Что делать? Облегчится надо, прямо на ходу. Говорит помощнику:
— Не гони лошадей, сбрось немного обороты! Пока мы от «Курской» доедем, я успею все сделать.
Пока поезд в туннеле шел (а езды от «Курской» до «Площади революции» минут пять), открыл он свою дверь и, спустив портки, повис на поручнях.
Да не успел сердечный, не рассчитал — тут станция! Так он мягкое место всем стоявшим на платформе и показал. Шок, конечно, всеобщий.
Но самое большое потрясение испытала диссидентка. Мало того что женщина ее кожаной грудью к скульптуре прижимала и ужасные обещания давала, так еще розовое и неприличное ей машинист показывает: «Ну что хотят, то и делают! И впрямь обложили чекисты со всех сторон…» Шок, да и только!
* * *
После этого происшествия диссидентка бегать перестала.
И вообще, говорят, пошла на исправление и не безобразничала. В демонстрации несанкционированной, конечно, не участвовала, и правильно сделала.
Окончила институт, вышла замуж и ребенка родила.
Когда случилась перестройка, депутатом Государственной Думы стала, обличительные либеральные речи с трибуны скрипучим голосом произносила.
Мы все эти гневные слова слыхали, так, треп один. Лучше бы про розовую задницу рассказала. Это куда интересней!
Не уверен — не садись!
В восемьдесят третьем году по делу о шпионаже сотрудники КГБ проводили негласный обыск. По обкатанной традиции тех лет надо было влезть в квартиру и посмотреть, где что лежит, да и лежит ли вообще.
Получили санкцию. Собрались, поехали.
Едет бригада на дело, и вдруг в окне машины видим — очередь стоит, это чернослив дают. Тут один двухметровый (назовем его Шурик) просит:
— Дайте, братцы, сестре в больницу куплю!
Ну, остановились, отодвинули очередь от прилавка. Купил витамины. То ли кило, то ли два… И не чувствовали, чем обернется для нас эта безобидная покупка.
Подъехали к адресу. А тут заминка! Самого-то объекта нет, он в командировке, а жена его никак на работу не уйдет. Наружная служба докладывает: «С вечера у нее мужик в квартире!»
Стало быть, пока муж по служебным делам разъезжает, у его супруги «ласковый май» — амурное развлечение!
Короче, сидим, ждем окончания любовного процесса. Анекдоты рассказываем, кто газету читает, а Шурик наш то ли от нетерпения, то ли от нервов свой чернослив с аппетитом уминает. Ест себе и ест… На него и внимания не обратили, как он большой пакет слопал.
Вот и неверная супруга, утомленная беспутством, со своим хахалем из подъезда вышла и на троллейбус села, видать, на работу отправилась.
Посидели мы еще минут тридцать, отпустили блудницу подальше от квартиры, да и полезли.
* * *
Однако если что не заладится, то по всей цепочке сбой идет. Оказалось, что с отмычкой проблема. Пока техник с замками возился, чувствуем неладное: наш Шурик пятнами пошел. Никто сначала не понял, а потом… Чернослив, понимаешь, заиграл во всю мощь, о себе властно дает знать.
Стоит Шурик потный весь, шевельнуться боится, едва дышит. А техник, как назло, замок открыть не может — заграничный оказался, с хитринкой. И так и этак он… Возился минут сорок.
Но вот все облегченно вздохнули: дверь открылась.
Шурик оттолкнул всех и первым ринулся в квартиру. На автопилоте сразу по адресу — в клозет! Кажется, успел бедолага.
Посмеялись опера этой стремительности, но потехе час, принялись за работу.
Короче, работают опера, ищут, что надо. А Шурик тем временем разобрался с черносливом и счастливый, как слон, дерг за ручку. А в бачке воды нет! Он туда-сюда, просто караул… Он к крану в ванной, а там тоже одно шипение… Профилактика сетей, как у нас принято.
Короче, думает себе Шурик, ладно, пока работаем, может, воду дадут. Ну, работают.
Вдруг по станции: «Объект с вокзала движется в сторону дома!»
Как движется? Он же в командировке! Дело кислое. Сворачивают опера свои манатки и в дверь. Дверь закрыли, а в туалете все осталось неприличным образом. По квартире соответствующее амбре ползет, хоть топор вешай!
Объект — марал рогатый, ревнивый, как Отелло, видно, учуял что. Сам в командировку отчалил, но решил свою Фросю проверить. Неожиданно явиться…
Открывает дверь, а тут русский дух, можно сказать, всей нашей экологически вредной Русью пахнет. Он туда-сюда, нет никого. Открывает дверь туалета, а там Монблан, Арарат и Памир еще сверху. Вообще пик Коммунизма. И ко-о-осточка от чернослива на вершине… Фрося сама маленькая, как обезьянка, а тут, понятно, громадный мужик действовал.
Короче, приходит его Фрося, а он ей без предисловий — бац! — в глаз.
