– Слышь: палевые голуби… тьфу! тьфу!..
Прежде чем ехать в Кургатский завод, Блохин, конечно, завернул в Ключики к попу Андрону, с целью предварительно усовестить поднявшегося на дыбы старика, но эта миссия закончилась полной неудачей.
– Главное то, что сану твоему это самое дело не соответствует,– усовещивал Блохин упрямившегося попа.– Нужно по заповеди прощать седмижды семь раз… Так?
– Так, так,– соглашался поп Андрон.
– И мало ли есть любопытных занятий, кроме этих голубей: наливки делать, цветы разводить… да мало ли.
– Да ведь палевые голуби-то, ежовая твоя голова!.. Знать ничего не хочу; не попущусь Катаеву ни в жисть. Мне плевать, что он заводчик и миллионер… Я сам буду архиереем, только вот Маринку пристроить. А голубей я не отдам, хоть озолоти меня…
– Не дури, попище, а то хуже будет!
– А ты мне что за указчик? Плевать мне и на тебя…
– Поп, не кочевряжься!
– Знать ничего не хочу; Катаев хотел через взлом выкрасть моих голубей, и я не попущусь ему…
Одним словом, дипломат-заседатель благодаря проклятым палевым голубям попал в самое неловкое положение, между двух огней: милостивцы лезли на стену и ничего слушать не хотели. Блохин прожил в Кургатском заводе целый день и ничего не мог добиться от Евграфа Павлыча; дело выходило совсем дрянь, если бы не утешила немного Матильда Карловна, пообещавшая, со своей стороны, сделать все, чтобы помирить Евграфа Павлыча с попом.
– Будьте благодетельницей, матушка Матильда Карловна,– умолял Блохин, целуя с умилением немкину руку.– Ведь это что же такое будет? Евграфу Павлычу достанется, да и попу дадут по шапке… Я теперь даже совсем презираю самое это слово: голубь!
Прикинувшись сторонницей мира, Матильда Карловна выведала от Блохина решительно все, что ей нужно было знать, и осталась очень довольна положением дел.
«Дело начато, теперь нужно придумать что-нибудь дальше,– думала Матильда Карловна, провожая заседателя восвояси.– Начато хорошо, надо и кончить хорошо».
VIII
Хотя Евграф Павлыч и принялся за дело горячо, но он мог каждую минуту остынуть: на него ни в чем нельзя было полагаться. А пока дело о краже голубей таскалось бы по разным судам и палатам, барин успел бы и совсем забыть о нем. На другой же день после отъезда Блохина, за обедом, Матильда Карловна спросила Евграфа Павлыча:
– А как вы насчет голубей?
– Да, пожалуй, они, Мотя, уж мне и надоели, черт с нимн совсем!
– Напрасно…
– Ничего не поделаешь с попом, войной не пойдешь.
– Можно и без войны.
– Это как?
– Да очень просто: набрать ястребов-голубятников и напустить на поповских палевых голубей.
– Та-та-та… в самом деле, как это мне самому не пришло в голову! Мотя, да ты у меня молодец… Мы настоящую соколиную охоту устроим на попа. Ха-ха!.. Мотенька, голубушка, что же ты мне раньше-то ничего не сказала? Пусть Блохин посмотрит, какую мы обедню отслужим попу… Ну, и штука только. Сейчас же позвать ко мне Федьку и Гуньку…
Дело опять закипело; Гунька и Федька отправились сейчас же в одну башкирскую деревушку за ястребами. До деревни было верст сто с лишком, и через полтора суток верные слуги вернулись с пятью совсем выношенными ястребами, да кстати захватили с собой и башкира, хозяина ястребов. Предварительно было сделано несколько опытов над простыми голубямисизяками; брошенные в воздух ястребы производили настоящие чудеса, так что Евграф Павлыч остался совершенно доволен ястребиной охотой и вперед потирал руки от удовольствия.
– Лихо взвеселим попа,– заявлял Федька, который тоже был рад насолить драчуну.– Будет настоящая потеха.
Чтобы повести дело наверняка, через особенных посланцев было узнано во всех подробностях, как и когда поп Андрон гоняет своих палевых голубей. Оказалось, что старик сильно сторожился и в ожидании нечаянного нападения ставил на опасных пунктах особых караульных.
– А мы все-таки его утешим,– смеялся Евграф Павлыч над попом Андроном.– Пусть караулит, а мы ему ястребочков поднесем: как пить дадим палевым голубкам.
Выбрали летнее туманное утро, и еще затемно по направлению к Ключикам выехала из Кургатского завода настоящая охота: восемь вершников с Евграфом Павлычем во главе. Решено было накрыть попа с голубями как раз в тот момент, когда он делал раннюю гонку. Сам Евграф Павлыч ехал верхом на любимой соловой кобыле, за ним по пятам следовали на гнедых киргизах Гунька и Федька; башкир с ястребами составлял центр экспедиции, которая замыкалась четырьмя охотниками, прихваченными на всякий случай.
