Они, эти басни, навечно застрянут в глотках глупцов и невежд всех эпох, которые не смогут избавиться от тебя, сколько бы они тебя не казнили. Даже если бы каждый день они казнили поэта, который кричит им в лицо правду, корчась от боли и от собственного несовершенства, – даже и тогда они не смогли бы заткнуть всем рот. Ибо пока существуют на свете поэты, я, Мнемозина, богиня памяти, и мои вечные Музы будем диктовать им в тиши бессмертные строки, которые уже никто не сможет забыть. Ты вечен, Эзоп, и о тебе будут помнить всегда!
Э з о п (жалобно). Я немощен, Мнемозина!
М н е м о з и н а. Нет, ты силен, как никто другой. И это неправда, что ты, как та лиса из эзоповой басни, не смог сорвать с лозы свою кисть винограда. Это не так, Эзоп, ибо ты в конце-концов все же сорвал ее, написав свои бессмертные строки. А все остальное: любовь женщин, нормальный человеческий облик, семья, дети, спокойная мещанская жизнь, лишенная бурь и страстей, – оставь все это другим. Не будь слишком жадным, надо же и им, несчастным, иметь хоть что-то, ведь тогда у них не останется вообще ничего. А это, согласись, будет несправедливо.
Э з о п (сквозь слезы). Так ты считаешь, что моя жизнь все-таки удалась, и я все же сорвал с лозы эту проклятую виноградную гроздь?
М н е м о з и н а (тоже сквозь слезы). Да, мой Эзоп, да, твоя жизнь удалась, и ты, вопреки всему, все же сорвал с лозы эту чертову виноградную гроздь. А потому я удаляюсь с уверенностью, что помогла тебе всем, чем только могла, и полностью сыграла свою роль водителя Муз. Мы, мой Эзоп, были достойной парой на этой сцене под названием жизнь. Прощай, и не бойся того, что будет завтра. Любимцу богов не следует бояться уже ничего. Будь тверд в своих убеждениях, и боги не оставят тебя никогда!
Целует его в голову, медленно отходит назад, исчезает во тьме .
Э з о п некоторое время стоит на коленях, потом поднимается, и смотрит в ту сторону, куда ушла М н е м о з и н а.
Появляется п и ф и я.
Э з о п (отшатываясь назад). Это ты? Но зачем, для чего смущаешь ты дух баснописца Эзопа? Разве мало тебе того, что завтра меня казнят, что еще хочешь напророчить мне ты, черная ведьма?
П и ф и я (зловещим голосом).
Белые мухи,
Черные вороны,
Вейтесь над нами,
Кружитесь в веселье!
Пойте победную песнь
Свету, любви, божеству!
Бог светоносный придет,
Кровью испачкан весь рот,
Смерть осквернителя ждет,
Враг от судьбы не уйдет!
Тянутся нити судьбы,
Прялка чуть слышно жужжит,
Скоро окончится срок,
Кровью умоется бог.
Бог светоносной судьбы,
Бог небывалых затей,
Будут дарованы всем
Радость, печали и смерть.
Белые мухи,
Черные вороны,
Вейтесь над нами,
Кружитесь в веселье!
Пойте победную песнь
Свету, любви, божеству!
Бог светоносный придет,
Кровью испачкан весь рот,
Смерть осквернителя ждет,
Враг от судьбы не уйдет!
Умолкает, исчезает в темноте.
Э з о п падает на пол, и лежит неподвижно, вытянув вперед руки.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Утро. Ровная площадка в горах рядом с храмом Аполлона, заканчивающаяся отвесным обрывом. Сбоку слева – новое святилище Мнемозины. Перед храмом треножник, рядом с ним одетая в черное п и ф и я и ж р е ц ы в белых хламидах. Вокруг – т о л п а д е л ь ф и й ц е в, среди них Х е р е й и К о р и н н а с неизменной уже царской короной на голове и в таком же царственном одеянии; здесь же – ч л е н ы А р е о п а г а. В т о л п е то тут, то там мелькает лицо А п о л л о н а. Среди т о л п ы неподвижная М н е м о з и н а в траурном одеянии, похожая на обыкновенную женщину. Рядом с треножником – закованный в цепи Э з о п и молчаливая с т р а ж а.
П е р в ы й м у ж ч и н а. Смотри-ка, весь город собрался посмотреть на казнь этого нечестивца. Давненько не было у нас такого веселого зрелища. Живем, как мухи, от одной кормежки – до другой, от одной подачки, которую выносят нам жрецы Аполлона – до следующей, а в перерывах подохнуть можно от скуки. Нет, что ни говори, а хорошо, что к нам приехал этот нахал, оказавшийся закоренелым преступником. Хорошая казнь на рассвете – это как раз то, что нужно, чтобы немного взбодриться,
В т о р о й м у ж ч и н а. Твоя правда, приятель, живем мы здесь скверно и грязно, обслуживаем заезжих туристов, и ничего, кроме подачек от них, сроду не видим. Разве что бабы какие-нибудь подерутся на рынке, да пифия произнесет свое очередное проклятие, которое, впрочем, никто не сможет истолковать, – вот и все здешние развлечения. Для такого темного города, как наш, казнь иностранца – это истинное спасение, хоть и говорят, что после нее нас постигнут страшные бедствия.
