Но поступил стандартно: небольшая брешь в кустах позволила Радзянскому произвести еще один точный выстрел в затылочную часть головы Полякова, затем еще одна пуля вошла в шею, разрушая позвонок.
Отбросив неизбежные нервные моменты, в целом Араб работал хладнокровно, без эмоций, напрочь забывая причину, по которой оказался здесь. Ее он вспомнит только после того, как окажется в безопасности и вначале проанализирует свои действия, напряженно выискивая возможные недочеты, которые могли быть не чем иным, как случайным фактором или побочным эффектом. Четко представит, что именно ловил боковым зрением и что в те короткие секунды не вызывало опасений; например, то, что пожилая чета при всем желании не могла разглядеть его, поскольку Лев по ходу движения спускался, шаг за шагом исчезая из поля зрения туристов.
А сейчас нужно уходить.
Как только третья пуля, встречая препятствие в виде позвонка и поднимая бугром кожу, вошла в шею Полякова, Радзянский выбрал единственно верный путь к отступлению - вниз, где, возможно, услышав сухие хлопки выстрелов, его поджидают охранники Полякова. Но это лучше, чем путь в сторону Тенистой - пригибаясь и уходя из зоны видимости с террасы, где продолжали завтракать несколько отдыхающих, а дальше - практически по открытой местности.
Все было бы по-другому, если бы Поляков не задержался на час с небольшим. На террасе в девять часов никого не было, Льву хватило бы времени, чтобы открыто пройти этот единственный неудобный участок и оказаться с противоположной звукам выстрелов стороны, появиться из-за кафе и, может быть, в группе зевак поспешить к месту происшествия, но не в обратном направлении - для того, чтобы на него не обратили внимания, чтобы даже приблизительное его описание не попало на стол следователя, который будет вести это дело. А потом степенно удалиться.
Но все испортило опоздание Полякова. Хотя и здесь имели место большие сомнения, включая и то, что в девять часов посетителей в кафе могло быть и больше.
А вот и заставивший ждать себя пронзительный крик вначале одной, затем другой женщины. Секунда - и к ним присоединился детский плач.
* * *
Валеев, надо отдать ему должное, едва заслышав через опущенное стекло машины хлопок первого выстрела, среагировал мгновенно: резко открыл дверь и потянул из наплечной кобуры, скрытой под пиджаком, табельный пистолет Макарова. Когда, почти сливаясь, прозвучали еще два выстрела, Дима уже обогнул «Мерседес» и ступил на первую ступеньку лестницы.
Стреляли слева, определился Валеев, в двадцати метрах впереди себя завидев тело начальника. Он не был отчаянным смельчаком, но натасканным на ствол и звук выстрела опером. Раздирая одежду, он рванул через кусты, изготовив оружие.
Араб двигался бесшумно. За собственными шагами и хриплым дыханием Валеев не услышал его. Вначале взгляд оперативника скользнул в сторону кафе, затем в обратную сторону.
Радзянский и Валеев двигались противоположными курсами. Пригибаясь, Лев слышал слева от себя нарастающий шум, который производил охранник, затем звуки стали удаляться.
Вообще-то Лев не ожидал, что охранник даже не добежит до тела начальника, в его представлении в первую очередь тот должен был оказать первую помощь или хотя бы удостовериться, что таковой не требуется. Валеева выдали кусты, через которые он с шумом продрался. Лев остановился и уже через секунду смотрел на противника в прорезь прицела.
В этот раз Араб стрелял с расстояния пятнадцати шагов, дождавшись поворота головы Валеева. Вначале две пули в грудь - в большую, нежели у головы, площадь, чтобы лишить противника маневра и спустя секунды произвести более точный выстрел.
«Ну да, это он», - сближаясь, в корчившемся на траве человеке Араб узнал рыжебородого телохранителя Полякова, который сопровождал начальника в тот день, когда между Радзянским и Поляковым состоялся единственный, но решающий разговор. Однако это не тот, который обернулся, следуя за Поляковым, определился Араб, всаживая пулю повыше левой брови Валеева.
Дима и не пытался сопротивляться, просто у него не было такой возможности. Два выстрела обожгли ему внутренности, дышать стало невозможно, и его тело опустилось на траву. Он попытался приподняться на локте, но тот скользнул по траве. Еще одна попытка, во время которой Валеев не спускал глаз с невысокого человека, стремительно сокращавшего дистанцию. Он так и не узнал Радзянского, яркая вспышка - вот и все, что увидел Дима, окунаясь в черноту.
