меню, радостно разыгрывая перед персоналом богача. После еды он заказал полдюжины сигар, несколько порций бренди и потягивал его, как миллионер. «Папа гордился бы мной», – подумал он. Когда он был уже сыт, пьян и удовлетворен, он вышел в хмурый день. Пришло время последовать дальнейшим указаниям Уайтхеда.
Он отправился в Сохо, где несколько минут искал букмекерскую контору. Когда он входил в прокуренное помещение, его слегка грызло чувство вины, но он послал его куда подальше. Он в конце концов просто выполнял указания.
Скачки были в Ньюмаркете, Кэмптон-парке и Донкастере – каждое название пробуждало горько-сладкие воспоминания, – и он свободно сделал ставки везде. Вскоре его старый энтузиазм затмил последние остатки сомнений. Эта игра была как жизнь, только вкус ее был намного сильнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124