), как один, чувствовали прилив сил и воодушевление перед предстоящим странствием, так что в то замечательное утро, когда отряд отправился в путь, расстроились лишь те, кого не взяли с собой.
Для темного эльфа то было и возвращение к прежним дням, и путешествие навстречу будущему, возрождение былого братства, благодаря которому так обогатилась в последнее время его жизнь. Он вновь шагал по холмистой земле, и товарищи его знали и друг друга, и то место, которое отпущено каждому в этом мире. Воистину, то был многообещающий день!
И не предвидел Дзирт До'Урден того, что он отправился навстречу наичернейшему дню в своей жизни.
Часть Вторая
Не будите спящего великана
Смерть не пугает меня… Я знал о ней, я примирился со смертью… со своей собственной гибелью. Смерть не пугает меня, и она не страшила меня ранее, с того самого дня, как я вышел из Мензоберранзана на поверхность. Лишь теперь я окончательно осознал это — благодаря необычному другу по имени Бренор Боевой Топор.
Отнюдь не бахвальство заставляет мои уста исторгать подобные речи, не потребность в показной храбрости, и не чувство собственного превосходства над прочими. Всего лишь очевидный факт: смерть не пугает меня.
Я не хочу умирать, и убежден, что стану яростно сражаться при любой попытке меня убить. Я не стану безрассудно вторгаться во вражеский лагерь, не имея ни малейших шансов на победу (хотя мои друзья зачастую упрекают меня именно в этом, и даже столь очевидный факт, что мы все еще живы, не защищает меня от их укоров). О нет, я надеюсь, что мне суждено прожить несколько столетий. Я надеюсь жить вечно, сопровождаемый друзьями на каждом шагу бесконечного путешествия.
Так откуда же подобное бесстрашие? Я вполне осознаю, что тот путь, которым я отправился, который я избрал, полон опасностей и что, возможно, когда-нибудь — может статься, вскоре — я или мои друзья падем в битве. И хотя меня повергает в уныние возможность оказаться поверженным (хотя в еще большее уныние меня повергло бы зрелище гибели или увечий, причиненных моим дорогим друзьям), ни я, ни они не сойдем с выбранного пути.
И теперь я понимаю, почему. И теперь, благодаря Бренору, я осознал, отчего меня не страшит смерть.
Прежде я полагал, что обязан бесстрашием вере в некое высшее существо, в божество, в иную жизнь, что благодаря подобным верованиям я лелеял надежду. Однако верования довольно просты и отчасти основываются на молитвах и слепой вере, а не на подлинном знании о том, что придает мужества, ведет истинным путем и позволяет идти шаг за шагом по опасному пути, ощущая в душе глубочайший покой.
Смерть не пугает, ибо мне известно: я — часть чего-то, часть верований, что превыше, чем тело и душа, вместе взятые.
Когда я расспрашивал Бренора о том пути, которым он решил идти и который уводил от Мифрил Халла, то задал простой вопрос: «Что станет делать народ Мифрил Халла, если ты погибнешь в пути?»
И он мне дал еще более простой и очевидный ответ: «Тогда народу будет намного легче, нежели если бы я прятался в своем замке».
Таковы все дворфы, иного они от своих правителей и не ждут. Даже те из них, кто склонен к чрезмерному беспокойству за властителя, наподобие рьяного телохранителя Пуэнта, в самой глубине души понимают, что, доведись им вынудить Бренора остаться в убежище — они совершили бы подлинное убийство короля Мифрил Халла. Бренор осознавал, что власть в Мифрил Халле, Теократия, которая, по сути, есть разновидность простейшей демократии, намного важнее, чем любой из дворфов, восседающих на престоле, кем бы они ни были. Но Бренор знал: те короли, что правили до него, и те, что придут после, умирали и будут умирать в битве, умирать скоропостижно, изумляя подданных внезапной кончиной правителя. Однако кажущейся неизбежности гибели противопоставлена вера в то, что Мифрил Халл восстанет из пепла погребального костра. Когда темные эльфы пошли войной на Мифрил Халл, точно армии прежних времен, что грозили твердыне дворфов, то, подобно королю, гордо и смело, во главе защитников встал Бренор. И не кто иной, как Бренор Боевой Топор, а не прочие воины, действовавшие по его поручению, сразил саму Мать Бэнр, нанеся тем самым славнейшую памятную зарубку на свой грозный боевой топор.
Таков был удел короля дворфов, ибо королю дворфов надлежало помнить: королевство превыше короля, клан — больше короля, а справедливые законы, по которым живет клан, превыше, чем смертная юдоль и короля, и любого из его подданных.
