Тихий жилой район, и если поставить машину там, будут видны все проезжающие по Олд-Пекос. А сам он, наоборот, будет иметь нормальный вид в потоке проезжающих машин.
Да, это подходит. Фонари есть на Олд-Пекос, на Ист-Люпита их нет. Сидя в темноте и прожевывая бургер с картошкой, потребляя для бодрости кофеин в виде колы и кофе, он сосредоточился на освещенном гребне холма. Какое-то время фары проезжавших машин здорово мешали. Когда машина проезжала, Ромеро всматривался в интересующий участок дороги, но только успевали глаза привыкнуть, проезжали новые фары, и он опять всматривался, не выбросили ли чего из машины. Правая рука лежала на ключе зажигания — чтобы сразу повернуть ключ и врубить передачу, правая нога готова была нажать на газ. Для передышки он включал радио на пятнадцатиминутные промежутки, осторожно, чтобы не посадить аккумулятор. Теперь машины проезжали редко, следить за дорогой стало проще. Но после одиннадцати и передачи новостей, в которой главным событием был пожар в квартале магазинов Де Варгас, он понял недостаток своего плана. Кофеин. Напряжение от наблюдения за дорогой.
Ему нужно было в уборную.
Но он же там был, когда закупал еду.
Это было тогда. А с тех пор ты выпил два двойных кофе.
Ну, я же должен был, чтобы не заснуть...
Он поежился. Напряг мышцы живота. Можно было бы облегчиться в контейнер от напитка, но он их все смял и засунул в пакет, где были раньше бургер и картошка. Пузырь ныл. Фары ехали мимо. Обуви никто не выбрасывал. Ромеро повернул ключ зажигания, включил фары и погнал к ближайшей общественной уборной на Сент-Майкл-Драйв у круглосуточной бензоколонки, поскольку почти все рестораны и закусочные закрывались в одиннадцать тридцать.
Когда он вернулся обратно, на дороге лежали два ковбойских сапога.
* * *
— Час ночи почти! Почему ты так поздно?
Ромеро рассказал жене насчет обуви.
— Обувь? Ты с ума сошел?!
— У тебя вообще ничего любопытства не вызывает?
— Вызывает. Сейчас мне очень любопытно, считаешь ли ты меня действительно такой дурой, чтобы я поверила, будто ты действительно приехал домой так поздно из-за пары найденных на дороге обносков. Любовницу себе завел?
* * *
— Вид у тебя неважный, — сказал сержант.
Ромеро безнадежно пожал плечами.
— Всю ночь где-то веселился?
— Если бы.
Сержант стал серьезным.
— Опять дома неприятности?
Ромеро чуть не рассказал ему все как было, но, вспомнив безразличие, которое проявил тогда сержант, понял, что особого сочувствия здесь не получит. Скорее наоборот.
— Да, опять.
В конце концов, надо признать, его поступки этой ночью были несколько странными. Тратить личное время на сидение в машине три часа в ожидании... чего? Если шутник хочет продолжать бросать ботинки на дорогу, так что? Пусть тратит на это свое время. Чего же я буду тратить свое, чтобы его поймать? Хватает настоящих преступлений, которые надо раскрывать. И что я ему предъявлю, если поймаю? Выброс мусора в неположенном месте?
Всю свою смену Ромеро предпринимал определенные усилия, чтобы не оказаться возле Олд-Пекос. Пару раз за длинный день, допрашивая свидетелей нападения, взлома, карманной кражи или скверной аварии на Пасео-де-Перальта, он бывал близок к тому, чтобы завернуть на Олд-Пекос по пути с происшествия на происшествие, но нарочно выбирал другой путь. Время менять привычки, сказал он себе. Время сосредоточиться на том, что в самом деле важно.
В конце смены его сморил недосып предыдущей ночи. С работы он ехал вымотанный. Надеясь на тихий домашний вечер, он ехал в плотном потоке сквозь пыль нескончаемого строительства на Герильос-Роуд, доехал до федеральной дороги 25 и свернул на север. Закат подсветил горы Сангре-де-Кристо кровью — когда-то за этот цвет они и получили название от первых испанских колонистов. «Через полчаса задеру ноги вверх и открою пиво», — подумал Ромеро. Проехал развилку с Сент-Фран-сис-Драйв. Знак подсказал ему, что следующий поворот — Олд-Пекос, через две мили. Он выбросил это из головы, продолжая любоваться закатом, представил себе предстоящее пиво и включил радио. Сводка погоды сообщила, что сегодня максимальная температура была семьдесят пять, что обычно для середины мая, но наступает холодный фронт, и ночная температура упадет до сорока градусов с возможными заморозками в низинах. Диктор предложил укрыть все недавно приобретенные нежные растения. Обычно морозов не бывает после 15 мая, но...
Ромеро свернул на Олд-Пекос.