Начинало светать, то есть восточная сторона неба сделалась серой, потом побелела, и только мало-помалу через эту предрассветную, белесоватую мглу начали сквозить розовые тона занимавшейся зари. Дорога шла большею частью по берегу цветущего Кургата, задернутого теперь сплошной туманной пеленой. Лошади фыркали и звонко били копытами укатанную вемлю; в ближайших речных кустах заливалась какая-то невидимая птичка, радовавшаяся всем своим маленьким сердцем наступавшему дню. Евграф Павлыч давно не ездил верхом и теперь сидел на мягком туркменском седле, как мешок; ему сильно дремалось и дорога казалась бесконечной.
«Уж уважим попа»,– думал он, зевая.
Гунька тоже, грешным делом, клевал носом в седле, хотя каждый раз бодрился и вытягивался, как встрепанный, чтобы барин не заметил оплошки; он думал о черноволосой, смуглой Анне, которую давно присмотрел себе в жены и о которой не смел заикнуться барину, чтобы не испортить дела. Немка обещала женить, если Гунька будет служить верой и правдой. Зачем ехал барин в Ключики и кто натравил его на попа Андрона, Гунька отлично знал, но молчал, как пень. Ехавший рядом с ним Федька тихо посвистывал и ежил плечи от холода; ему хотелось спать, но перспектива насолить попу Андрону заставляла его улыбаться. Иногда перед ним вставала Марина, о которой он скучал. Увидит он ее сегодня или нет? Не таковская девка, чтобы испугалась отца, но черт ее знает: девичья память короткая, до порога.
Не доезжая с полверсты до Ключиков, Евграф Павлыч послал одного из охотников узнать, что делается в поповском доме. Посланный вернулся через полчаса и доложил, что у попа гости играют в карты.
– Отлично,– проговорил Евграф Павлыч и отправился в деревню в сопровождении ястребятника-башкира и Федьки.
Гунька с охотниками был отряжен в обход поповского дома и по первому сигналу должен был спешить на выручку.
– Лучше всего, если вы незаметно заберетесь в поповский сад,– командовал барин,– но боже вас сохрани попасться попу на глаза: всю шкуру спущу нагайками…
На всякий случай Гуньке был дан тоже ястреб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Прежде чем ехать в Кургатский завод, Блохин, конечно, завернул в Ключики к попу Андрону, с целью предварительно усовестить поднявшегося на дыбы старика, но эта миссия закончилась полной неудачей.
– Главное то, что сану твоему это самое дело не соответствует,– усовещивал Блохин упрямившегося попа.– Нужно по заповеди прощать седмижды семь раз… Так?
– Так, так,– соглашался поп Андрон.
– И мало ли есть любопытных занятий, кроме этих голубей: наливки делать, цветы разводить… да мало ли.
– Да ведь палевые голуби-то, ежовая твоя голова!.. Знать ничего не хочу; не попущусь Катаеву ни в жисть. Мне плевать, что он заводчик и миллионер… Я сам буду архиереем, только вот Маринку пристроить. А голубей я не отдам, хоть озолоти меня…
– Не дури, попище, а то хуже будет!
– А ты мне что за указчик? Плевать мне и на тебя…
– Поп, не кочевряжься!
– Знать ничего не хочу; Катаев хотел через взлом выкрасть моих голубей, и я не попущусь ему…
Одним словом, дипломат-заседатель благодаря проклятым палевым голубям попал в самое неловкое положение, между двух огней: милостивцы лезли на стену и ничего слушать не хотели. Блохин прожил в Кургатском заводе целый день и ничего не мог добиться от Евграфа Павлыча; дело выходило совсем дрянь, если бы не утешила немного Матильда Карловна, пообещавшая, со своей стороны, сделать все, чтобы помирить Евграфа Павлыча с попом.
– Будьте благодетельницей, матушка Матильда Карловна,– умолял Блохин, целуя с умилением немкину руку.– Ведь это что же такое будет? Евграфу Павлычу достанется, да и попу дадут по шапке… Я теперь даже совсем презираю самое это слово: голубь!
Прикинувшись сторонницей мира, Матильда Карловна выведала от Блохина решительно все, что ей нужно было знать, и осталась очень довольна положением дел.
«Дело начато, теперь нужно придумать что-нибудь дальше,– думала Матильда Карловна, провожая заседателя восвояси.– Начато хорошо, надо и кончить хорошо».
