Разбираешься в вирусах?
— Конечно, — ответил я.
— А что ты знаешь о военных вирусах? Тех, что использовались в биологических войнах?
Я колебался. Об этих вирусах не принято упоминать. Они слишком опасны, чтобы вести такие разговоры открыто. Волосы у меня на затылке неприятно зашевелились. Беседа мне не нравилась. Они хотят, чтобы я изготовил вирус, подумал я. Получили дурные новости с Пекаря и хотят уничтожить там все. Начать все заново.
— Я кое-что знаю о вирусном оружии. Но как создавать вирусы, не знаю, — солгал я. Хотя располагал основными сведениями.
— Ах, нет! Мы не хотим, чтобы ты создавал их, мы хотим бороться с ними. В модуле В вспышка вирусной инфекции. Очень серьезная.
Сердце у меня забилось сильнее. Я не мог представить себе, что наш корабль превращается в зачумленный. Я знал, что мы изолированы от модуля В. Но я же видел рабочего, переходящего из модуля в модуль.
— Какая часть корабля заражена? — спросил я.
— Мы не знаем. Работники из модуля В сообщают о нескольких случаях, все за последние три часа, и болезнь быстро распространяется. Они считают, что больше дня не продержатся. Здесь еще ни у кого нет опасных симптомов.
Я кончил снимать защитный костюм, и Сакура провел меня по коридору к лестнице. Мы достигли восьмого уровня, и Сакура нажал трансмиттер. Открылся шлюз, мы вошли в него. Эта часть корабля оказалась больше, чем я ожидал. Большие помещения, где размещаются механизмы для приготовления пищи, стирки, глажки, очистки воды, очистки воздуха. Мы вошли в небольшую комнату, там уже находилось трое латиноамериканцев. Они сидели у компьютерного терминала, задрав ноги, и следили за работой устройства. Выражение лиц у них было встревоженное, но спешки не наблюдалось. Это немного успокоило меня.
В комнате было два рентгеновских микроскопа, несколько синтезаторов ДНК — очевидно, вспомогательное медицинское оборудование, которое должно использоваться наряду с оборудованием лазарета наверху. Выше компьютера располагался небольшой интерком. Канал был подключен к лазарету модуля В. Я слышал кашель, бред и взволнованные голоса. Сакура ушел.
— Я Фидель, из отдела иммунологии. Это Хосе, — сказал маленький человек у ближайшего терминала. Он кивнул в сторону химеры с серебряными глазами, очень похожими на глаза Абрайры. — Он выполнял кое — какие работы по созданию своих младших братьев в Чили. А наш друг Хуан Педро — он из пищевого отдела.
Я посмотрел на Хуана Педро, высокого худого человека с курчавыми волосами. Он занимался выращиванием различных протеинов, добавляемых на корабле к водорослям, которые мы едим. Однообразная работа, требующая незначительных познаний в области генной инженерии: все протеины, которые он готовит, имеются в рецептах, и всю работу могут выполнить синтезаторы ДНК. Но все же он должен быть знаком с оборудованием.
— Так это ты делаешь нашу пищу? — спросил я. — Напомни мне, чтобы я убил тебя попозже.
Хуан Педро опустил голову.
— Все так говорят…
Фидель подозвал меня к терминалу и набрал несколько команд.
— Вот с чем мы имеем дело. — На экране появился вирус типичного строения — крошечный чистый овал — примерно 24 микрона в диаметре, но у него был хвост. Обычно такие хвосты наблюдаются у вирусов, нападающих на бактерии. Внутри простой круг генетического материала, около 40 тысяч аминокислот длиной.
— Химера? — спросил я. Термин «химера» применяется к любому созданному геноинженерами существу, которое несет в себе черты другого вида:
то ли это бактерия, производящая инсулин, то ли более сложный организм Перфекто или Абрайры.
— Похоже, — ответил Фидель. — Но он не вводит через хвост в своего хозяина ДНК, поэтому это не сложная химера. Клетки хозяина поглощают вирус. Хвост он использует, только чтобы ускорить движение. Вирус воспроизводится так: он вводит свой ДНК в клетку хозяина, тем самым преобразует ее репродуктивную систему, и она начинает производить множество копий вируса. Вирусы, размножающиеся в живых существах, часто отрезают целые секции ДНК клеток хозяина и потом используют их для производства своего потомства. Когда вирус готов покинуть клетку, он либо «прорастает», либо просто разрывает стенку клетки. Обычно в таком случае клетка хозяина погибает. И так как наш вирус — биологическое оружие, можно ожидать, что он разрывает клетку, выпуская сотни собственных копий.