П е р в ы й м у ж ч и н а. Пусть лучше постигнут бедствия, зато немножко взбодримся, и не будем ходить по городу, как сонные мухи,
В т о р о й м у ж ч и н а. Твоя правда, приятель, хорошая казнь – это как свежий ветер, подувший с гор, и надувающий паруса неподвижного корабля!
П е р в а я ж е н щ и н а. Ага, попался, голубчик! Сейчас тебя четвертуют и зальют внутренности кипящим свинцом! Будешь знать, как порочить Дельфы перед всей остальной Грецией!
В т о р а я ж е н щ и н а. Да нет, вовсе не четвертуют, а колесуют, а потом повесят на потеху честного народа, чтобы помнил, собака, как писать свои наглые байки! Тоже мне, поразвелось грамотных умников, вот они и разъезжают из города в город, да смущают простой народ, а сами, поставь их на рынке торговать в рыбном ряду, за целый день не заработают и гроша!
П е р в а я ж е н щ и н а. Да уж, такому умнику обсчитать да обвесить кого-нибудь, все равно, что обидеть маму родную. Понастроили университетов, и плодят в них недоносков, а как дойдет дело до драки, да выяснения отношений, то никого из них и близко не будет, кроме разве твоей наглой рожи.
В т о р а я ж е н щ и н а. Ах, это у меня наглая рожа?! Да ты на себя посмотри, старая склочница, ведь у тебя, если честно сказать, и рожи-то вовсе нет, а одно сплошное нахальство!
П е р в а я ж е н щ и н а. Это у меня сплошное нахальство? ах ты, змея подколодная, ах ты, шлюха базарная! вот тебе, вот тебе, получай, старая перечница!
Молча возятся на земле, стараясь выцарапать друг другу глаза и вырвать как можно больше волос.
К р и к и в т о л п е. Пора начинать! Пора начинать! Солнце уже взошло, а мы еще ничего не увидели! Начинайте казнь, а не то мы сами казним этого недоноска!
П р е д с е д а т е л ь А р е о п а г а (поднимая кверху руку) . Тише, жители Дельф, тише, всему свое время. Мы еще не зачитали обвинительное заключение, и пифия еще не произнесла своего очередного проклятия а без этого нельзя казнить человека, пусть он хоть трижды клятвопреступник и богохулец. Быстро, граждане дельфийцы, только мухи роятся на тех кусках жирной падали, что получаете вы ежедневно от жрецов Аполлона. Имейте терпение, и вы дождетесь того, чего так страстно желаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Э з о п (жалобно). Я немощен, Мнемозина!
М н е м о з и н а. Нет, ты силен, как никто другой. И это неправда, что ты, как та лиса из эзоповой басни, не смог сорвать с лозы свою кисть винограда. Это не так, Эзоп, ибо ты в конце-концов все же сорвал ее, написав свои бессмертные строки. А все остальное: любовь женщин, нормальный человеческий облик, семья, дети, спокойная мещанская жизнь, лишенная бурь и страстей, – оставь все это другим. Не будь слишком жадным, надо же и им, несчастным, иметь хоть что-то, ведь тогда у них не останется вообще ничего. А это, согласись, будет несправедливо.
Э з о п (сквозь слезы). Так ты считаешь, что моя жизнь все-таки удалась, и я все же сорвал с лозы эту проклятую виноградную гроздь?
М н е м о з и н а (тоже сквозь слезы). Да, мой Эзоп, да, твоя жизнь удалась, и ты, вопреки всему, все же сорвал с лозы эту чертову виноградную гроздь. А потому я удаляюсь с уверенностью, что помогла тебе всем, чем только могла, и полностью сыграла свою роль водителя Муз. Мы, мой Эзоп, были достойной парой на этой сцене под названием жизнь. Прощай, и не бойся того, что будет завтра. Любимцу богов не следует бояться уже ничего. Будь тверд в своих убеждениях, и боги не оставят тебя никогда!
Целует его в голову, медленно отходит назад, исчезает во тьме .
Э з о п некоторое время стоит на коленях, потом поднимается, и смотрит в ту сторону, куда ушла М н е м о з и н а.
Появляется п и ф и я.
Э з о п (отшатываясь назад). Это ты? Но зачем, для чего смущаешь ты дух баснописца Эзопа? Разве мало тебе того, что завтра меня казнят, что еще хочешь напророчить мне ты, черная ведьма?
П и ф и я (зловещим голосом).
Белые мухи,
Черные вороны,
Вейтесь над нами,
Кружитесь в веселье!
Пойте победную песнь
Свету, любви, божеству!
Бог светоносный придет,
Кровью испачкан весь рот,
Смерть осквернителя ждет,
Враг от судьбы не уйдет!