И если бы Бренор не верил этому, если бы он не мог хладнокровно, без страха за собственную жизнь, взирать в глаза врагам, то он оказался бы вовсе недостоин называться правителем. Правитель, что скрывается при малейшей угрозе, — не правитель. Правитель, что полагает, будто он бесценен и незаменим, — глупец.
Но поскольку я не правитель, то каким образом сей урок соотносится с моим путем? Ибо в глубине сердца мне известно: я следую путем правды, путем благих намерений (пусть даже порой благие намерения и заводят меня не туда, куда следует), путем, который полагаю честным. Уверен, что мой путь — праведный (по крайней мере, для меня), и ежели в глубине души меня станут терзать сомнения, то следует пойти иным путем.
Немало испытаний ожидает на пути. Нередко попадаются враги и препятствия, но порой мешают и душевные терзания. В отчаянии я вернулся в Мензоберранзан, чтобы сдаться на милость темных эльфов и чтобы те не причинили вреда друзьям, и роковая ошибка едва не стоила жизни той женщине, что дороже мне всего на свете. Я видел, как покидал нас Вульфгар в смятении и усталости и как страшился он того, что никогда более не вернется, встретившись с опасностью.
Однако я знал: следовало позволить ему уйти, вопреки зловещим предчувствиям.
Порою сложно следовать прежним курсом, нелегко сохранять убежденность в том, что на перекрестке дорог выбран верный путь. Я боюсь, что меня вечно будет преследовать видение умирающей Эллифейн, однако, оглядываясь назад, осознаю, что вряд ли смог бы поступить иначе. Даже теперь, зная о губительных последствиях, которые возымели мои действия в тот судьбоносный день, полстолетия тому назад, я уверен в том, что и вновь поступил бы так же, как подсказали сердце и совесть. Ибо ни у меня, ни у любого из нас не остается иного выбора. Внутренний проводник-совесть — лучшая путеводная нить, даже если путеводной нитью могут неверно воспользоваться глупцы.
И я буду следовать за ней, хотя ныне мне ведома вся глубина ран, что наносит подобный путь.
Ибо пока я уверен, что следую истинным путем, то и сраженный ударом, я паду, зная: хотя бы на миг я пробыл частью чего-то большего, чем просто Дзирт До'Урден.
Я — часть истинного миропорядка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Для темного эльфа то было и возвращение к прежним дням, и путешествие навстречу будущему, возрождение былого братства, благодаря которому так обогатилась в последнее время его жизнь. Он вновь шагал по холмистой земле, и товарищи его знали и друг друга, и то место, которое отпущено каждому в этом мире. Воистину, то был многообещающий день!
И не предвидел Дзирт До'Урден того, что он отправился навстречу наичернейшему дню в своей жизни.
Часть Вторая
Не будите спящего великана
Смерть не пугает меня… Я знал о ней, я примирился со смертью… со своей собственной гибелью. Смерть не пугает меня, и она не страшила меня ранее, с того самого дня, как я вышел из Мензоберранзана на поверхность. Лишь теперь я окончательно осознал это — благодаря необычному другу по имени Бренор Боевой Топор.
Отнюдь не бахвальство заставляет мои уста исторгать подобные речи, не потребность в показной храбрости, и не чувство собственного превосходства над прочими. Всего лишь очевидный факт: смерть не пугает меня.
Я не хочу умирать, и убежден, что стану яростно сражаться при любой попытке меня убить. Я не стану безрассудно вторгаться во вражеский лагерь, не имея ни малейших шансов на победу (хотя мои друзья зачастую упрекают меня именно в этом, и даже столь очевидный факт, что мы все еще живы, не защищает меня от их укоров). О нет, я надеюсь, что мне суждено прожить несколько столетий. Я надеюсь жить вечно, сопровождаемый друзьями на каждом шагу бесконечного путешествия.
Так откуда же подобное бесстрашие? Я вполне осознаю, что тот путь, которым я отправился, который я избрал, полон опасностей и что, возможно, когда-нибудь — может статься, вскоре — я или мои друзья падем в битве. И хотя меня повергает в уныние возможность оказаться поверженным (хотя в еще большее уныние меня повергло бы зрелище гибели или увечий, причиненных моим дорогим друзьям), ни я, ни они не сойдем с выбранного пути.
И теперь я понимаю, почему. И теперь, благодаря Бренору, я осознал, отчего меня не страшит смерть.
