Под крики и улюлюканье появился судья Яркхельд в черной мантии и шапочке, с серебряным тубусом для свитков в руке. Он вышел на середину помоста, встал перед осужденными и с преувеличенным вниманием стал вглядываться в их лица.
Потом он вышел вперед и продемонстрировал тубус с обвинительными документами. Толпа заревела еще громче. Каждое движение судьи было продумано до мелочей. Яркхельд снял крышку с чехла и извлек бумаги. Развернув свитки, судья показал их толпе один за другим, называя имя каждого приговоренного.
Он очень напоминал Эррту, этакий пыточный распорядитель. Даже голос его казался варвару похожим на голос танар'ри — скрипучий, утробный, нечеловеческий.
— Я расскажу вам историю, — начал Яркхельд, — о мошенничестве и обмане, о поруганной дружбе и убийстве ради корысти. Этот человек, — он повысил голос, указывая на Крипса Шарки, — этот человек поведал ее, и с тех пор ужас, испытанный мною, мешает мне спать. — Судья в подробностях рассказал о преступлении по версии Шарки. Согласно его словам, покушение было задумано Мориком. Морик и Вульфгар обманом выманили капитана Дюдермонта на открытое место, где Ти-а-Никник поразил его ядовитым дротиком. Было задумано, что Морик тоже ранит высокочтимого капитана, использовав другой яд, чтобы жрецы уже наверняка не могли спасти его, но городская стража оказалась на месте слишком быстро, и он не успел. Крипс Шарки якобы все время пытался отговорить подельников, но никому их не выдал из страха перед Вульфгаром, потому что великан, дескать, грозился за это оторвать ему голову и пинать ее по лусканским улицам.
В толпе было много пострадавших в свое время от Вульфгара в «Мотыге», поэтому словам Крипса охотно поверили.
— Вы обвиняетесь в заговоре и попытке убийства с особой жестокостью доброго гражданина капитана Дюдермонта, почетного гостя нашего славного города, — объявил Яркхельд, закончив свой рассказ и выждав, когда смолкнет рев толпы. — Вы также обвиняетесь в нанесении тяжких телесных повреждений тому же человеку. В интересах правосудия и справедливости мы выслушаем ваши ответы на предъявленные обвинения.
Он подошел к Крипсу Шарки.
— Правильно ли я пересказал все то, что ты мне поведал? — спросил он.
— Да, господин, правильно, — подобострастно ответил Крипс. — Они все так и сделали!
Многие в толпе возмущенно завопили, другие же просто свистели и смеялись — настолько лживо это прозвучало.
— Крипс Шарки, — продолжал Яркхельд, — признаешь ли ты свою вину по первому обвинению?
— Невиновен! — уверенно выкрикнул Шарки, считая, что помощь следствию позволит ему избежать худшей участи, но сто заявление потонуло в гомоне толпы.
— Признаешь ли ты свою вину по второму обвинению?
— Невиновен! — невозмутимо заявил Крипс и улыбнулся судье щербатой улыбкой.
— Виновен! — закричала какая-то старуха. — Он виновен и заслуживает страшной смерти за то, что пытается свалить все на других!
Человек сто разом выразили согласие, но Крипс Шарки по-прежнему улыбался и держался очень уверенно. Яркхельд подошел к краю помоста и стал размахивать руками, стараясь успокоить толпу. Когда крики, наконец, смолкли, он сказал:
— Признание Крипса Шарки позволило нам уличить остальных. Поэтому мы пообещали, что за помощь следствию к нему будет проявлено снисхождение.
Его слова были встречены улюлюканьем и оскорбительным свистом.
— Это награда за его откровенность, а также за то, что, по его словам, которые его подельники не оспаривали, он не был напрямую замешан в этом деле.
— Я оспариваю! — выкрикнул Морик, и толпа взвыла. Яркхельд же сделал знак одному из стражей, и Морик получил тычок дубинкой в живот.
Толпа улюлюкала все громче, но судья не обращал на это внимания, а хитрый Крипс улыбался все шире.
— Мы обещали ему снисхождение, — сказал Яркхельд, разводя руками, словно сожалея, что поделать уже ничего нельзя. — Поэтому его казнят очень быстро.
Ухмылка тут же слетела с физиономии Шарки, и он растерянно оглянулся на собравшийся народ, взорвавшийся одобрительными криками.
Бормочущего, с подгибающимися ногами Шарки поволокли к лобному месту и заставили встать на колени.
— Я невиновен! — завопил он, но его крик оборвал один из стражей, резко толкнув Крипса вперед и с размаху ударив лицом о деревянную колоду. Тут же подошел громадный палач с чудовищным топором в руках.
— Будешь вертеться — удар получится неточным, — предупредил пирата стражник.
Крипс Шарки поднял голову:
— Но вы же мне обещали!
Страж снова грохнул его головой о колоду.
— Прекрати извиваться! — прикрикнул на него другой.
Обезумев от ужаса. Крипс вырвался, упал на помост и покатился по настилу. Стражники ловили его, он отбивался, толпа выла и хохотала, и со всех концов площади неслись вопли: «Повесить его!», «Утопить!» и другие предложения расправы, одно страшнее другого.

* * *
— Какое милое собрание, — неприязненно произнес капитан Дюдермонт, обращаясь к Робийярду. Вместе с несколькими членами команды «Морской феи» они стояли посреди беснующегося и орущего сброда.
— Это справедливо, — жестко ответил чародей.
— Вот интересно, — задумчиво продолжал капитан. — Подобное зрелище устраивается здесь ежедневно. Это правосудие или жестокое развлечение? Боюсь, власти Лускана уже давно перешли грань.
— Вы же сами зашли сюда, — отозвался Робийярд.
— Но я просто обязан был все это увидеть своими глазами, — ответил Дюдермонт.
— Я имею в виду порт Лускана, — пояснил чародей. — Вы сами хотели зайти именно в это город, капитан. Я же склонялся к Глубоководью.
Дюдермонт сурово поглядел на друга, но возражать не стал.

* * *
— Прекрати вертеться! — рявкнул стражник Крипсу, но тот лишь отчаяннее стал биться и вопить. Ему вновь удалось на короткое время вырваться из рук палача, к восторгу зрителей, которые с наслаждением наблюдали за его безнадежной борьбой. Крипс, бешено извиваясь, вдруг встретился глазами с судьей. Яркхельд посмотрел на него таким холодным и непреклонным взглядом, что пират замер.
— Привязать к лошадям и четвертовать, — медленно и четко проговорил старик.
Толпа взвыла в экстазе.
За все годы Крипс только дважды видел самую жестокую из всех казней, но этого было достаточно, чтобы он смертельно побледнел, задрожал всем телом и обмочился на глазах у всех собравшихся.
— Ты же обещал, — едва дыша, одними губами проговорил он, но старик его понял и подошел вплотную.
— Я обещал тебе снисхождение, — тихо произнес он, — и я сдержу свое слово, но только если ты будешь помогать. Так что выбирай сам.
Те, кто стоял у самого помоста, расслышали его слова и разочарованно загудели, но Яркхельд их как будто не слышал.
— Четыре лошади стоят наготове, — многозначительно произнес Яркхельд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88