А какого черта, в самом деле? Просто посмотреть и удовлетворить собственное любопытство. Кому от этого вред? Въезжая на холм, он с удивлением заметил, что сердце у него колотится чуть быстрее. Он что, рассчитывает найти еще ботинки? Или его беспокоит, что он целый день болтался поблизости и не нашел времени проверить? Появился гребень холма, и у Ромеро сперло в груди дыхание. Он сделал глубокий вдох...
И медленно выдохнул, заметив, что на дороге ничего нет. Вот так, сказал он себе. Это стоило того, чтобы сделать крюк. Я доказал себе, что зря потратил бы время, если бы заехал сюда во время дежурства. Теперь можно ехать домой, и не будет грызть неутоленное любопытство.
Но дома, пока они с женой смотрели телевизор и ели жареных цыплят (сын был где-то с друзьями), Ромеро было неспокойно. Он никак не мог избавиться от мысли, что тот, кто выбрасывал ботинки, снова будет это делать. Так что же, этот паразит меня перехитрил? Тебя? Ты о чем? Он же понятия не имеет, кто ты такой. Ладно, тогда он думает, что перехитрил того, кто подбирал ботинки. Что в лоб, что по лбу.
Пиво, которое так предвкушал Ромеро, показалось ему водой.
* * *
Конечно же, на следующее утро, черт бы его взял, вдоль разделительной линии валялась пара кожаных женских туфель в пяти ярдах друг от друга. Хмурый Ромеро блокировал утреннее движение и сунул их в багажник к остальным. «Так где же этот хмырь берет всю эту обувь? — спросил себя Ромеро. — Туфли почти новые. И мокасины, которые я подобрал, тоже. Кто же выбросит новую обувь, даже ради дурацкой шутки?»
В конце дня Ромеро позвонил жене и сказал:
— Сегодня задержусь на работе. У нас один человек по болезни не вышел на вечернюю смену, я его заменю.
Он подогнал кое-какую бумажную работу, потом съездил в ближайшую «Пицца-хат» и купил среднего размера «пепперони» с грибами и маслинами навынос. Еще взял большую колу и два больших кофе, но на этот раз, усвоив прошлый урок, запасся галопной емкостью для облегчения. Кроме того, прихватил с собой транзистор с наушниками, чтобы слушать радио и не думать о подсаживании аккумулятора.
Уверенный, что ничего не забыл, он поехал к своему посту. В Санта-Фе тоже есть грунтовые дороги, и Ист-Люпита — одна из них. Окруженная кустами сумаха и оливковыми деревьями, она шла среди редких глинобитных домов, и движение на ней было очень слабое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Да, это подходит. Фонари есть на Олд-Пекос, на Ист-Люпита их нет. Сидя в темноте и прожевывая бургер с картошкой, потребляя для бодрости кофеин в виде колы и кофе, он сосредоточился на освещенном гребне холма. Какое-то время фары проезжавших машин здорово мешали. Когда машина проезжала, Ромеро всматривался в интересующий участок дороги, но только успевали глаза привыкнуть, проезжали новые фары, и он опять всматривался, не выбросили ли чего из машины. Правая рука лежала на ключе зажигания — чтобы сразу повернуть ключ и врубить передачу, правая нога готова была нажать на газ. Для передышки он включал радио на пятнадцатиминутные промежутки, осторожно, чтобы не посадить аккумулятор. Теперь машины проезжали редко, следить за дорогой стало проще. Но после одиннадцати и передачи новостей, в которой главным событием был пожар в квартале магазинов Де Варгас, он понял недостаток своего плана. Кофеин. Напряжение от наблюдения за дорогой.
Ему нужно было в уборную.
Но он же там был, когда закупал еду.
Это было тогда. А с тех пор ты выпил два двойных кофе.
Ну, я же должен был, чтобы не заснуть...
Он поежился. Напряг мышцы живота. Можно было бы облегчиться в контейнер от напитка, но он их все смял и засунул в пакет, где были раньше бургер и картошка. Пузырь ныл. Фары ехали мимо. Обуви никто не выбрасывал. Ромеро повернул ключ зажигания, включил фары и погнал к ближайшей общественной уборной на Сент-Майкл-Драйв у круглосуточной бензоколонки, поскольку почти все рестораны и закусочные закрывались в одиннадцать тридцать.
Когда он вернулся обратно, на дороге лежали два ковбойских сапога.
* * *
— Час ночи почти! Почему ты так поздно?
Ромеро рассказал жене насчет обуви.
— Обувь? Ты с ума сошел?!
— У тебя вообще ничего любопытства не вызывает?
— Вызывает. Сейчас мне очень любопытно, считаешь ли ты меня действительно такой дурой, чтобы я поверила, будто ты действительно приехал домой так поздно из-за пары найденных на дороге обносков. Любовницу себе завел?
* * *
— Вид у тебя неважный, — сказал сержант.
Ромеро безнадежно пожал плечами.
— Всю ночь где-то веселился?