На окне в углу экрана компьютера видны были десятки различных антител. Они должны прикрепляться к вирусу, чтобы привлечь к его уничтожению лимфоциты. Информация на компьютере объясняла, почему в комнате все просто сидят без дела. Ждут, пока синтезатор ДНК создаст антитела.
— Похоже, я опоздал, — заметил я. — Работа уже выполнена.
— Si, — ответил Фидель. — Генетики в модуле В работали над этим всю ночь. Работа уже сделана. — Он нажал кнопку, и на экране компьютера появились последовательности ДНК вируса, которые руководят капсидом, внешней протеиновой мембраной вириона, клетки вируса. Рядом виднелось генетическое изображение внешней мембраны нейрона, нервной клетки человека. И они были почти одинаковы. Капсид вируса удивительно совпадал с мембраной нейрона. Последствия очевидны: средства, которыми мы будем бороться с вирусом, уничтожат заодно и нервную систему пациента. — Когда мы начали искать этот вирус, он казался невидимым: ни одно из антител к нему не приставало. Вначале мы думали, что вирус настолько чужд по своему строению, что человеческие антитела его просто не распознают. Но мы проделали анализ капсида и обнаружили, что он аналогичен мембране нейрона и антитела не нападают на него, потому что считают частью человеческого тела. И все «противоядия», запущенные нами, начинают уничтожать и нейроны. С антивирусными химикалиями та же проблема. Все они смертельны для пациента. Есть какие-нибудь предложения?
Я напряженно думал. Первое, что пришло в голову, — субвирусы, крошечные паразиты, которые нападают на вирусы и уничтожают их, но я был уверен, что это они уже испробовали. Я слышал как-то о человеке, который создал искусственную иммунную систему. Он вывел бактерию, поедающую вирус, и затем настроил ее таким образом, что она становилась очень восприимчива к действию пенициллина. Вначале бактерия уничтожает вирус, а затем врач уничтожает бактерию с помощью пенициллина. Но любая искусственная иммунная система, созданная нами, будет уничтожать нерв, словно врага.
В интеркоме прозвучало сообщение, адресованное еще не заболевшим в модуле В: «Всякий, кто за последние двадцать четыре часа не пил воду и у кого нет повышенной температуры, пожалуйста, явитесь на восьмой уровень для срочного помещения в криотанки чрезвычайного положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Конечно, — ответил я.
— А что ты знаешь о военных вирусах? Тех, что использовались в биологических войнах?
Я колебался. Об этих вирусах не принято упоминать. Они слишком опасны, чтобы вести такие разговоры открыто. Волосы у меня на затылке неприятно зашевелились. Беседа мне не нравилась. Они хотят, чтобы я изготовил вирус, подумал я. Получили дурные новости с Пекаря и хотят уничтожить там все. Начать все заново.
— Я кое-что знаю о вирусном оружии. Но как создавать вирусы, не знаю, — солгал я. Хотя располагал основными сведениями.
— Ах, нет! Мы не хотим, чтобы ты создавал их, мы хотим бороться с ними. В модуле В вспышка вирусной инфекции. Очень серьезная.
Сердце у меня забилось сильнее. Я не мог представить себе, что наш корабль превращается в зачумленный. Я знал, что мы изолированы от модуля В. Но я же видел рабочего, переходящего из модуля в модуль.
— Какая часть корабля заражена? — спросил я.
— Мы не знаем. Работники из модуля В сообщают о нескольких случаях, все за последние три часа, и болезнь быстро распространяется. Они считают, что больше дня не продержатся. Здесь еще ни у кого нет опасных симптомов.
Я кончил снимать защитный костюм, и Сакура провел меня по коридору к лестнице. Мы достигли восьмого уровня, и Сакура нажал трансмиттер. Открылся шлюз, мы вошли в него. Эта часть корабля оказалась больше, чем я ожидал. Большие помещения, где размещаются механизмы для приготовления пищи, стирки, глажки, очистки воды, очистки воздуха. Мы вошли в небольшую комнату, там уже находилось трое латиноамериканцев. Они сидели у компьютерного терминала, задрав ноги, и следили за работой устройства. Выражение лиц у них было встревоженное, но спешки не наблюдалось. Это немного успокоило меня.
В комнате было два рентгеновских микроскопа, несколько синтезаторов ДНК — очевидно, вспомогательное медицинское оборудование, которое должно использоваться наряду с оборудованием лазарета наверху. Выше компьютера располагался небольшой интерком. Канал был подключен к лазарету модуля В. Я слышал кашель, бред и взволнованные голоса. Сакура ушел.