VIII
Хотя Евграф Павлыч и принялся за дело горячо, но он мог каждую минуту остынуть: на него ни в чем нельзя было полагаться. А пока дело о краже голубей таскалось бы по разным судам и палатам, барин успел бы и совсем забыть о нем. На другой же день после отъезда Блохина, за обедом, Матильда Карловна спросила Евграфа Павлыча:
– А как вы насчет голубей?
– Да, пожалуй, они, Мотя, уж мне и надоели, черт с нимн совсем!
– Напрасно…
– Ничего не поделаешь с попом, войной не пойдешь.
– Можно и без войны.
– Это как?
– Да очень просто: набрать ястребов-голубятников и напустить на поповских палевых голубей.
– Та-та-та… в самом деле, как это мне самому не пришло в голову! Мотя, да ты у меня молодец… Мы настоящую соколиную охоту устроим на попа. Ха-ха!.. Мотенька, голубушка, что же ты мне раньше-то ничего не сказала? Пусть Блохин посмотрит, какую мы обедню отслужим попу… Ну, и штука только. Сейчас же позвать ко мне Федьку и Гуньку…
Дело опять закипело; Гунька и Федька отправились сейчас же в одну башкирскую деревушку за ястребами. До деревни было верст сто с лишком, и через полтора суток верные слуги вернулись с пятью совсем выношенными ястребами, да кстати захватили с собой и башкира, хозяина ястребов. Предварительно было сделано несколько опытов над простыми голубямисизяками; брошенные в воздух ястребы производили настоящие чудеса, так что Евграф Павлыч остался совершенно доволен ястребиной охотой и вперед потирал руки от удовольствия.
– Лихо взвеселим попа,– заявлял Федька, который тоже был рад насолить драчуну.– Будет настоящая потеха.
Чтобы повести дело наверняка, через особенных посланцев было узнано во всех подробностях, как и когда поп Андрон гоняет своих палевых голубей. Оказалось, что старик сильно сторожился и в ожидании нечаянного нападения ставил на опасных пунктах особых караульных.
– А мы все-таки его утешим,– смеялся Евграф Павлыч над попом Андроном.– Пусть караулит, а мы ему ястребочков поднесем: как пить дадим палевым голубкам.
Выбрали летнее туманное утро, и еще затемно по направлению к Ключикам выехала из Кургатского завода настоящая охота: восемь вершников с Евграфом Павлычем во главе. Решено было накрыть попа с голубями как раз в тот момент, когда он делал раннюю гонку. Сам Евграф Павлыч ехал верхом на любимой соловой кобыле, за ним по пятам следовали на гнедых киргизах Гунька и Федька; башкир с ястребами составлял центр экспедиции, которая замыкалась четырьмя охотниками, прихваченными на всякий случай.
Начинало светать, то есть восточная сторона неба сделалась серой, потом побелела, и только мало-помалу через эту предрассветную, белесоватую мглу начали сквозить розовые тона занимавшейся зари. Дорога шла большею частью по берегу цветущего Кургата, задернутого теперь сплошной туманной пеленой. Лошади фыркали и звонко били копытами укатанную вемлю; в ближайших речных кустах заливалась какая-то невидимая птичка, радовавшаяся всем своим маленьким сердцем наступавшему дню. Евграф Павлыч давно не ездил верхом и теперь сидел на мягком туркменском седле, как мешок; ему сильно дремалось и дорога казалась бесконечной.
«Уж уважим попа»,– думал он, зевая.
Гунька тоже, грешным делом, клевал носом в седле, хотя каждый раз бодрился и вытягивался, как встрепанный, чтобы барин не заметил оплошки; он думал о черноволосой, смуглой Анне, которую давно присмотрел себе в жены и о которой не смел заикнуться барину, чтобы не испортить дела. Немка обещала женить, если Гунька будет служить верой и правдой. Зачем ехал барин в Ключики и кто натравил его на попа Андрона, Гунька отлично знал, но молчал, как пень. Ехавший рядом с ним Федька тихо посвистывал и ежил плечи от холода; ему хотелось спать, но перспектива насолить попу Андрону заставляла его улыбаться. Иногда перед ним вставала Марина, о которой он скучал. Увидит он ее сегодня или нет? Не таковская девка, чтобы испугалась отца, но черт ее знает: девичья память короткая, до порога.
Не доезжая с полверсты до Ключиков, Евграф Павлыч послал одного из охотников узнать, что делается в поповском доме. Посланный вернулся через полчаса и доложил, что у попа гости играют в карты.
– Отлично,– проговорил Евграф Павлыч и отправился в деревню в сопровождении ястребятника-башкира и Федьки.
Гунька с охотниками был отряжен в обход поповского дома и по первому сигналу должен был спешить на выручку.
– Лучше всего, если вы незаметно заберетесь в поповский сад,– командовал барин,– но боже вас сохрани попасться попу на глаза: всю шкуру спущу нагайками…
На всякий случай Гуньке был дан тоже ястреб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18