Собственно, такой неподатливостью отличался только один из прежних хозяев, тот, что непосредственно предшествовал наемнику, Дзирт До’Урден. Только он мог так же уверенно противостоять его чарам, но его защитой была высокая нравственность. Это было все равно, что находиться в руках какого-нибудь добросердечного дурака, равнодушного к власти.
Тем удивительней было сопротивление Джарлакса, для которого нравственность была пустым звуком. Наемник не опасался кристалла, потому как не смотрел на него как на порождение зла. Креншинибон понял, что все встречавшееся ему на пути Джарлакс рассматривал как орудия, помогавшие ему двигаться в избранном направлении.
Но кристалл мог подстроить множество развилок и незаметных поворотов, уводя его все дальше и дальше с этого пути, но не мог заставить его резко свернуть.
Креншинибон пока даже не думал о смене владельца, как случалось всякий раз, когда он натыкался на препятствия. Сопротивление Джарлакса не грозило опасностью или бездействием. Хрустальный осколок разглядел в сильном и неподатливом хозяине возможность достижения такого могущества, о котором он и не мечтал.
Этого дроу нельзя было превратить в простой инструмент разрушения и хаоса, в отличие от большинства демонов и людей. Что ж, тем интереснее. Пожалуй, это была самая сложная мысль, когда-либо возникавшая в ограниченном сознании осколка.
Креншинибон думал, что они еще долго будут вместе.
Он достигнет высот власти. Вот тогда весь мир попляшет.
Глава 5
ПЕРВЫЕ СТЕЖКИ БОЛЬШОГО ПОЛОТНА
— Многие пытались, и кое-кому почти удалось, — сказала Двайвел Тиггервиллис, глава единственной в городе гильдии хафлингов, состоявшей почти исключительно из доносчиков и карманников, собиравшихся обычно в ее заведении «Медный муравей», — Некоторые даже держали проклятую штуковину в руках.
— Проклятую? — переспросил Энтрери, устраиваясь в кресле поудобнее, что редко себе позволял.
Он вдруг сам это заметил и улыбнулся. Это было единственное место в городе, где убийца позволял себе даже немного выпить. После того как он убил своего прежнего приятеля Дондона Тиггервиллиса, жившего за соседней дверью, он нередко сюда захаживал. Двайвел приходилась толстому хафлингу кузиной. Зная, что Энтрери убил ее родственника, она, тем не менее, понимала, что в каком-то смысле убийца оказал бедняге услугу.
Энтрери это чувствовал, а Двайвел и ее приближенные охотно принимали его в заведении. «Медный муравей» был едва ли не самым безопасным трактиром в городе. Никаких особых защитных сооружений не было — Джарлакс легко мог бы сровнять его с землей, не привлекая и сотой доли своих сил, — но зато дом был защищен от любопытных глаз не хуже дворца какой-нибудь гильдии чародеев. Двайвел приложила к этому много стараний. Кроме того, все в городе знали, что в «Медном муравье» можно купить любые сведения, так что многим было выгодно, чтобы оно оставалось в сохранности, В каком-то смысле Двайвел и ее сородичи жили, как и Шалази Озуль, — умудряясь быть полезными всем возможным врагам.
Хотя сравнение было не совсем удачное. Шалази — уличный прощелыга, которого интересовала только собственная персона. Он был человеком очень средних способностей, и нужные сведения просто покупал, отнюдь не проявляя при этом чудес изворотливости и изобретательности, а потом продавал их тому, кто давал самую большую цену. Озуль занимался, по существу, торговлей, и вполне в этом преуспел. Он был обычным паразитом, и Энтрери подозревал, что в один прекрасный день его труп найдут в каком-нибудь глухом переулке, и всем на это будет наплевать.
С Двайвел Тиггервиллис тоже, в общем-то, могло произойти нечто подобное, но желающих отомстить убийце будет великое множество. И Артемис Энтрери в их числе.
— Точно проклятая, — уверенно повторила Двайвел.
— Для тех, кого он пронзает.
— Для любого, кто его коснется, — возразила она.
Убийца оперся на подлокотник и, склонив голову, внимательно смотрел на приятельницу.
— Корин Сулез стал заложником своего меча, — пояснила женщина. — Понимая его огромную ценность, он заточил себя в крепости.
— Но ведь у него несметные сокровища, — возразил Энтрери, понимая, что Двайвел права.
— Меч — единственное, что не дает покоя всем чародеям мира, а также тем, кому они служат, — ответила она.
Энтрери не стал спорить, кивнул, но сам думал иначе. Может, для Корина Сулеза меч и впрямь стал проклятием, но кто виноват, что он окопался в таком месте, где полно желающих завладеть этим сокровищем и тех, кто его смертельно боится? Сам же Артемис Энтрери, заполучив меч, намеревался бежать как можно дальше от Калимпорта. Он станет беглецом по той же причине, по какой Сулез был пленником.
— Меч очень древний, — продолжала Двайвел, отвлекая его от этих мыслей. — Каждый, кто хотел им завладеть, умирал с ним в руках.
Она думала, что произведет на него впечатление, но Энтрери остался совершенно спокоен.
— Все умирают, Двайвел, — равнодушно ответил он, но по его ответу можно было понять, что жизнь в Калимпорте превратилась для него в сущий ад. — Единственное, что имеет значение, — как ты жил.
Двайвел удивленно взглянула на него, и убийца испугался, что сболтнул лишнее и дал ей повод сделать собственные выводы о том, что же на самом деле творится в гильдии Басадони. Если смышленая женщина-хафлинг догадается об истинном положении дел, а Джарлакс или кто-либо из его приближенных об этом узнает, ее не спасет ничто — ни магическая защита, ни умение быть полезной всем и вся, ни друзья, ни даже Артемис Энтрери. «Медный муравей» будет разрушен, а ему самому больше негде будет спокойно отдохнуть.
Двайвел смотрела на него, и в ее взгляде было не только профессиональное любопытство, но и нечто личное — быть может, сострадание?
— Что же настолько вывело тебя из равновесия, Артемис Энтрери? — спросила она, но не успела даже договорить, как убийца метнулся вперед с кинжалом в руке, и с такой молниеносной быстротой очутился рядом с Двайвел, что ее охрана даже среагировать не успела, да и сама она не успела сообразить, что произошло.
Он навис над женщиной, откинув ей голову и приставив к горлу острие кинжала.
Она почувствовала, как сквозь малюсенький порез из нее как будто утекает сама жизнь.
— Если когда-нибудь задашь этот вопрос за пределами дома, — прошипел убийца, обдавая ее жарким дыханием, — то пожалеешь, что я не прикончил тебя.
Он отпихнул ее, и Двайвел быстро вскинула правую руку, давая знак охранникам не стрелять, а пальцами левой зажала крохотную ранку.
— Ты уверена, что он по-прежнему у Корина Сулеза? — спросил Энтрери. чтобы сменить тему, хотя уже знал ответ.
— Он пока жив, — вымолвила не пришедшая в себя от потрясения Двайвел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82