— Где, — орет, — мужик? Убью обоих, паразитов! Извращенцы поганые!
Фрося в панике. Вроде все проверила двадцать раз, все убрала, что можно. Наверное, кто из соседей стукнул мужу. Или забыли какой обличающий предмет? Что делать?
А муж давит и уже на кухонный нож косится. И такой у него напор, что перепугалась и во всем созналась Фрося:
— Ну, был грех! Но люблю только тебя! Не вели казнить!
Он ей снова в глаз, повалил на кровать и продолжил дело, прерванное любовником.
Фрося продолжала недоумевать: «Как муж прознал про любовника?» Когда муж ей поведал про вещдок, так она зашлась истерическим смехом.
Правда, потом дали мужику восемь лет, но это потом…
В общем, наказали порок! И не один. Целых два. И шпиона посадили, и неверная жена свое схлопотала.
Кстати, Фрося мужу поначалу в Лефортово передачи носила, а как тот срок получил, так она тут же развелась.
А ламбрекен твой где?
Заступает молодой опер на дежурство. Принимает все по описи. Тщательно принимает.
— Чайник — один, графин — один, портрет — один… — Ну, и так далее.
Отдежурил. Стал сдавать новому дежурному.
Тот снова по описи: чайник — один, портрет — один, графин — один, шторы — две, ламбрекен — один.
А новый из армейских был — дотошный. Пристал:
— Где ламбрекен?
А молодой тоже в академиях не учился. Что такое ламбрекен? Хрен его знает, а в описи значится, стало быть, где-то есть. Поискал, поискал, в сейф заглянул. А в сейфе какая-то железяка ржавая лежит. Сообразил, уверенно отвечает:
— Вот, гляди, ламбрекен, — тычет пальцем в железяку. — На месте.
— Ну, я его не заметил, — армейский с любопытством повертел в руках железяку. Хочет эрудицию показать, с умным видом говорит: — у меня когда-то был ламбрекен, китайский. А этот лучше! Хороший ламбрекен, отечественного производства. Положи обратно в сейф и закрой, чтобы не пропал. Нужная штука!
* * *
Прошел месяц.
Читает раз начальник рапорт о сдаче-принятии дежурства, глазам не верит: — Хищение!
Опер, это который из армейских, докладывает: «Пропал ламбрекен, который прежде хранился в сейфе».
Как пропал? Почему он в сейфе хранился, когда должен окно украшать, горизонтально поверх шторы?
Начальник заглядывает в дежурку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Не гони лошадей, сбрось немного обороты! Пока мы от «Курской» доедем, я успею все сделать.
Пока поезд в туннеле шел (а езды от «Курской» до «Площади революции» минут пять), открыл он свою дверь и, спустив портки, повис на поручнях.
Да не успел сердечный, не рассчитал — тут станция! Так он мягкое место всем стоявшим на платформе и показал. Шок, конечно, всеобщий.
Но самое большое потрясение испытала диссидентка. Мало того что женщина ее кожаной грудью к скульптуре прижимала и ужасные обещания давала, так еще розовое и неприличное ей машинист показывает: «Ну что хотят, то и делают! И впрямь обложили чекисты со всех сторон…» Шок, да и только!
* * *
После этого происшествия диссидентка бегать перестала.
И вообще, говорят, пошла на исправление и не безобразничала. В демонстрации несанкционированной, конечно, не участвовала, и правильно сделала.
Окончила институт, вышла замуж и ребенка родила.
Когда случилась перестройка, депутатом Государственной Думы стала, обличительные либеральные речи с трибуны скрипучим голосом произносила.
Мы все эти гневные слова слыхали, так, треп один. Лучше бы про розовую задницу рассказала. Это куда интересней!
Не уверен — не садись!
В восемьдесят третьем году по делу о шпионаже сотрудники КГБ проводили негласный обыск. По обкатанной традиции тех лет надо было влезть в квартиру и посмотреть, где что лежит, да и лежит ли вообще.
Получили санкцию. Собрались, поехали.
Едет бригада на дело, и вдруг в окне машины видим — очередь стоит, это чернослив дают. Тут один двухметровый (назовем его Шурик) просит:
— Дайте, братцы, сестре в больницу куплю!
Ну, остановились, отодвинули очередь от прилавка. Купил витамины. То ли кило, то ли два… И не чувствовали, чем обернется для нас эта безобидная покупка.
Подъехали к адресу. А тут заминка! Самого-то объекта нет, он в командировке, а жена его никак на работу не уйдет. Наружная служба докладывает: «С вечера у нее мужик в квартире!»
Стало быть, пока муж по служебным делам разъезжает, у его супруги «ласковый май» — амурное развлечение!
Короче, сидим, ждем окончания любовного процесса. Анекдоты рассказываем, кто газету читает, а Шурик наш то ли от нетерпения, то ли от нервов свой чернослив с аппетитом уминает. Ест себе и ест… На него и внимания не обратили, как он большой пакет слопал.