— Если бы.
Сержант стал серьезным.
— Опять дома неприятности?
Ромеро чуть не рассказал ему все как было, но, вспомнив безразличие, которое проявил тогда сержант, понял, что особого сочувствия здесь не получит. Скорее наоборот.
— Да, опять.
В конце концов, надо признать, его поступки этой ночью были несколько странными. Тратить личное время на сидение в машине три часа в ожидании... чего? Если шутник хочет продолжать бросать ботинки на дорогу, так что? Пусть тратит на это свое время. Чего же я буду тратить свое, чтобы его поймать? Хватает настоящих преступлений, которые надо раскрывать. И что я ему предъявлю, если поймаю? Выброс мусора в неположенном месте?
Всю свою смену Ромеро предпринимал определенные усилия, чтобы не оказаться возле Олд-Пекос. Пару раз за длинный день, допрашивая свидетелей нападения, взлома, карманной кражи или скверной аварии на Пасео-де-Перальта, он бывал близок к тому, чтобы завернуть на Олд-Пекос по пути с происшествия на происшествие, но нарочно выбирал другой путь. Время менять привычки, сказал он себе. Время сосредоточиться на том, что в самом деле важно.
В конце смены его сморил недосып предыдущей ночи. С работы он ехал вымотанный. Надеясь на тихий домашний вечер, он ехал в плотном потоке сквозь пыль нескончаемого строительства на Герильос-Роуд, доехал до федеральной дороги 25 и свернул на север. Закат подсветил горы Сангре-де-Кристо кровью — когда-то за этот цвет они и получили название от первых испанских колонистов. «Через полчаса задеру ноги вверх и открою пиво», — подумал Ромеро. Проехал развилку с Сент-Фран-сис-Драйв. Знак подсказал ему, что следующий поворот — Олд-Пекос, через две мили. Он выбросил это из головы, продолжая любоваться закатом, представил себе предстоящее пиво и включил радио. Сводка погоды сообщила, что сегодня максимальная температура была семьдесят пять, что обычно для середины мая, но наступает холодный фронт, и ночная температура упадет до сорока градусов с возможными заморозками в низинах. Диктор предложил укрыть все недавно приобретенные нежные растения. Обычно морозов не бывает после 15 мая, но...
Ромеро свернул на Олд-Пекос.
А какого черта, в самом деле? Просто посмотреть и удовлетворить собственное любопытство. Кому от этого вред? Въезжая на холм, он с удивлением заметил, что сердце у него колотится чуть быстрее. Он что, рассчитывает найти еще ботинки? Или его беспокоит, что он целый день болтался поблизости и не нашел времени проверить? Появился гребень холма, и у Ромеро сперло в груди дыхание. Он сделал глубокий вдох...
И медленно выдохнул, заметив, что на дороге ничего нет. Вот так, сказал он себе. Это стоило того, чтобы сделать крюк. Я доказал себе, что зря потратил бы время, если бы заехал сюда во время дежурства. Теперь можно ехать домой, и не будет грызть неутоленное любопытство.
Но дома, пока они с женой смотрели телевизор и ели жареных цыплят (сын был где-то с друзьями), Ромеро было неспокойно. Он никак не мог избавиться от мысли, что тот, кто выбрасывал ботинки, снова будет это делать. Так что же, этот паразит меня перехитрил? Тебя? Ты о чем? Он же понятия не имеет, кто ты такой. Ладно, тогда он думает, что перехитрил того, кто подбирал ботинки. Что в лоб, что по лбу.
Пиво, которое так предвкушал Ромеро, показалось ему водой.
* * *
Конечно же, на следующее утро, черт бы его взял, вдоль разделительной линии валялась пара кожаных женских туфель в пяти ярдах друг от друга. Хмурый Ромеро блокировал утреннее движение и сунул их в багажник к остальным. «Так где же этот хмырь берет всю эту обувь? — спросил себя Ромеро. — Туфли почти новые. И мокасины, которые я подобрал, тоже. Кто же выбросит новую обувь, даже ради дурацкой шутки?»
В конце дня Ромеро позвонил жене и сказал:
— Сегодня задержусь на работе. У нас один человек по болезни не вышел на вечернюю смену, я его заменю.
Он подогнал кое-какую бумажную работу, потом съездил в ближайшую «Пицца-хат» и купил среднего размера «пепперони» с грибами и маслинами навынос. Еще взял большую колу и два больших кофе, но на этот раз, усвоив прошлый урок, запасся галопной емкостью для облегчения. Кроме того, прихватил с собой транзистор с наушниками, чтобы слушать радио и не думать о подсаживании аккумулятора.
Уверенный, что ничего не забыл, он поехал к своему посту. В Санта-Фе тоже есть грунтовые дороги, и Ист-Люпита — одна из них. Окруженная кустами сумаха и оливковыми деревьями, она шла среди редких глинобитных домов, и движение на ней было очень слабое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15