«...Это не тот», - поймал отголосок недавней мысли Радзянский. Стало быть, он не ошибся, резонно предполагая, что и в этот раз охранников будет двое. Как поведет себя второй, не слыша громких выстрелов из табельного пистолета напарника, а только все те же сухие хлопки? Мог так же слепо рвануть вперед, мог занять выгодную позицию, перекрывая выход с территории кафе в радиусе пистолетного выстрела, мог забыть про оружие и судорожным голосом вызывать наряд милиции к месту преступления - масса вариантов. Но то, что они вели себя в качестве телохранителей совершенно бездарно, даже не проводив начальника до здания кафе, уж не говоря о том, что должны были не спускать глаз с Полякова за время завтрака, - являлось непреложным фактом.
Все-таки Валеев был один. Это стало очевидно после того, как Радзянский глянул на дорогу, осторожно и аккуратно выбравшись к обочине. Дорога шла в гору и делала резкий поворот, сейчас по ней, непрерывно предупреждая встречный транспорт звуковым сигналом, осторожно взбирался туристический автобус. На парковочной площадке стоял «Мерседес», открытой дверью обращенный в сторону наблюдателя. По всей видимости, в нем никого не было. По мере сближения, не выдавая себя, Лев все больше убеждался в этом, поскольку угол обзора постепенно менялся, открывая невидимую до этого часть салона машины.
«Где же второй?» - недоумевал Араб, бросая тело в кусты, завидев показавшийся из-за поворота еще один автобус «Икарус». Когда Лев послал последнюю пулю в голову Валеева и, сместившись от живой изгороди на десяток метров, начал спускаться, весь превратился в слух. Но ничего, абсолютно ничего подозрительного не услышал. Кроме неясного, нарастающего фона переполоха со стороны кафе и продолжающегося плача ребенка, которому передался испуг матери. Сами женщины достаточно быстро замолчали.
Лев достиг того места, откуда на несколько метров вперед просматривалась каменная лестница. Никого. Издали все четче стали доноситься встревоженные голоса; общий фон суматохи словно распался на отдельные звуки.
Дальше путь Радзянского лежал через шоссе к крутому спуску, за которым открывался засаженный тисом узкий участок, и уже за ним выход к ноздрястой скале, нависшей в десятке метров над морем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Отбросив неизбежные нервные моменты, в целом Араб работал хладнокровно, без эмоций, напрочь забывая причину, по которой оказался здесь. Ее он вспомнит только после того, как окажется в безопасности и вначале проанализирует свои действия, напряженно выискивая возможные недочеты, которые могли быть не чем иным, как случайным фактором или побочным эффектом. Четко представит, что именно ловил боковым зрением и что в те короткие секунды не вызывало опасений; например, то, что пожилая чета при всем желании не могла разглядеть его, поскольку Лев по ходу движения спускался, шаг за шагом исчезая из поля зрения туристов.
А сейчас нужно уходить.
Как только третья пуля, встречая препятствие в виде позвонка и поднимая бугром кожу, вошла в шею Полякова, Радзянский выбрал единственно верный путь к отступлению - вниз, где, возможно, услышав сухие хлопки выстрелов, его поджидают охранники Полякова. Но это лучше, чем путь в сторону Тенистой - пригибаясь и уходя из зоны видимости с террасы, где продолжали завтракать несколько отдыхающих, а дальше - практически по открытой местности.
Все было бы по-другому, если бы Поляков не задержался на час с небольшим. На террасе в девять часов никого не было, Льву хватило бы времени, чтобы открыто пройти этот единственный неудобный участок и оказаться с противоположной звукам выстрелов стороны, появиться из-за кафе и, может быть, в группе зевак поспешить к месту происшествия, но не в обратном направлении - для того, чтобы на него не обратили внимания, чтобы даже приблизительное его описание не попало на стол следователя, который будет вести это дело. А потом степенно удалиться.
Но все испортило опоздание Полякова. Хотя и здесь имели место большие сомнения, включая и то, что в девять часов посетителей в кафе могло быть и больше.
А вот и заставивший ждать себя пронзительный крик вначале одной, затем другой женщины. Секунда - и к ним присоединился детский плач.
* * *
Валеев, надо отдать ему должное, едва заслышав через опущенное стекло машины хлопок первого выстрела, среагировал мгновенно: резко открыл дверь и потянул из наплечной кобуры, скрытой под пиджаком, табельный пистолет Макарова. Когда, почти сливаясь, прозвучали еще два выстрела, Дима уже обогнул «Мерседес» и ступил на первую ступеньку лестницы.