Прежде я полагал, что обязан бесстрашием вере в некое высшее существо, в божество, в иную жизнь, что благодаря подобным верованиям я лелеял надежду. Однако верования довольно просты и отчасти основываются на молитвах и слепой вере, а не на подлинном знании о том, что придает мужества, ведет истинным путем и позволяет идти шаг за шагом по опасному пути, ощущая в душе глубочайший покой.
Смерть не пугает, ибо мне известно: я — часть чего-то, часть верований, что превыше, чем тело и душа, вместе взятые.
Когда я расспрашивал Бренора о том пути, которым он решил идти и который уводил от Мифрил Халла, то задал простой вопрос: «Что станет делать народ Мифрил Халла, если ты погибнешь в пути?»
И он мне дал еще более простой и очевидный ответ: «Тогда народу будет намного легче, нежели если бы я прятался в своем замке».
Таковы все дворфы, иного они от своих правителей и не ждут. Даже те из них, кто склонен к чрезмерному беспокойству за властителя, наподобие рьяного телохранителя Пуэнта, в самой глубине души понимают, что, доведись им вынудить Бренора остаться в убежище — они совершили бы подлинное убийство короля Мифрил Халла. Бренор осознавал, что власть в Мифрил Халле, Теократия, которая, по сути, есть разновидность простейшей демократии, намного важнее, чем любой из дворфов, восседающих на престоле, кем бы они ни были. Но Бренор знал: те короли, что правили до него, и те, что придут после, умирали и будут умирать в битве, умирать скоропостижно, изумляя подданных внезапной кончиной правителя. Однако кажущейся неизбежности гибели противопоставлена вера в то, что Мифрил Халл восстанет из пепла погребального костра. Когда темные эльфы пошли войной на Мифрил Халл, точно армии прежних времен, что грозили твердыне дворфов, то, подобно королю, гордо и смело, во главе защитников встал Бренор. И не кто иной, как Бренор Боевой Топор, а не прочие воины, действовавшие по его поручению, сразил саму Мать Бэнр, нанеся тем самым славнейшую памятную зарубку на свой грозный боевой топор.
Таков был удел короля дворфов, ибо королю дворфов надлежало помнить: королевство превыше короля, клан — больше короля, а справедливые законы, по которым живет клан, превыше, чем смертная юдоль и короля, и любого из его подданных.
И если бы Бренор не верил этому, если бы он не мог хладнокровно, без страха за собственную жизнь, взирать в глаза врагам, то он оказался бы вовсе недостоин называться правителем. Правитель, что скрывается при малейшей угрозе, — не правитель. Правитель, что полагает, будто он бесценен и незаменим, — глупец.
Но поскольку я не правитель, то каким образом сей урок соотносится с моим путем? Ибо в глубине сердца мне известно: я следую путем правды, путем благих намерений (пусть даже порой благие намерения и заводят меня не туда, куда следует), путем, который полагаю честным. Уверен, что мой путь — праведный (по крайней мере, для меня), и ежели в глубине души меня станут терзать сомнения, то следует пойти иным путем.
Немало испытаний ожидает на пути. Нередко попадаются враги и препятствия, но порой мешают и душевные терзания. В отчаянии я вернулся в Мензоберранзан, чтобы сдаться на милость темных эльфов и чтобы те не причинили вреда друзьям, и роковая ошибка едва не стоила жизни той женщине, что дороже мне всего на свете. Я видел, как покидал нас Вульфгар в смятении и усталости и как страшился он того, что никогда более не вернется, встретившись с опасностью.
Однако я знал: следовало позволить ему уйти, вопреки зловещим предчувствиям.
Порою сложно следовать прежним курсом, нелегко сохранять убежденность в том, что на перекрестке дорог выбран верный путь. Я боюсь, что меня вечно будет преследовать видение умирающей Эллифейн, однако, оглядываясь назад, осознаю, что вряд ли смог бы поступить иначе. Даже теперь, зная о губительных последствиях, которые возымели мои действия в тот судьбоносный день, полстолетия тому назад, я уверен в том, что и вновь поступил бы так же, как подсказали сердце и совесть. Ибо ни у меня, ни у любого из нас не остается иного выбора. Внутренний проводник-совесть — лучшая путеводная нить, даже если путеводной нитью могут неверно воспользоваться глупцы.
И я буду следовать за ней, хотя ныне мне ведома вся глубина ран, что наносит подобный путь.
Ибо пока я уверен, что следую истинным путем, то и сраженный ударом, я паду, зная: хотя бы на миг я пробыл частью чего-то большего, чем просто Дзирт До'Урден.
Я — часть истинного миропорядка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103