Тянутся нити судьбы,
Прялка чуть слышно жужжит,
Скоро окончится срок,
Кровью умоется бог.
Бог светоносной судьбы,
Бог небывалых затей,
Будут дарованы всем
Радость, печали и смерть.
Белые мухи,
Черные вороны,
Вейтесь над нами,
Кружитесь в веселье!
Пойте победную песнь
Свету, любви, божеству!
Бог светоносный придет,
Кровью испачкан весь рот,
Смерть осквернителя ждет,
Враг от судьбы не уйдет!
Умолкает, исчезает в темноте.
Э з о п падает на пол, и лежит неподвижно, вытянув вперед руки.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Утро. Ровная площадка в горах рядом с храмом Аполлона, заканчивающаяся отвесным обрывом. Сбоку слева – новое святилище Мнемозины. Перед храмом треножник, рядом с ним одетая в черное п и ф и я и ж р е ц ы в белых хламидах. Вокруг – т о л п а д е л ь ф и й ц е в, среди них Х е р е й и К о р и н н а с неизменной уже царской короной на голове и в таком же царственном одеянии; здесь же – ч л е н ы А р е о п а г а. В т о л п е то тут, то там мелькает лицо А п о л л о н а. Среди т о л п ы неподвижная М н е м о з и н а в траурном одеянии, похожая на обыкновенную женщину. Рядом с треножником – закованный в цепи Э з о п и молчаливая с т р а ж а.
П е р в ы й м у ж ч и н а. Смотри-ка, весь город собрался посмотреть на казнь этого нечестивца. Давненько не было у нас такого веселого зрелища. Живем, как мухи, от одной кормежки – до другой, от одной подачки, которую выносят нам жрецы Аполлона – до следующей, а в перерывах подохнуть можно от скуки. Нет, что ни говори, а хорошо, что к нам приехал этот нахал, оказавшийся закоренелым преступником. Хорошая казнь на рассвете – это как раз то, что нужно, чтобы немного взбодриться,
В т о р о й м у ж ч и н а. Твоя правда, приятель, живем мы здесь скверно и грязно, обслуживаем заезжих туристов, и ничего, кроме подачек от них, сроду не видим. Разве что бабы какие-нибудь подерутся на рынке, да пифия произнесет свое очередное проклятие, которое, впрочем, никто не сможет истолковать, – вот и все здешние развлечения. Для такого темного города, как наш, казнь иностранца – это истинное спасение, хоть и говорят, что после нее нас постигнут страшные бедствия.
П е р в ы й м у ж ч и н а. Пусть лучше постигнут бедствия, зато немножко взбодримся, и не будем ходить по городу, как сонные мухи,
В т о р о й м у ж ч и н а. Твоя правда, приятель, хорошая казнь – это как свежий ветер, подувший с гор, и надувающий паруса неподвижного корабля!
П е р в а я ж е н щ и н а. Ага, попался, голубчик! Сейчас тебя четвертуют и зальют внутренности кипящим свинцом! Будешь знать, как порочить Дельфы перед всей остальной Грецией!
В т о р а я ж е н щ и н а. Да нет, вовсе не четвертуют, а колесуют, а потом повесят на потеху честного народа, чтобы помнил, собака, как писать свои наглые байки! Тоже мне, поразвелось грамотных умников, вот они и разъезжают из города в город, да смущают простой народ, а сами, поставь их на рынке торговать в рыбном ряду, за целый день не заработают и гроша!
П е р в а я ж е н щ и н а. Да уж, такому умнику обсчитать да обвесить кого-нибудь, все равно, что обидеть маму родную. Понастроили университетов, и плодят в них недоносков, а как дойдет дело до драки, да выяснения отношений, то никого из них и близко не будет, кроме разве твоей наглой рожи.
В т о р а я ж е н щ и н а. Ах, это у меня наглая рожа?! Да ты на себя посмотри, старая склочница, ведь у тебя, если честно сказать, и рожи-то вовсе нет, а одно сплошное нахальство!
П е р в а я ж е н щ и н а. Это у меня сплошное нахальство? ах ты, змея подколодная, ах ты, шлюха базарная! вот тебе, вот тебе, получай, старая перечница!
Молча возятся на земле, стараясь выцарапать друг другу глаза и вырвать как можно больше волос.
К р и к и в т о л п е. Пора начинать! Пора начинать! Солнце уже взошло, а мы еще ничего не увидели! Начинайте казнь, а не то мы сами казним этого недоноска!
П р е д с е д а т е л ь А р е о п а г а (поднимая кверху руку) . Тише, жители Дельф, тише, всему свое время. Мы еще не зачитали обвинительное заключение, и пифия еще не произнесла своего очередного проклятия а без этого нельзя казнить человека, пусть он хоть трижды клятвопреступник и богохулец. Быстро, граждане дельфийцы, только мухи роятся на тех кусках жирной падали, что получаете вы ежедневно от жрецов Аполлона. Имейте терпение, и вы дождетесь того, чего так страстно желаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14