Вот и неверная супруга, утомленная беспутством, со своим хахалем из подъезда вышла и на троллейбус села, видать, на работу отправилась.
Посидели мы еще минут тридцать, отпустили блудницу подальше от квартиры, да и полезли.
* * *
Однако если что не заладится, то по всей цепочке сбой идет. Оказалось, что с отмычкой проблема. Пока техник с замками возился, чувствуем неладное: наш Шурик пятнами пошел. Никто сначала не понял, а потом… Чернослив, понимаешь, заиграл во всю мощь, о себе властно дает знать.
Стоит Шурик потный весь, шевельнуться боится, едва дышит. А техник, как назло, замок открыть не может — заграничный оказался, с хитринкой. И так и этак он… Возился минут сорок.
Но вот все облегченно вздохнули: дверь открылась.
Шурик оттолкнул всех и первым ринулся в квартиру. На автопилоте сразу по адресу — в клозет! Кажется, успел бедолага.
Посмеялись опера этой стремительности, но потехе час, принялись за работу.
Короче, работают опера, ищут, что надо. А Шурик тем временем разобрался с черносливом и счастливый, как слон, дерг за ручку. А в бачке воды нет! Он туда-сюда, просто караул… Он к крану в ванной, а там тоже одно шипение… Профилактика сетей, как у нас принято.
Короче, думает себе Шурик, ладно, пока работаем, может, воду дадут. Ну, работают.
Вдруг по станции: «Объект с вокзала движется в сторону дома!»
Как движется? Он же в командировке! Дело кислое. Сворачивают опера свои манатки и в дверь. Дверь закрыли, а в туалете все осталось неприличным образом. По квартире соответствующее амбре ползет, хоть топор вешай!
Объект — марал рогатый, ревнивый, как Отелло, видно, учуял что. Сам в командировку отчалил, но решил свою Фросю проверить. Неожиданно явиться…
Открывает дверь, а тут русский дух, можно сказать, всей нашей экологически вредной Русью пахнет. Он туда-сюда, нет никого. Открывает дверь туалета, а там Монблан, Арарат и Памир еще сверху. Вообще пик Коммунизма. И ко-о-осточка от чернослива на вершине… Фрося сама маленькая, как обезьянка, а тут, понятно, громадный мужик действовал.
Короче, приходит его Фрося, а он ей без предисловий — бац! — в глаз.
— Где, — орет, — мужик? Убью обоих, паразитов! Извращенцы поганые!
Фрося в панике. Вроде все проверила двадцать раз, все убрала, что можно. Наверное, кто из соседей стукнул мужу. Или забыли какой обличающий предмет? Что делать?
А муж давит и уже на кухонный нож косится. И такой у него напор, что перепугалась и во всем созналась Фрося:
— Ну, был грех! Но люблю только тебя! Не вели казнить!
Он ей снова в глаз, повалил на кровать и продолжил дело, прерванное любовником.
Фрося продолжала недоумевать: «Как муж прознал про любовника?» Когда муж ей поведал про вещдок, так она зашлась истерическим смехом.
Правда, потом дали мужику восемь лет, но это потом…
В общем, наказали порок! И не один. Целых два. И шпиона посадили, и неверная жена свое схлопотала.
Кстати, Фрося мужу поначалу в Лефортово передачи носила, а как тот срок получил, так она тут же развелась.
А ламбрекен твой где?
Заступает молодой опер на дежурство. Принимает все по описи. Тщательно принимает.
— Чайник — один, графин — один, портрет — один… — Ну, и так далее.
Отдежурил. Стал сдавать новому дежурному.
Тот снова по описи: чайник — один, портрет — один, графин — один, шторы — две, ламбрекен — один.
А новый из армейских был — дотошный. Пристал:
— Где ламбрекен?
А молодой тоже в академиях не учился. Что такое ламбрекен? Хрен его знает, а в описи значится, стало быть, где-то есть. Поискал, поискал, в сейф заглянул. А в сейфе какая-то железяка ржавая лежит. Сообразил, уверенно отвечает:
— Вот, гляди, ламбрекен, — тычет пальцем в железяку. — На месте.
— Ну, я его не заметил, — армейский с любопытством повертел в руках железяку. Хочет эрудицию показать, с умным видом говорит: — у меня когда-то был ламбрекен, китайский. А этот лучше! Хороший ламбрекен, отечественного производства. Положи обратно в сейф и закрой, чтобы не пропал. Нужная штука!
* * *
Прошел месяц.
Читает раз начальник рапорт о сдаче-принятии дежурства, глазам не верит: — Хищение!
Опер, это который из армейских, докладывает: «Пропал ламбрекен, который прежде хранился в сейфе».
Как пропал? Почему он в сейфе хранился, когда должен окно украшать, горизонтально поверх шторы?
Начальник заглядывает в дежурку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20