— Я Фидель, из отдела иммунологии. Это Хосе, — сказал маленький человек у ближайшего терминала. Он кивнул в сторону химеры с серебряными глазами, очень похожими на глаза Абрайры. — Он выполнял кое — какие работы по созданию своих младших братьев в Чили. А наш друг Хуан Педро — он из пищевого отдела.
Я посмотрел на Хуана Педро, высокого худого человека с курчавыми волосами. Он занимался выращиванием различных протеинов, добавляемых на корабле к водорослям, которые мы едим. Однообразная работа, требующая незначительных познаний в области генной инженерии: все протеины, которые он готовит, имеются в рецептах, и всю работу могут выполнить синтезаторы ДНК. Но все же он должен быть знаком с оборудованием.
— Так это ты делаешь нашу пищу? — спросил я. — Напомни мне, чтобы я убил тебя попозже.
Хуан Педро опустил голову.
— Все так говорят…
Фидель подозвал меня к терминалу и набрал несколько команд.
— Вот с чем мы имеем дело. — На экране появился вирус типичного строения — крошечный чистый овал — примерно 24 микрона в диаметре, но у него был хвост. Обычно такие хвосты наблюдаются у вирусов, нападающих на бактерии. Внутри простой круг генетического материала, около 40 тысяч аминокислот длиной.
— Химера? — спросил я. Термин «химера» применяется к любому созданному геноинженерами существу, которое несет в себе черты другого вида:
то ли это бактерия, производящая инсулин, то ли более сложный организм Перфекто или Абрайры.
— Похоже, — ответил Фидель. — Но он не вводит через хвост в своего хозяина ДНК, поэтому это не сложная химера. Клетки хозяина поглощают вирус. Хвост он использует, только чтобы ускорить движение. Вирус воспроизводится так: он вводит свой ДНК в клетку хозяина, тем самым преобразует ее репродуктивную систему, и она начинает производить множество копий вируса. Вирусы, размножающиеся в живых существах, часто отрезают целые секции ДНК клеток хозяина и потом используют их для производства своего потомства. Когда вирус готов покинуть клетку, он либо «прорастает», либо просто разрывает стенку клетки. Обычно в таком случае клетка хозяина погибает. И так как наш вирус — биологическое оружие, можно ожидать, что он разрывает клетку, выпуская сотни собственных копий.
На окне в углу экрана компьютера видны были десятки различных антител. Они должны прикрепляться к вирусу, чтобы привлечь к его уничтожению лимфоциты. Информация на компьютере объясняла, почему в комнате все просто сидят без дела. Ждут, пока синтезатор ДНК создаст антитела.
— Похоже, я опоздал, — заметил я. — Работа уже выполнена.
— Si, — ответил Фидель. — Генетики в модуле В работали над этим всю ночь. Работа уже сделана. — Он нажал кнопку, и на экране компьютера появились последовательности ДНК вируса, которые руководят капсидом, внешней протеиновой мембраной вириона, клетки вируса. Рядом виднелось генетическое изображение внешней мембраны нейрона, нервной клетки человека. И они были почти одинаковы. Капсид вируса удивительно совпадал с мембраной нейрона. Последствия очевидны: средства, которыми мы будем бороться с вирусом, уничтожат заодно и нервную систему пациента. — Когда мы начали искать этот вирус, он казался невидимым: ни одно из антител к нему не приставало. Вначале мы думали, что вирус настолько чужд по своему строению, что человеческие антитела его просто не распознают. Но мы проделали анализ капсида и обнаружили, что он аналогичен мембране нейрона и антитела не нападают на него, потому что считают частью человеческого тела. И все «противоядия», запущенные нами, начинают уничтожать и нейроны. С антивирусными химикалиями та же проблема. Все они смертельны для пациента. Есть какие-нибудь предложения?
Я напряженно думал. Первое, что пришло в голову, — субвирусы, крошечные паразиты, которые нападают на вирусы и уничтожают их, но я был уверен, что это они уже испробовали. Я слышал как-то о человеке, который создал искусственную иммунную систему. Он вывел бактерию, поедающую вирус, и затем настроил ее таким образом, что она становилась очень восприимчива к действию пенициллина. Вначале бактерия уничтожает вирус, а затем врач уничтожает бактерию с помощью пенициллина. Но любая искусственная иммунная система, созданная нами, будет уничтожать нерв, словно врага.
В интеркоме прозвучало сообщение, адресованное еще не заболевшим в модуле В: «Всякий, кто за последние двадцать четыре часа не пил воду и у кого нет повышенной температуры, пожалуйста, явитесь на восьмой уровень для срочного помещения в криотанки чрезвычайного положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140