Стреляли слева, определился Валеев, в двадцати метрах впереди себя завидев тело начальника. Он не был отчаянным смельчаком, но натасканным на ствол и звук выстрела опером. Раздирая одежду, он рванул через кусты, изготовив оружие.
Араб двигался бесшумно. За собственными шагами и хриплым дыханием Валеев не услышал его. Вначале взгляд оперативника скользнул в сторону кафе, затем в обратную сторону.
Радзянский и Валеев двигались противоположными курсами. Пригибаясь, Лев слышал слева от себя нарастающий шум, который производил охранник, затем звуки стали удаляться.
Вообще-то Лев не ожидал, что охранник даже не добежит до тела начальника, в его представлении в первую очередь тот должен был оказать первую помощь или хотя бы удостовериться, что таковой не требуется. Валеева выдали кусты, через которые он с шумом продрался. Лев остановился и уже через секунду смотрел на противника в прорезь прицела.
В этот раз Араб стрелял с расстояния пятнадцати шагов, дождавшись поворота головы Валеева. Вначале две пули в грудь - в большую, нежели у головы, площадь, чтобы лишить противника маневра и спустя секунды произвести более точный выстрел.
«Ну да, это он», - сближаясь, в корчившемся на траве человеке Араб узнал рыжебородого телохранителя Полякова, который сопровождал начальника в тот день, когда между Радзянским и Поляковым состоялся единственный, но решающий разговор. Однако это не тот, который обернулся, следуя за Поляковым, определился Араб, всаживая пулю повыше левой брови Валеева.
Дима и не пытался сопротивляться, просто у него не было такой возможности. Два выстрела обожгли ему внутренности, дышать стало невозможно, и его тело опустилось на траву. Он попытался приподняться на локте, но тот скользнул по траве. Еще одна попытка, во время которой Валеев не спускал глаз с невысокого человека, стремительно сокращавшего дистанцию. Он так и не узнал Радзянского, яркая вспышка - вот и все, что увидел Дима, окунаясь в черноту.
«...Это не тот», - поймал отголосок недавней мысли Радзянский. Стало быть, он не ошибся, резонно предполагая, что и в этот раз охранников будет двое. Как поведет себя второй, не слыша громких выстрелов из табельного пистолета напарника, а только все те же сухие хлопки? Мог так же слепо рвануть вперед, мог занять выгодную позицию, перекрывая выход с территории кафе в радиусе пистолетного выстрела, мог забыть про оружие и судорожным голосом вызывать наряд милиции к месту преступления - масса вариантов. Но то, что они вели себя в качестве телохранителей совершенно бездарно, даже не проводив начальника до здания кафе, уж не говоря о том, что должны были не спускать глаз с Полякова за время завтрака, - являлось непреложным фактом.
Все-таки Валеев был один. Это стало очевидно после того, как Радзянский глянул на дорогу, осторожно и аккуратно выбравшись к обочине. Дорога шла в гору и делала резкий поворот, сейчас по ней, непрерывно предупреждая встречный транспорт звуковым сигналом, осторожно взбирался туристический автобус. На парковочной площадке стоял «Мерседес», открытой дверью обращенный в сторону наблюдателя. По всей видимости, в нем никого не было. По мере сближения, не выдавая себя, Лев все больше убеждался в этом, поскольку угол обзора постепенно менялся, открывая невидимую до этого часть салона машины.
«Где же второй?» - недоумевал Араб, бросая тело в кусты, завидев показавшийся из-за поворота еще один автобус «Икарус». Когда Лев послал последнюю пулю в голову Валеева и, сместившись от живой изгороди на десяток метров, начал спускаться, весь превратился в слух. Но ничего, абсолютно ничего подозрительного не услышал. Кроме неясного, нарастающего фона переполоха со стороны кафе и продолжающегося плача ребенка, которому передался испуг матери. Сами женщины достаточно быстро замолчали.
Лев достиг того места, откуда на несколько метров вперед просматривалась каменная лестница. Никого. Издали все четче стали доноситься встревоженные голоса; общий фон суматохи словно распался на отдельные звуки.
Дальше путь Радзянского лежал через шоссе к крутому спуску, за которым открывался засаженный тисом узкий участок, и уже за ним выход к ноздрястой скале, нависшей в десятке метров над морем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91